Неточные совпадения
— Кто ж нынче
не говорит по-французски? По этому нельзя судить, кто он и что он за человек. Он бы
должен был попросить кого-нибудь представить себя; по крайней мере я знала бы, кто его рекомендует. А все наши люди!.. Когда я их приучу к порядку! — проговорила генеральша и дернула за сонетку.
Лебедев, толкуя таблицу извлечения корней,
не то чтоб спутался, а позамялся немного и тотчас же после класса позван был в смотрительскую, где ему с холодною вежливостью замечено, что учитель с преподаваемою им наукою
должен быть совершенно знаком и что при недостатке сведений лучше избрать какую-нибудь другого рода службу.
— Это письмо, — отвечал Калинович, — от матери моей; она больна и извещает, может быть, о своих последних минутах… Вы сами отец и сами можете судить, как тяжело умирать, когда единственный сын
не хочет закрыть глаз. Я, вероятно, сейчас же
должен буду ехать.
Мной они обыкновенно располагали, как вещью: они закладывали меня в тележку, которую я
должен был возить, и когда у меня
не хватало силы, они меня щелкали; и если я
не вытерпливал и осмеливался заплакать, меня же сажали в темную комнату, чтоб отучить от капризов.
Как нарочно все случилось: этот благодетель мой, здоровый как бык, вдруг ни с того ни с сего помирает, и пока еще он был жив, хоть скудно, но все-таки совесть заставляла его оплачивать мой стол и квартиру, а тут и того
не стало: за какой-нибудь полтинник
должен был я бегать на уроки с одного конца Москвы на другой, и то слава богу, когда еще было под руками; но проходили месяцы, когда сидел я без обеда, в холодной комнате, брался переписывать по гривеннику с листа, чтоб иметь возможность купить две — три булки в день.
— Отстрадал, наконец, четыре года. Вот, думаю, теперь вышел кандидатом, дорога всюду открыта… Но… чтоб успевать в жизни, видно, надобно
не кандидатство, а искательство и подличанье, на которое, к несчастью, я
не способен. Моих же товарищей, идиотов почти, послали и за границу и понаделили бог знает чем, потому что они забегали к профессорам с заднего крыльца и целовали ручки у их супруг, немецких кухарок; а мне выпало на долю это смотрительство, в котором я окончательно
должен погрязнуть и задохнуться.
—
Не знаю… вряд ли! Между людьми есть счастливцы и несчастливцы. Посмотрите вы в жизни: один и глуп, и бездарен, и ленив, а между тем ему плывет счастье в руки, тогда как другой каждый ничтожный шаг к успеху, каждый кусок хлеба
должен завоевывать самым усиленным трудом: и я, кажется, принадлежу к последним. — Сказав это, Калинович взял себя за голову, облокотился на стол и снова задумался.
— А вот что кричу: видите вот это письмо, эту книжку и вот эту газету? За все это Яков Васильич
должен мне шампанского купить — и знать больше ничего
не хочу.
Все это Калинович, при его уме и проницательности, казалось бы,
должен был сейчас же увидеть и понять, но он ничего подобного даже
не заметил.
В остальную часть вечера
не случилось ничего особенного, кроме того, что Полина, по просьбе князя, очень много играла на фортепьяно, и Калинович
должен был слушать ее, устремляя по временам взгляд на княжну, которая с своей стороны тоже несколько раз, хоть и бегло, но внимательно взглядывала на него.
Знаете ли, что я и мое образование, которое по тому времени, в котором я начинал жить, было
не совсем заурядное, и мои способности, которые тоже из ряда посредственных выходили, и, наконец, самое здоровье — все это я
должен был растратить в себе и сделаться прожектером, аферистом, купцом, для того чтоб поддержать и воспитать семью, как прилично моему роду.
«Боже мой! Как эти люди любят меня, и между тем какой черной неблагодарностью я
должен буду заплатить им!» — мучительно думал он и решительно
не имел духа, как прежде предполагал, сказать о своем намерении ехать в Петербург и только, оставшись после обеда вдвоем с Настенькой, обнял ее и долго, долго целовал.
«Зачем вы платите? Вас ведь, наверное, обыграли», — говорили ему некоторые. — «Ничего я
не знаю-с; я проиграл и
должен платить», — отвечал Лебедев с стоическою твердостию.
— Вы теперича, — начал он прерывающимся голосом, — посторонний человек, и то вам жалко; а что же теперича я, имевший в брате отца родного? А хоша бы и Настасья Петровна —
не чужая мне, а родная племянница… Что ж я
должен теперича делать?..
Накануне своего отъезда Калинович совершенно переселился с своей квартиры и
должен был ночевать у Годневых. Вечером Настенька в первый еще раз, пользуясь правом невесты, села около него и, положив ему голову на плечо, взяла его за руку. Калинович
не в состоянии был долее выдержать своей роли.
— Да-а, пожалуйста! — повторил директор. — В отношении собственно вас могу только, если уж вам это непременно угодно, могу зачислить вас писцом без жалованья, и в то же время
должен предуведомить, что более десяти молодых людей терпят у меня подобную участь и, конечно, по старшинству времени, должны раньше вас получить назначение, если только выйдет какое-нибудь, но когда именно дойдет до вас очередь —
не могу ничего сказать, ни обещать определительно.
— Ужасно трудна, — подтвердил юноша, — но я откровенно могу вам сказать, что вполне сочувствую ей, потому что сам почти в положении Гамлета. Отец мой, к несчастью, имеет привязанность к нашей бывшей гувернантке, от которой страдала наша мать и, может быть, умерла даже от нее, а теперь страдаем мы все, и я, как старший, чувствую, что
должен был бы отомстить этой женщине и
не могу на это решиться, потому что все-таки люблю и уважаю моего отца.
Сам он читать
не может; я написала, во-первых, под твою руку письмо, что ты все это время был болен и потому
не писал, а что теперь тебе лучше и ты вызываешь меня, чтоб жениться на мне, но сам приехать
не можешь, потому что
должен при журнале работать — словом, сочинила целую историю…
— Да, — отвечал тот,
не без досады думая, что все это ему очень нравилось, особенно сравнительно с тем мутным супом и засушенной говядиной, которые им готовила трехрублевая кухарка. То же почувствовал он, выпивая стакан мягкого и душистого рейнвейна, с злобой воображая, что дома, по предписанию врача, для здоровья, ему следовало бы пить такое именно хорошее вино, а между тем он
должен был довольствоваться шестигривенной мадерой.
«Этот человек три рубля серебром отдает на водку, как гривенник, а я беспокоюсь, что
должен буду заплатить взад и вперед на пароходе рубль серебром, и очень был бы непрочь, если б он свозил меня на свой счет. О бедность! Какими ты гнусными и подлыми мыслями наполняешь сердце человека!» — думал герой мой и, чтоб
не осуществилось его желание, поспешил первый подойти к кассе и взял себе билет.
— Значит, по рукам… хотя, собственно, я ничего еще покуда
не обещаю и наперед
должен узнать мнение Полины: если оно будет в нашу пользу, тогда я предложу вам еще некоторые подробности, на которые тоже попрошу согласиться.
— Совершенно другое дело этот господин, — продолжал князь, — мы его берем, как полунагого и голодного нищего на дороге: он будет всем нам обязан.
Не дав вам ничего, он поневоле
должен будет взглянуть на многое с закрытыми глазами; и если б даже захотел ограничить вас в чем-нибудь, так на вашей стороне отнять у него все.
—
Не за тем, Яков Васильич, являюсь, — возразил он с усмешкою, — но что собственно вчерашнего числа госпожа наша Полина Александровна, через князя, изволила мне отдать приказ, что, так как теперича оне изволят за вас замуж выходить и разные по этому случаю будут обеды и балы, и я, по своей старости и негодности, исполнить того
не могу, а потому сейчас
должен сбираться и ехать в деревню… Как все это я понимать могу? В какую сторону? — заключил старик и принял вопросительную позу.
А вам, m-me Хмарова, при всем моем глубоком уважении, откровенно
должен сказать, что я
не верю вашему христианскому смирению, как ни глубоко скромен и прост ваш бальный туалет и как ни кроток ваш взгляд, которым вы оглядываете всю эту разряженную, суетную толпу…
Перед ужином пробежал легкий говор, что он своему партнеру проиграл две тысячи серебром, и, в оправдание моего героя, я
должен сказать, что в этом случае он
не столько старался о том, сколько в самом деле был рассеян: несносный образ насмешливо улыбавшегося Белавина, как привидение, стоял перед ним.
Стулья между тем так были поставлены, что вице-губернатор непременно
должен был сесть рядом с губернатором; но он, легонько повернувшись на каблуках, подошел и сел около хозяйки в кресло, которое, собственно, предназначено было для губернаторши, но которая
не успела еще занять его.
По беспристрастию историка, я
должен сказать, что в этой светской даме, до сих пор
не обнаружившей пред нами никаких человеческих чувств, как бы сразу откликнулась горячая и нежная душа женщины.
В связи с удалением этих эпизодов
не вошла в журнальный текст и история лакея Давыдки, который по предложению Медиокритского
должен был убить Калиновича.