Цитаты со словом «когда»
Область
поиска
поиска
Область
поиска
поиска
Все, конечно, знали скудные размеры жалованья Виктора Николаича и, когда заходила речь об их широкой жизни, обыкновенно говорили: «Помилуйте, да ведь у Хионии Алексеевны пансион; она знает отлично французский язык…».
Что касается семейной жизни, то на нее полагалось время от двух часов ночи, когда Хиония Алексеевна возвращалась под свою смоковницу из клуба или гостей, до десяти часов утра, когда она вставала с постели.
— Мне нужно посоветоваться с мужем, — обыкновенно говорила Хиония Алексеевна, когда дело касалось чего-нибудь серьезного. — Он не любит, чтобы я делала что-нибудь без его позволения…
Когда вы входили в переднюю, вас уже охватывала та атмосфера довольства, которая стояла в этом доме испокон веку.
— Ах, mon ange! — воскликнула Хиония Алексеевна, прикладываясь своими синими сухими губами к розовым щекам девушки. — Je suis charmee! [Я восхищена! (фр.)] Вы, Nadine, сегодня прелестны, как роза!.. Как идет к вам это полотняное платье… Вы походите на Маргариту в «Фаусте», когда она выходит в сад. Помните эту сцену?
«Вот этой жениха не нужно будет искать: сама найдет, — с улыбкой думала Хиония Алексеевна, провожая глазами убегавшую Верочку. — Небось не закиснет в девках, как эти принцессы, которые умеют только важничать… Еще считают себя образованными девушками, а когда пришла пора выходить замуж, — так я же им и ищи жениха. Ох, уж эти мне принцессы!»
Марья Степановна была в том неопределенном возрасте, когда женщину нельзя еще назвать старухой.
— Зачем вы ее выслали? — говорила Хиония Алексеевна, когда Верочка вышла.
— Ах, господи, господи!.. — Хиония Алексеевна. — И что вам за охота противоречить, когда всем, решительно всем известно, что Привалов получит три миллиона. Да-с, три, три, три!..
Последняя фраза целиком долетела до маленьких розовых ушей Верочки, когда она подходила к угловой комнате с полной тарелкой вишневого варенья. Фамилия Привалова заставила ее даже вздрогнуть… Неужели это тот самый Сережа Привалов, который учился в гимназии вместе с Костей и когда-то жил у них? Один раз она еще укусила его за ухо, когда они играли в жгуты… Сердце Верочки по неизвестной причине забило тревогу, и в голове молнией мелькнула мысль: «Жених… жених для Нади!»
— Что с тобой, Верочка? — спрашивала Марья Степановна, когда дочь вошла в комнату, раскрасневшаяся, как пион.
«А… радуга», — говорил Виктор Васильич, брат Верочки, когда она одевалась по своему вкусу.
— Что это с тобой? — удивилась Надежда Васильевна, когда пароксизм миновал.
— Это Привалов! — вскрикнула Хиония Алексеевна, когда во дворе к первому крыльцу подъехал на извозчике какой-то высокий господин в мягкой серой шляпе.
Когда Привалов вошел в кабинет Бахарева, старик сидел в старинном глубоком кресле у своего письменного стола и хотел подняться навстречу гостю, но сейчас же бессильно опустился в свое кресло и проговорил взволнованным голосом...
— Какой ты молодец стал… а! В отца пошел, в отца… Когда к нам в Узел-то приехал?
— Уж на что лучше, Василий Назарыч! Я даже не узнал их… Можно сказать, совсем преобразились. Бывало, когда еще в емназии с Костенькой учились…
Полинявшие дорогие ковры на полу, резная старинная мебель красного дерева, бронзовые люстры и канделябры, малахитовые вазы и мраморные столики по углам, старинные столовые часы из матового серебра, плохие картины в дорогих рамах, цветы на окнах и лампадки перед образами старинного письма — все это уносило его во времена детства, когда он был своим человеком в этих уютных низеньких комнатах.
— Вот и моя Марья Степановна, — проговорил Василий Назарыч, когда они вошли в небольшую темно-красную гостиную.
Привалов увидел высокую фигуру Марьи Степановны, которая была в бледно-голубом старинном сарафане и показалась ему прежней красавицей. Когда он хотел поцеловать у нее руку, она обняла его и, по старинному обычаю, степенно приложилась к его щекам своими полными щеками и даже поцеловала его неподвижными сухими губами.
— Наде было пять лет, когда вы с Костей уехали в Петербург, — заметила Марья Степановна, давая дочери место около себя.
Это мимолетное детское воспоминание унесло Привалова в то далекое, счастливое время, когда он еще не отделял себя от бахаревской семьи.
Маленький Привалов сильно побаивался Марьи Степановны, которая держала себя всегда строго, а за обедом являлась совсем неприступной: никто не смел слова сказать лишнего, и только когда бывал дома Василий Назарыч, эта слишком натянутая обеденная обстановка заметно смягчалась.
— Конечно, так, — подтвердил Виктор Васильич. — Когда мы состаримся, будем тоже говорить, что вот в наше время так были люди… Все старики так говорят.
Когда Надежда Васильевна улыбалась, у нее на широком белом лбу всплывала над левой бровью такая же морщинка, как у Василья Назарыча. Привалов заметил эту улыбку, а также едва заметный жест левым плечом, — тоже отцовская привычка. Вообще было заметно сразу, что Надежда Васильевна ближе стояла к отцу, чем к матери. В ней до мельчайших подробностей отпечатлелись все те характерные особенности бахаревского типа, который старый Лука подводил под одно слово: «прерода».
— Нет, постой, с бабами еще успеешь наговориться, — остановил его Бахарев и указал на кресло около дивана, на котором укладывал свою больную ногу. — Ведь при тебе это было, когда умер… Холостов? — старик с заметным усилием проговорил последнее слово, точно эта фамилия стояла у него поперек горла.
— Когда я получил телеграмму о смерти Холостова, сейчас же отправился в министерство навести справки. У меня там есть несколько знакомых чиновников, которые и рассказали все, то есть, что решение по делу Холостова было получено как раз в то время, когда Холостов лежал на столе, и что министерство перевело его долг на заводы.
Холостов как ваш вотчим и опекун делает миллионный долг при помощи мошенничества, его судят за это мошенничество и присуждают к лишению всех прав и ссылке в Сибирь, а когда он умирает, долг взваливают на вас, наследников.
Я еще понимаю, что дело о Холостове затянули на десять лет и вытащили решение в тот момент, когда Холостова уже нельзя было никуда сослать, кроме царствия небесного…
Когда отец твой умер, на заводах не было ни копейки долгу; оставались еще кой-какие крохи в бумагах да прииски.
Когда мачеха вышла за Холостова, он в три года промотал все оставшиеся деньги, заложил прииски, сделал миллионный долг и совсем уронил заводы.
Я надеялся, что когда заводы будут под казенной опекой, — они если не поправятся, то не будут приносить дефицита, а между тем Масман в один год нахлопал на заводы новый миллионный долг.
Когда заводы перешли в опекунское управление, я надеялся понемногу опять поднять дело.
— Взять теперешних ваших опекунов: Ляховский — тот давно присосался, но поймать его ужасно трудно; Половодов еще только присматривается, нельзя ли сорвать свою долю. Когда я был опекуном, я из кожи лез, чтобы, по крайней мере, привести все в ясность; из-за этого и с Ляховским рассорился, и опеку оставил, а на мое место вдруг назначают Половодова. Если бы я знал… Мне хотелось припугнуть Ляховского, а тут вышла вон какая история. Кто бы этого мог ожидать? Погорячился, все дело испортил.
— Ведь это Досифея? — спрашивал Привалов, когда глухонемая остановилась у дверей, чтобы еще раз посмотреть на гостя.
— Это твоей бабушки сарафан-то, — объяснила Марья Степановна. — Павел Михайлыч, когда в Москву ездил, так привез материю… Нынче уж нет таких материй, — с тяжелым вздохом прибавила старушка, расправляя рукой складку на сарафане. — Нынче ваши дамы сошьют платье, два раза наденут — и подавай новое. Материи другие пошли, и люди не такие, как прежде.
— Будет вам, стрекозы, — строго остановила Марья Степановна, когда всеми овладело самое оживленное настроение, последнее было неприлично, потому что Привалов был все-таки посторонний человек и мог осудить. — Мы вот все болтаем тут разные пустяки, а ты нам ничего не расскажешь о себе, Сергей Александрыч.
— Сергей Александрыч… Сергей Александрыч с Константином Васильичем все книжки читали, поэтому из них можно и крупы и муки намолоть. Сережа-то и маленьким когда был, так зверьком и выглядывал: то веревки из него вей, то хоть ты его расколи, — одним словом, приваловская кровь. А впрочем, кто его знает, может, и переменился.
Когда в первой четверти настоящего столетия были открыты прииски в Восточной Сибири, в глубине енисейской тайги, Павел Гуляев был в числе первых рабочих на золотых приисках.
Крепкий был человек Гуляев, и когда он вернулся на Урал, за ним тянулась блестящая слава миллионера.
Это была полная чаша во вкусе того доброго старого времени, когда произвол, насилия и все темные силы крепостничества уживались рядом с самыми светлыми проявлениями человеческой души и мысли.
— Ну, что мое гнездо? — спрашивал обыкновенно Гуляев, когда приезжал с приисков домой.
— Береги его, Маша, — проговорил Гуляев, когда поздравлял молодых. — У меня Василий правая рука… Вот тебе мой сказ.
Когда Гуляев выдал свою дочь за Привалова, он сказал Бахареву...
Когда, перед сватовством, жениху захотелось хоть издали взглянуть на будущую подругу своей жизни, это позволили ему сделать только в виде исключительной милости, и то при таких условиях: жениха заперли в комнату, и он мог видеть невесту только в замочную скважину.
Гуляев еще раньше выстроил дочери в ближайшем уездном городе Узле целый дворец, в котором сам был только раз в жизни, именно когда у него родился внук.
Затем, когда сам Гуляев совсем состарился, он принял зятя в часть по своим сибирским приискам, причем всем делом верховодил по-прежнему Бахарев.
Бахарев был в тайге, когда получил с нарочным коротенькую записку Гуляева: «Вася, приезжай похоронить меня…» Дело было летнее.
Когда его повозка остановилась перед крыльцом гуляевского дома, больной старик открыл глаза и проговорил: «Это Вася приехал…» Собственно, старик не был даже болен, и по его наружности нельзя было заключить об опасности.
— Нет, Вася, умру… — слабым голосом шептал старик, когда Бахарев старался его успокоить. — Только вот тебя и ждал, Вася. Надо мне с тобой переговорить… Все, что у меня есть, все оставляю моему внучку Сергею… Не оставляй его… О Варваре тоже позаботься: ей еще много горя будет, как я умру…
Цитаты из русской классики со словом «когда»
«Что как она не любит меня? Что как она выходит за меня только для того, чтобы выйти замуж? Что если она сама не знает того, что делает? — спрашивал он себя. — Она может опомниться и, только выйдя замуж, поймет, что не любит и не могла любить меня». И странные, самые дурные мысли о ней стали приходить ему. Он ревновал ее к Вронскому, как год тому назад, как будто этот вечер, когда он видел ее с Вронским, был вчера. Он подозревал, что она не всё сказала ему.
— Да что же это я! — продолжал он, восклоняясь опять и как бы в глубоком изумлении, — ведь я знал же, что я этого не вынесу, так чего ж я до сих пор себя мучил? Ведь еще вчера, вчера, когда я пошел делать эту… пробу, ведь я вчера же понял совершенно, что не вытерплю… Чего ж я теперь-то? Чего ж я еще до сих пор сомневался? Ведь вчера же, сходя с лестницы, я сам сказал, что это подло, гадко, низко, низко… ведь меня от одной мысли наяву стошнило и в ужас бросило…
— Ну, скажите, пожалуйста, что он говорит? — воскликнула она, всплеснув руками. — Тебя, наконец, бог за меня накажет, Жак! Я вот прямо вам говорю, Михайло Сергеич; вы ему приятель; поговорите ему… Я не знаю, что последнее время с ним сделалось: он мучит меня… эти насмешки… презрение… неуважение ко мне… Он, кажется, только того и хочет, чтоб я умерла. Я молюсь, наконец, богу: господи! Научи меня, как мне себя держать с ним! Вы сами теперь слышали… в какую минуту, когда я потеряла отца, и что он говорит!
— Да, читал и аккомпанировал мне на скрипке: он был странен, иногда задумается и молчит полчаса, так что вздрогнет, когда я назову его по имени, смотрит на меня очень странно… как иногда вы смотрите, или сядет так близко, что испугает меня. Но мне не было… досадно на него… Я привыкла к этим странностям; он раз положил свою руку на мою: мне было очень неловко. Но он не замечал сам, что делает, — и я не отняла руки. Даже однажды… когда он не пришел на музыку, на другой день я встретила его очень холодно…
И теперь она ему нравилась, очень нравилась, но чего-то уже недоставало в ней, или что-то было лишнее, — он и сам не мог бы сказать, что именно, но что-то уже мешало ему чувствовать, как прежде. Ему не нравилась ее бледность, новое выражение, слабая улыбка, голос, а немного погодя уже не нравилось платье, кресло, в котором она сидела, не нравилось что-то в прошлом, когда он едва не женился на ней. Он вспомнил о своей любви, о мечтах и надеждах, которые волновали его четыре года назад, — и ему стало неловко.
Синонимы к слову «когда»
Предложения со словом «когда»
- – Вот когда человек начинает понимать это, тогда и возникает противоположное состояние сознания, которое называют смирением.
- Отец и всегда был не особо разговорчивым, а уж когда приходила беда…
- Четыре часа – это много, особенно когда уже темно и все твои мышцы напряжены, ты прислушиваешься и присматриваешься.
- (все предложения)
Значение слова «когда»
КОГДА́, нареч. и союз. I. нареч. 1. вопросительное. В какое время? — (Малый академический словарь, МАС)
Афоризмы русских писателей со словом «когда»
- Желуди-то одинаковы, но когда вырастут из них молодые дубки — из одного дубка делают кафедру для ученого, другой идет на рамку для портрета любимой девушки, в из третьего дубка смастерят такую виселицу, что любо-дорого…
- Что такое революция? Это переворот и избавление.
Но когда избавитель перевернуть — перевернул, избавить — избавил, а потом и сам так плотно уселся на ваш загорбок, что снова и еще хуже задыхаетесь вы в предсмертной тоске, то тогда черт с ним и с избавителем этим! - Такие мы все. Вспоминаем друг о друге к концу жизни, когда кто тяжело заболеет или помрет. Вот тогда вдруг становится всем нам ясно, кого потеряли, каким он был, чем славен, какие дела совершил.
- (все афоризмы русских писателей)
Отправить комментарий
Значение слова «когда»
КОГДА́, нареч. и союз. I. нареч. 1. вопросительное. В какое время? —
Все значения слова «когда»Предложения со словом «когда»
– Вот когда человек начинает понимать это, тогда и возникает противоположное состояние сознания, которое называют смирением.
Отец и всегда был не особо разговорчивым, а уж когда приходила беда…
Четыре часа – это много, особенно когда уже темно и все твои мышцы напряжены, ты прислушиваешься и присматриваешься.
- (все предложения)