Неточные совпадения
—
Вот еще что выдумал! — говорила мать, обнимавшая между
тем младшего. — И придет же в голову этакое, чтобы дитя родное било отца. Да будто и до
того теперь: дитя молодое, проехало столько пути, утомилось (это дитя было двадцати с лишком лет и ровно в сажень ростом), ему бы теперь нужно опочить и поесть чего-нибудь, а он заставляет его биться!
— А
вот, лучше, я вас на
той же неделе отправлю на Запорожье.
Бульба по случаю приезда сыновей велел созвать всех сотников и весь полковой чин, кто только был налицо; и когда пришли двое из них и есаул Дмитро Товкач, старый его товарищ, он им
тот же час представил сыновей, говоря: «
Вот смотрите, какие молодцы! На Сечь их скоро пошлю». Гости поздравили и Бульбу, и обоих юношей и сказали им, что доброе дело делают и что нет лучшей науки для молодого человека, как Запорожская Сечь.
— Как не можно? Как же ты говоришь: не имеем права?
Вот у меня два сына, оба молодые люди. Еще ни разу ни
тот, ни другой не был на войне, а ты говоришь — не имеем права; а ты говоришь — не нужно идти запорожцам.
Наконец в
том и в другом углу стало раздаваться: «
Вот пропадает даром козацкая сила: нет войны!..
—
Вот в рассуждении
того теперь идет речь, панове добродийство, — да вы, может быть, и сами лучше это знаете, — что многие запорожцы позадолжались в шинки жидам и своим братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет. Потом опять в рассуждении
того пойдет речь, что есть много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, что такое война, тогда как молодому человеку, — и сами знаете, панове, — без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни разу не бил бусурмена?
Притом же у нас храм Божий — грех сказать, что такое:
вот сколько лет уже, как, по милости Божией, стоит Сечь, а до сих пор не
то уже чтобы снаружи церковь, но даже образа без всякого убранства.
Только
вот что: вам известно, панове, что султан не оставит безнаказанно
то удовольствие, которым потешатся молодцы.
— Слушайте!.. еще не
то расскажу: и ксендзы ездят теперь по всей Украйне в таратайках. Да не
то беда, что в таратайках, а
то беда, что запрягают уже не коней, а просто православных христиан. Слушайте! еще не
то расскажу: уже говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз.
Вот какие дела водятся на Украйне, панове! А вы тут сидите на Запорожье да гуляете, да, видно, татарин такого задал вам страху, что у вас уже ни глаз, ни ушей — ничего нет, и вы не слышите, что делается на свете.
— Ясные паны! — произнес жид. — Таких панов еще никогда не видывано. Ей-богу, никогда. Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете!.. — Голос его замирал и дрожал от страха. — Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее!
Те совсем не наши,
те, что арендаторствуют на Украине! Ей-богу, не наши!
То совсем не жиды:
то черт знает что.
То такое, что только поплевать на него, да и бросить!
Вот и они скажут
то же. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
Да
вот вам, панове, вперед говорю: если кто в походе напьется,
то никакого нет на него суда.
— Так
вот что, панове-братове, случилось в эту ночь.
Вот до чего довел хмель!
Вот какое поруганье оказал нам неприятель! У вас, видно, уже такое заведение: коли позволишь удвоить порцию, так вы готовы так натянуться, что враг Христова воинства не только снимет с вас шаровары, но в самое лицо вам начихает, так вы
того не услышите.
Да
вот еще один наказ: если кто-нибудь, шинкарь, жид, продаст козаку хоть один кухоль [Кухоль — глиняная кружка.] сивухи,
то я прибью ему на самый лоб свиное ухо, собаке, и повешу ногами вверх!
В подобных случаях водилось у запорожцев гнаться в
ту ж минуту за похитителями, стараясь настигнуть их на дороге, потому что пленные как раз могли очутиться на базарах Малой Азии, в Смирне, на Критском острове, и бог знает в каких местах не показались бы чубатые запорожские головы.
Вот отчего собрались запорожцы. Все до единого стояли они в шапках, потому что пришли не с
тем, чтобы слушать по начальству атаманский приказ, но совещаться, как ровные между собою.
Так
вот какая моя речь:
те, которым милы захваченные татарами, пусть отправляются за татарами, а которым милы полоненные ляхами и не хочется оставлять правого дела, пусть остаются.
— Я бы не просил тебя. Я бы сам, может быть, нашел дорогу в Варшаву; но меня могут как-нибудь узнать и захватить проклятые ляхи, ибо я не горазд на выдумки. А вы, жиды, на
то уже и созданы. Вы хоть черта проведете; вы знаете все штуки;
вот для чего я пришел к тебе! Да и в Варшаве я бы сам собою ничего не получил. Сейчас запрягай воз и вези меня!
— Слушай, пан! — сказал Янкель, — нужно посоветоваться с таким человеком, какого еще никогда не было на свете. У-у!
то такой мудрый, как Соломон; и когда он ничего не сделает,
то уж никто на свете не сделает. Сиди тут;
вот ключ, и не впускай никого!
— А я, ей-богу, думал, что это сам воевода. Ай, ай, ай!.. — при этом жид покрутил головою и расставил пальцы. — Ай, какой важный вид! Ей-богу, полковник, совсем полковник!
Вот еще бы только на палец прибавить,
то и полковник! Нужно бы пана посадить на жеребца, такого скорого, как муха, да и пусть муштрует полки!
Неточные совпадения
Хлестаков. Да
вот тогда вы дали двести,
то есть не двести, а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Анна Андреевна. После?
Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас».
Вот тебе и сейчас!
Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с
той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Один из них, например,
вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без
того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу,
вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Да объяви всем, чтоб знали: что
вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не
то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Городничий.
Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь сам или
вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!