Отдай свое сердце!

— Рита! — обрадовался Генка. — Это ты?

— Нет, не я, — хихикнула Курочкина. — С вами говорит автоприветчик.

Все Генкины тревоги сразу же — фьють! — и улетели.

— Рит, а чего ты в школу не пришла?

— А, решила прогулять, — беспечно ответила Курочкина. И спросила: — А ты от Московского вокзала далеко живешь?

— Нет, не далеко. На Лиговке. А что?..

— Приезжай тогда сейчас на Фарфоровскую. До нее минут десять на электричке. Давай, Генчик, в темпе. Я тебя буду на платформе ждать.

— А почему именно туда?

— Приедешь — узнаешь.

— О’кей! Еду!

И Самокатов помчался на вокзал. Он бы сейчас и на край света помчался, если бы Рита его туда позвала.

Примчался. Вскочил в электричку и снова помчался. На Фарфоровскую.

Настроение у Самокатова сделалось просто суперским! Генка больше не думал ни о своем кошмарном сне, ни о странностях в школе… Правда, он сегодня пару схватил. И если ее не исправить, то по русскому за год будет трояк. А это значит — гуд бай навороченный айфон. Так что придется подкатывать к Нестеровой насчет двойку исправить.

И вот уже — Фарфоровская.

Курочкина стояла у кассы и что-то писала маркером на стене.

— Привет, Рит! — подскочил Генка. — А что ты тут пишешь?

Курочкина закрыла надпись ладошкой.

— Ничего.

— Дай посмотреть.

— Не дам. Прочтешь, когда обратно поедешь.

— Ты что-то про меня написала?

— Про тебя и про себя.

— А можно я сейчас посмотрю?

— Нельзя.

И Рита увлекла Генку к скамейке.

— Посидим?

— Посидим.

Они сели. Курочкина достала из рюкзачка пакетик изюма в шоколаде и протянула Самокатову.

— Угощайся, Генчик.

Генка начал угощаться.

— Рит, а чего ты сегодня в школу не пришла? — снова спросил он.

— Так я ж тебе сказала: решила прогулять.

— Но мы же договорились после уроков пойти в океанариум.

— Ой, извини. Забыла.

Генка был уязвлен.

— Я ведь тебе три раза напоминал.

— А у меня в одно ухо влетело, а из другого вылетело, — захихикала Рита.

Да, стыдить Курочкину было явно бесполезно. И Самокатов сменил тему.

— А ты что, здесь живешь?

— Ага, под платформой, — продолжала хихикать Рита.

— Ну, в смысле, около Фарфоровской? — уточнил Генка.

Курочкина не успела ответить. К ним подошел мужчина в черном костюме и с белым букетом.

— Вы не подскажете, как пройти на собачье кладбище? — спросил он.

Рита стала объяснять:

— Идите прямо, потом налево, затем направо…

Мужчина пошел. А Генка спросил:

— Что еще за собачье кладбище?

— Там собак хоронят. И еще кошек, хомячков… Короче, домашних животных; я своего Крыжовника тоже там похоронила.

— Какого Крыжовника?

— У меня был кот по имени Крыжовник… — Курочкина печально вздохнула.

Мимо платформы несся скорый поезд. Когда он унесся, Рита сказала:

— Ген, у меня для тебя не очень приятная новость… — Курочкина замялась.

«У нее есть другой пацан!» — сверкнула догадка у Самокатова. И он тут же выпалил:

— У тебя есть другой парень, да?

Рита взъерошила Генкины волосы.

— Никого у меня нет, дурачок. Я люблю только тебя.

Генка смутился.

— Любишь?..

Рита кивнула.

— Люблю. Надеюсь, ты не против?

— Да.

— Что — да?

— Ну то есть — нет. Не против.

Курочкина встала со скамейки.

— Пойдем, я тебе покажу, что я написала.

Они подошли к кассам. На стене было написано:

Рита + Гена = love

«Самое время для поцелуя», — решил Самокатов и потянулся к Ритиной щеке. Курочкина отстранилась.

— Не надо, Генчик, — сказала она.

— Почему?

— Потому что мы должны расстаться, — трагическим тоном сообщила Рита. — Навсегда.

— Как это — навсегда? — обалдел Самокатов.

— Сейчас поезд пройдет, и я тебе объясню…

Мимо платформы катил товарняк. Длинный-предлинный. Генка прямо-таки весь измаялся в ожидании, когда тот закончится.

Наконец товарняк закончился, а Рита начала:

— Раньше я была очень веселой девчонкой…

— Да ты и сейчас…

— Не перебивай, пожалуйста. Я любила прикалываться, обожала вечеринки, прогулки… Но однажды я попала в больницу с аппендицитом. И там случилась ужасная вещь… — Курочкина замолчала.

— Ну?! — не выдержал Самокатов.

— В общем, хирург, который делал мне операцию, внезапно сошел с ума. И вместо аппендицита вырезал у меня… сердце. — Рита опять умолкла.

— Фигня какая-то, — хмыкнул Генка.

— К сожалению, не фигня. Послушай, если не веришь.

Генка послушал. В груди у Риты было тихо.

— Можешь и пульс пощупать. — Курочкина протянула руку. — Его у меня тоже нет.

Самокатов пощупал. Пульса не было.

— И зрачки у меня на свет не реагируют… — Рита посмотрела на солнце. — Видишь?..

Самокатов был сбит с толку. А Рита продолжала:

— В той больнице проводились опыты по оживлению мертвых. Вот меня и оживили. Но не до конца. Для того, чтобы стать окончательно живой, мне надо твое сердце.

— Мое? — ошарашено произнес Самокатов.

— Да, твое, — кивнула Курочкина и сделала шаг вперед.

Генка невольно попятился. Курочкина сделала еще шаг вперед. А Самокатов, соответственно, шаг назад.

Тем временем приближался очередной товарняк. Тудух-тудух… тудух-тудух… — стучали колеса.

Курочкина продолжала наступать на Самокатова, улыбаясь при этом какой-то застывшей улыбкой.

— Рит, ты чего?.. — пробормотал Генка, отступая к краю платформы.

И тут вдруг Ритино лицо мгновенно позеленело.

— Отдай свое сердце! — завизжала Курочкина и толкнула Самокатова на рельсы.

— А-а-а-а-а!.. — полетел Генка с платформы. Прямо под колеса товарняка.