Цитаты со словом «виселица»
Милостивый государь, у меня создалось такое впечатление, будто вам предложили выбор: сочинять музыку или идти на
виселицу.
Лондонские преступники XVIII века в совершенстве владели юмором висельника и перед смертью «угощали» благодарных зрителей последней эпиграммой. Они делали так потому, что умирали, выполняя предписание своих матерей: «Мой мальчик, ты кончишь
виселицей, так же как твой отец!» Последние слова многих известных людей тоже были шутками, потому что они оказались послушными сыновьями и оправдали надежды своих матерей: «Ты умрёшь знаменитым, сынок». Смерть, которая наступает в результате форс-мажорных обстоятельств, не сопровождается подобным легкомыслием, потому что может находиться в полном противоречии с предписанием матери «Живи долго!» или «Умри счастливым!». Я не слышал рассказов о том, как шутили узники лагерей смерти, приговорённые к смерти в газовой камере.
Похожие цитаты:
Человек — это приговорённый к смерти, казнь которого откладывается.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
Вера — это топор гильотины, так же тяжела, так же легка.
Солдат, который не сидел в тюрьме, — не солдат.
... любой издатель может вам растолковать, что пытаться выжать из автора книгу, когда она «не идёт», всё равно, что торопить казнь через повешение.
Игра в воротах подобна расстрелу.
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Я видел, как были сброшены оковы с рук и ног раба, чтобы можно было линчевать его...
Сожжение назначили на одиннадцать, чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед.
Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены.
Когда я впервые подходил к приготовленному для главы правительства креслу, мои чувства напоминали те, что испытывает приговоренный, всходя на эшафот.
Солдатом надо быть во имя отчизны или из любви к делу, за которое идешь в бой. Без цели служить сегодня здесь, а завтра там — значит быть подручным мясника, не более.
Если вы будете отлынивать от суровой работы, не подчиняться распоряжениям — я вас упрекну; если это будет тщетным — я стану вас сечь. А если и это не поможет, я в конце концов вас расстреляю — и освобожу от вас… землю божью.
Политик напоминает мне человека, который убил отца и мать, а затем, когда ему выносят приговор, просит его пощадить на том основании, что он — сирота.
Если бы Иисуса казнили двадцать лет назад, дети в католических школах носили бы на шеях вместо крестов маленькие электрические стульчики.
Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.
Не ступай на мост предателей - пусть лучше воды унесут тебя.
Двое-трое — это уже Общество. Один станет Богом, другой — дьяволом, один будет вещать с кафедры, другой — болтаться под перекладиной.
Отныне мой собственный дом из-за тебя стал мне чужим, и я охотно разрушил бы его стены, если бы снаружи меня не ждала бы та же самая тюрьма.
Лучший памятник жертвам — отсутствие памятников палачам.
Жалеть виновных, значит предать невинных.
И осиновый кол есть вид памятника.
Перед пропастью немецкой истории и под тяжестью памяти о миллионах убитых я сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов. (Опустившись на колени перед мемориалом погибшим в Варшавском гетто)
Я могу простить вора и убийцу, но предателя - никогда.
Легче умереть, не думая о смерти, чем думать о ней, даже когда она не грозит.
Мы не можем ожидать, что пересечём радужный мост одной лишь добродетелью раскаяния; её не хватит. Мы должны это понять.
Республика позволяет солдатам быть гражданами, деспотизм делает из них палачей.
Лживых историков следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков.
Много ли вы, граф, знаете господ, достойных быть цирюльниками?
Предков вешают на стене, а современников — где попало.
Быть несчастным — значит ненавидеть себя и свой город.
Нет более жестокой тирании, чем та, которая живет под сенью законов и под эгидой правосудия, когда несчастных, так сказать, топят на той самой доске, на которой они спасались.
Понимать людей, а не судить. В жизни нет преступников — есть только жертвы.
Я отрицаю сколько-нибудь существенное устрашающее действие смертной казни на потенциальных преступников. Я уверен в обратном — жестокость порождает жестокость.
Даже если я должен буду в деревянной бочке преодолеть ревущий водопад, и внизу меня будут ждать вооруженные до зубов туземцы, я буду продолжать борьбу.
И еще я оставлю вам стихи. Если они доставят вам удовольствие, будет спокоен мой мятежный дух, я оберу в могиле покой.