Неточные совпадения
Правдин. Если вы
приказываете. (Читает.) «Любезная племянница! Дела мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии. Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером,
что трудами и честностию состояние свое
сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу…»
— Дарья Александровна
приказали доложить,
что они уезжают. Пускай
делают, как им, вам то есть, угодно, — сказал он, смеясь только глазами, и, положив руки в карманы и склонив голову на бок, уставился на барина.
Лошадь не была еще готова, но, чувствуя в себе особенное напряжение физических сил и внимания к тому,
что предстояло
делать, чтобы не потерять ни одной минуты, он, не дожидаясь лошади, вышел пешком и
приказал Кузьме догонять себя.
— А вот
делаешь!
Что прикажете? Привычка, и знаешь,
что так надо. Больше вам скажу, — облокачиваясь об окно и разговорившись, продолжал помещик, — сын не имеет никакой охоты к хозяйству. Очевидно, ученый будет. Так
что некому будет продолжать. А всё
делаешь. Вот нынче сад насадил.
Весь день этот, за исключением поездки к Вильсон, которая заняла у нее два часа, Анна провела в сомнениях о том, всё ли кончено или есть надежда примирения и надо ли ей сейчас уехать или еще раз увидать его. Она ждала его целый день и вечером, уходя в свою комнату,
приказав передать ему,
что у нее голова болит, загадала себе: «если он придет, несмотря на слова горничной, то, значит, он еще любит. Если же нет, то, значит, всё конечно, и тогда я решу,
что мне
делать!..»
Левин очень хорошо знал,
что «как бы не тронулся» значило,
что семянной английский овес уже испортили, — опять не
сделали того,
что он
приказывал.
— Народу нет.
Что прикажете с этим народом
делать? Трое не приходили. Вот и Семен…
Итак, я начал рассматривать лицо слепого; но
что прикажете прочитать на лице, у которого нет глаз? Долго я глядел на него с невольным сожалением, как вдруг едва приметная улыбка пробежала по тонким губам его, и, не знаю отчего, она произвела на меня самое неприятное впечатление. В голове моей родилось подозрение,
что этот слепой не так слеп, как оно кажется; напрасно я старался уверить себя,
что бельмы подделать невозможно, да и с какой целью? Но
что делать? я часто склонен к предубеждениям…
— Я… я… зашла на одну минуту, простите,
что вас обеспокоила, — заговорила она, запинаясь. — Я от Катерины Ивановны, а ей послать было некого. А Катерина Ивановна
приказала вас очень просить быть завтра на отпевании, утром… за обедней… на Митрофаниевском, а потом у нас… у ней… откушать… Честь ей
сделать… Она велела просить.
Борис. Да ни на каком: «Живи, говорит, у меня,
делай,
что прикажут, а жалованья,
что положу». То есть через год разочтет, как ему будет угодно.
Дико́й. Понимаю я это; да
что ж ты мне
прикажешь с собой
делать, когда у меня сердце такое! Ведь уж знаю,
что надо отдать, а все добром не могу. Друг ты мне, и я тебе должен отдать, а приди ты у меня просить — обругаю. Я отдам, отдам, а обругаю. Потому только заикнись мне о деньгах, у меня всю нутренную разжигать станет; всю нутренную вот разжигает, да и только; ну, и в те поры ни за
что обругаю человека.
Лариса (Карандышеву).
Что вы
делаете? Просите извинения сейчас, я вам
приказываю.
Я подумал,
что если в сию решительную минуту не переспорю упрямого старика, то уж в последствии времени трудно мне будет освободиться от его опеки, и, взглянув на него гордо, сказал: «Я твой господин, а ты мой слуга. Деньги мои. Я их проиграл, потому
что так мне вздумалось. А тебе советую не умничать и
делать то,
что тебе
приказывают».
— И —
что же
прикажете мне
делать с ним? — шутливо спросил Ногайцев.
Красавина. Нешто я, матушка, не понимаю? У меня совесть-то чище золота, одно слово — хрусталь, да
что ж ты
прикажешь делать, коли такие оказии выходят? Ты рассуди, какая мне радость,
что всякое дело все врозь да врозь. Первое дело — хлопоты даром пропадают, а второе дело — всему нашему званию мараль. А просто сказать: «Знать, не судьба!» Вот и все тут. Ну да уж я вам за всю свою провинность теперь заслужу.
Красавина. Уж это не твое дело. Будут. Только уж ты из-под моей власти ни на шаг.
Что прикажу, то и
делай! Как только хозяйка выдет, говори,
что влюблен. (Показывая на забор.) Там тебе нечего взять, я ведь знаю; а здесь дело-то скорей выгорит, да и денег-то впятеро против тех.
— Ну, кланяться
приказали, спрашивали, здоровы ли вы,
что делаете.
—
Что делать, чтоб не было этих слез? — спрашивал он, встал перед ней на колени. — Говорите,
приказывайте: я готов на все…
—
Что с вами, говорите, ради Бога,
что такое случилось? Вы сказали,
что хотели говорить со мной; стало быть, я нужен… Нет такого дела, которого бы я не
сделал!
приказывайте, забудьте мою глупость…
Что надо…
что надо
сделать?
Maman была строга и серьезна, никогда не шутила, почти не смеялась, ласкала мало, все ее слушались в доме: няньки, девушки, гувернантки
делали все,
что она
приказывала, и папа тоже.
Полоумной Агашке дала какую-то изношенную душегрейку, которую выпросила в дворне у Улиты, обещаясь по возвращении
сделать ей новую, настрого
приказав Агашке не ходить в одном платье по осеннему холоду, и сказала,
что пришлет «коты» носить в слякоть.
Он
приказал объявить им,
что «и так много
делают снисхождения, исполняя их обычаи: не ездят на берег; пришли в Нагасаки, а не в Едо, тогда как могли бы
сделать это, а они не ценят ничего этого, и потому кататься будем».
Потом секретарь и баниосы начали предлагать вопросы: «
Что нас заставляет идти внезапно?» — «Нечего здесь больше
делать», — отвечали им. «Объяснена ли причина в письме к губернатору?» — «В этих бумагах объяснены мои намерения», —
приказал сказать адмирал.
Японцы приезжали от губернатора сказать,
что он не может совсем снять лодок в проходе; это вчера, а сегодня, то есть 29-го, объявили,
что губернатор желал бы совсем закрыть проезд посредине, а открыть с боков, у берега, отведя по одной лодке. Адмирал
приказал сказать,
что если это
сделают, так он велит своим шлюпкам отвести насильно лодки, которые осмелятся заставить собою средний проход к корвету. Переводчики, увидев,
что с ними не шутят, тотчас убрались и чаю не пили.
—
Что ж
прикажете делать? Но только
что и много они врут. Послушать их — все невинны, — говорил помощник смотрителя.
— Дело после;
что прикажешь — всё
сделаю, — говорил Масленников, проходя с Нехлюдовым через залу. — Доложите генеральше,
что князь Нехлюдов, — на ходу сказал он лакею. Лакей иноходью, обгоняя их, двинулся вперед. — Vous n’avez qu’à ordonner. [Тебе стоит только
приказать.] Но жену повидай непременно. Мне и то досталось за то,
что я тот раз не привел тебя.
«А чорт тебя разберет,
что тебе нужно, — вероятно, внутренно проговорил он», подумал Нехлюдов, наблюдая всю эту игру. Но красавец и силач Филипп тотчас же скрыл свое движение нетерпения и стал покойно
делать то,
что приказывала ему изможденная, бессильная, вся фальшивая княгиня Софья Васильевна.
Выбрав место для ночевки, я
приказал Захарову и Аринину ставить палатку, а сам с Дерсу пошел на охоту. Здесь по обоим берегам реки кое-где узкой полосой еще сохранился живой лес, состоящий из осины, ольхи, кедра, тальника, березы, клена и лиственницы. Мы шли и тихонько разговаривали, он — впереди, а я — несколько сзади. Вдруг Дерсу
сделал мне знак, чтобы я остановился. Я думал сначала,
что он прислушивается, но скоро увидел другое: он поднимался на носки, наклонялся в стороны и усиленно нюхал воздух.
— А
что ж
прикажете делать?
Я думал,
что он хочет его спалить, и начал отговаривать от этой затеи. Но вместо ответа он попросил у меня щепотку соли и горсть рису. Меня заинтересовало,
что он хочет с ними
делать, и я
приказал дать просимое. Гольд тщательно обернул берестой спички, отдельно в бересту завернул соль и рис и повесил все это в балагане. Затем он поправил снаружи корье и стал собираться.
Однако же, как мы с проницательным читателем привязаны друг к другу. Он раз обругал меня, я два раза выгнал его в шею, а все-таки мы с ним не можем не обмениваться нашими задушевными словами; тайное влечение сердец,
что вы
прикажете делать!
Сделайте такую милость:
прикажите постлать нам хоть сена в гостиной;
чем свет, мы отправимся восвояси».
—
Делайте все,
что вам
приказывает служба, но я вас прошу избавить меня от поучений. Из ваших слов я вижу,
что вы ждали, чтоб я вам поклонился. Я не имею привычки кланяться незнакомым.
Не зная,
что делать, она
приказала молодой девушке идти к себе наверх и не казаться ей на глаза; недовольная этим, она велела запереть ее дверь и посадила двух горничных для караула.
А ежели
что и еще сверх того
прикажут, то и это
сделает.
Марья Маревна сконфузилась, но, как женщина справедливая, поняла,
что сделала ошибку, и беспрекословно положила обратно на блюдо свою добычу. Возвратившись домой, она прежде всего поинтересовалась узнать, прислал ли Струнников обещанную коробьюшку, и, получив утвердительный ответ,
приказала подать ее.
— Вот, как видишь, — продолжал Черевик, оборотясь к Грицьку, — наказал бог, видно, за то,
что провинился перед тобою. Прости, добрый человек! Ей-Богу, рад бы был
сделать все для тебя… Но
что прикажешь? В старухе дьявол сидит!
— Ваше царское величество, не
прикажите казнить,
прикажите миловать! Из
чего, не во гнев будь сказано вашей царской милости, сделаны черевички,
что на ногах ваших? Я думаю, ни один швец ни в одном государстве на свете не сумеет так
сделать. Боже ты мой,
что, если бы моя жинка надела такие черевики!
— Гляди, Петро, станет перед тобою сейчас красавица:
делай все,
что ни
прикажет, не то пропал навеки!» Тут разделил он суковатою палкою куст терновника, и перед ними показалась избушка, как говорится, на курьих ножках.
—
Что мне до матери? ты у меня мать, и отец, и все,
что ни есть дорогого на свете. Если б меня призвал царь и сказал: «Кузнец Вакула, проси у меня всего,
что ни есть лучшего в моем царстве, все отдам тебе.
Прикажу тебе
сделать золотую кузницу, и станешь ты ковать серебряными молотами». — «Не хочу, — сказал бы я царю, — ни каменьев дорогих, ни золотой кузницы, ни всего твоего царства: дай мне лучше мою Оксану!»
Песня нам нравилась, но объяснила мало. Брат прибавил еще,
что царь ходит весь в золоте, ест золотыми ложками с золотых тарелок и, главное, «все может». Может придти к нам в комнату, взять,
что захочет, и никто ему ничего не скажет. И этого мало: он может любого человека
сделать генералом и любому человеку огрубить саблей голову или
приказать, чтобы отрубили, и сейчас огрубят… Потому
что царь «имеет право»…
— Нет, брат, шабаш, старинка-то
приказала долго жить, — повторял Замараев,
делая вызывающий жест. — По нонешним временам вон какие народы проявились. Они, брат, выучат жить. Темноту-то как рукой снимут… да. На што бабы, и те вполне это самое чувствуют. Вон Серафима Харитоновна как на меня поглядывает, даром
что хлеб-соль еще недавно водили.
Олимпиада Самсоновна говорит ему: «Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила, — свету не видала,
что же, мне
прикажете отдать вам деньги, а самой опять в ситцевых платьях ходить?» Большов не находит ничего лучшего сказать на это, как только попрекнуть дочь и зятя невольным благодеянием, которое он им
сделал, передавши в их руки свое имение.
Выдача дочери замуж — ее мономания;
что с этим
прикажете делать?
Что же
прикажете делать с такими понятиями?..
— Ну, теперь
что с ним
прикажете делать? — воскликнула Лизавета Прокофьевна, подскочила к нему, схватила его голову и крепко-накрепко прижала к своей груди. Он рыдал конвульсивно. — Ну-ну-ну! Ну, не плачь же, ну, довольно, ты добрый мальчик, тебя бог простит, по невежеству твоему; ну, довольно, будь мужествен… к тому же и стыдно тебе будет…
— Значит, в самом деле княгиня! — прошептала она про себя как бы насмешливо и, взглянув нечаянно на Дарью Алексеевну, засмеялась. — Развязка неожиданная… я… не так ожидала… Да
что же вы, господа, стоите,
сделайте одолжение, садитесь, поздравьте меня с князем! Кто-то, кажется, просил шампанского; Фердыщенко, сходите,
прикажите. Катя, Паша, — увидала она вдруг в дверях своих девушек, — подите сюда, я замуж выхожу, слышали? За князя, у него полтора миллиона, он князь Мышкин и меня берет!
— Ах, как вам не стыдно так говорить! Она пела и играла для того только, чтобы
сделать мне угодное, потому
что я настоятельно ее просила об этом, почти
приказывала ей. Я вижу,
что ей тяжело, так тяжело; думаю,
чем бы ее развлечь, — да и слышала-то я,
что талант у ней такой прекрасный! Помилуйте, Федор Иваныч, она совсем уничтожена, спросите хоть Сергея Петровича; убитая женщина, tout-а-fait, [Окончательно (фр.).]
что вы это?
— Ничего, ничего, — с живостью подхватила она, — я знаю, я не вправе ничего требовать; я не безумная, поверьте; я не надеюсь, я не смею надеяться на ваше прощение; я только осмеливаюсь просить вас, чтобы вы
приказали мне,
что мне
делать, где мне жить? Я, как рабыня, исполню ваше приказание, какое бы оно ни было.