Неточные совпадения
— Послушайте,
царица Раиса, я пьяница, а кое-что еще в состоянии понимать, — бормотал Прозоров, моргая глазами. — Везде жертвы… да! Это то же самое, что побочные продукты в промышленности. Лукреция совершеннолетняя, и сама понимает, что делает, а я
молчу… Не мне и не вам ее учить… Оставимте ее в покое!.. Боже, боже мой!
Все весело засмеялись.
Молчали только одни Розы. Они считали себя обиженными. Кто же не знает, что
царица всех цветов — одна Роза, нежная, благоухающая, чудная? И вдруг какая-то Гвоздика называет себя
царицей… Это ни на что не похоже. Наконец одна Роза рассердилась, сделалась совсем пунцовой и проговорила...
Я ничего не скажу, но
молча — что будет лучше всякого красноречия — укажу вам на этого счастливого юношу, вступающего в свою двадцать шестую весну, — на Владимира Семеновича, племянника Андрея Филипповича, который встал в свою очередь с места, который провозглашает в свою очередь тост и на которого устремлены слезящиеся очи родителей
царицы праздника, гордые очи Андрея Филипповича, стыдливые очи самой
царицы праздника, восторженные очи гостей и даже прилично завистливые очи некоторых молодых сослуживцев этого блестящего юноши.
— Мой сыночек весь день мучился, — сказала Липа. — Глядит своими глазочками и
молчит, и хочет сказать и не может. Господи батюшка,
царица небесная! Я с горя так всё и падала на пол. Стою и упаду возле кровати. И скажи мне, дедушка, зачем маленькому перед смертью мучиться? Когда мучается большой человек, мужик или женщина, то грехи прощаются, а зачем маленькому, когда у него нет грехов? Зачем?
— Грозный он приехал, спросил вина, пьёт, дёргает за бороду себя и всё
молчит, всё
молчит! Я с печки гляжу на него через переборку, думаю —
царица небесная! Как он меня спросит — что буду делать? Пришла покойница Дуня, он ей — «раздевайся!» Она хоть и озорница была и бесстыжая, а не хочет — холодно, говорит. Он кричит… батюшки!
Панин
молчал, смущенный и бледный. Екатерина снова погрузилась в задумчивость. Костя стоял и смотрел на нее с еще большим благоговением — она была для него не только его
царица, она была для него радостною вестницей о судьбе ненаглядной Маши.