А то два, три крестьянина
Словечком перекинутся…
Хохочут, утешаются и часто в речь Петрушкину
Вставляют слово меткое,
Какого не придумаешь,
Хоть проглоти перо!
А что такое гражданин?
Отечества достойный сын.
Береза в лесу без вершины —
Хозяйка без мужа в дому.
Блажен, кому дана судьбой
Жена с геройскою душой,
Но тот блаженней, у кого
Нет близких ровно никого…
Будешь ты чиновник с виду
И подлец душой,
Провожать тебя я выйду —
И махну рукой!
Будь гражданин! Служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей Любви…
В ком не воспитано чувство свободы,
Тот не займет его; нужны не годы —
Нужны столетья, и кровь, и борьба,
Чтоб человека создать из раба.
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему.
В пошлой лени усыпляющий
Пошлых жизни мудрецов,
Будь он проклят, растлевающий
Пошлый опыт — ум глупцов!
Воля и труд человека
Дивные дивы творят!
Вот слово правды беспристрастной!
Блажен болтающий поэт,
И жалок гражданин безгласый!
Вы еще не в могиле, вы живы,
Но для дела вы мертвы давно,
Суждены вам благие порывы,
Но свершить ничего не дано…
Да не робей за отчизну любезную…
Доля ты! — русская долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать.
Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
Если проза в любви неизбежна,
Так возьми и с нее долю счастья:
После ссоры так полно, так нежно
Возвращенье любви и участия…
Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц, —
Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдет — словно солнце осветит!
Посмотрит — рублем подарит!»
Живой печется о живом,
А мертвый спи глубоким сном…
Занимательность и правильный русский язык, — достоинство в наше время также не маловажное.
Зрелище бедствий народных
Невыносимо, мой друг;
Счастье умов благородных
Видеть довольство вокруг.
Играйте же, дети! Растите на воле!
На то вам и красное детство дано,
Чтоб вечно любить это скудное поле,
Чтоб вечно вам милым казалось оно.
Храните свое вековое наследство,
Любите свой хлеб трудовой —
И пусть обаянье поэзии детства
Проводит вас в недра землицы родной!
Каждое слово действующего характера должно носить в себе глубокий отпечаток индивидуальности и действительности…
Кто же охоты собачьей не любит,
Тот в себе душу заспит и погубит.
Кто, служа великим целям века,
Жизнь свою всецело отдает
На борьбу за брата человека,
Только тот себя переживет.
Люби, покуда любится,
Терпи, покуда терпится,
Прощай, пока прощается,
И — бог тебе судья!
Любовь к отечеству заключается прежде всего в глубоком, страстном и небесплодном желании ему добра и просвещения, в готовности нести ему на алтарь достояние и саму жизнь; в горячем сочувствии ко всему хорошему в нем и в благородном негодовании против того, что замедляет путь к совершенствованию.
Люди холопского звания — сущие псы иногда:
Чем тяжелей наказание, тем им милей господа.
Мне борьба мешала быть поэтом,
Песни мне мешали быть бойцом.
Мне бы хотелось… чтобы Вы, кроме обучения детей церковнославянскому языку, обратили внимание и на русскую грамоту, тем больше, что русских книг и учебников гораздо больше под руками и они гораздо разнообразнее, да и, кроме того, крестьянину не мешает знать и то и другое…
Мне лепетал любимый лес:
Верь, нет милей родных небес,
Нигде не дышится вольней
Родных лугов, родных полей…
Мы любим сестру, и жену, и отца, но в муках мы мать вспоминаем.
Не говорим уже о верности языка, русский склад и в жизни и в речи дан г.Островскому более чем кому-либо из современных писателей; он обладает им спокойно и вполне, и от всех его лиц действительно веет русским духом…
Не может сын глядеть спокойно
На горе матери родной,
Не будет гражданин достойный
К отчизне холоден душой,
Ему нет горше укоризны…
Иди в огонь за честь отчизны,
За убежденье, за любовь…
Иди и гибни безупречно.
Умрешь не даром: дело прочно,
Когда под ним струится кровь…
Неблагозвучные слова — ерник, шильник, шаромыжник, мазурик, жулик, — вовсе не принадлежав народу, а только городу и рынку. Человека недальнего и бесхарактерного, нестойкого в слове не с дурного умысла, а по слабости, народ зовёт божевольным, грубого и бешеного — нравным, а о человеке щедром, правдивом, великодушном прекрасно и сильно говорит — душа божеская.
Нет науки для науки, нет искусства, — все они существуют для общества, для облагорожения, для возвышения человека, для обогащения знанием и материальными удобствами жизни.
Нет такой мысли, которую человек не мог бы себя заставить выразить ясно и убедительно для другого…
Но нет пощады у судьбы
Тому, чей благородный гений
Стал обличителем толпы,
Ее страстей и заблуждений.
О чем твоя тоска?
Непрочно все, что нами здесь любимо,
Что день — сдаем могиле мертвеца;
Зачем же ты в душе неистребима,
Мечта любви, не знающей конца?…
О! Сколько есть душой свободных
Сынов у родины моей,
Великодушных, благородных
И неподкупно верных ей…
Одни — стяжатели и воры,
Другие — сладкие певцы,
А третьи… третьи — мудрецы:
Их назначенье — разговоры.
Опять она, родная сторона
С ее зеленым, благодатным летом,
И вновь душа поэзией полна.
Да, только здесь могу я быть поэтом!
От ликующих, праздно болтающих,
Обагряющих руки в крови,
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви!
По мере же постепенного развития и совершенствования языка постепенно исчезает и трудность выражения, так что изящная форма уже перестает быть достоинством, а делается необходимым условием всякого литературного произведения.
Поэтом можешь ты не быть,
Но гражданином быть обязан.
Правилу следуй упорно:
Чтобы словам было тесно,
Мыслям — просторно.
Праздник жизни — молодости годы —
Я убил под тяжестью труда,
И поэтом, баловнем свободы,
Другом лени — не был никогда.
Процвел бы божий мир!.. Увы! пока народы
Влачатся в нищете, покорствуя бичам,
Как тощие стада по скошенным лугам,
Оплакивать их рок, служить им будет Муза,
И в мире нет прочней, прекраснее союза!..
Толпе напоминать, что бедствует народ
В то время, как она ликует и поет,
К народу возбуждать вниманье сильных мира —
Чему достойнее служить могла бы лира?..
Пускай наносит вред врагу не каждый воин,
Но каждый в бой иди! А бой решит судьба…
Ревность легковерна, как дитя, и бешена, как дикое животное.
С близкого по духу языка переводить ещё труднее, — может быть оттого, что ближе, нагляднее чувствуется недостижение подлинника. С итальянского, например, легче переводить иногда, чем с малороссийского. Невероятно, а между тем верно…
Сейте разумное, доброе, вечное,
Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
Русский народ…
Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
По своей и божьей воле
Стал разумен и велик.
Слово всегда есть, да ум наш ленив, да ещё вот что: надо иметь веры в ум и проницательность другого по крайней мере столько же, сколько в собственные.
Стыд всем сплетничающим, клевещущим, барышничающим, обращающим благородное оружие литератора — мысль и слово — в орудие личных своих интересов и страстей…
Счастливые глухи к добру…
Там уж поприще широко:
Знай работай да не трусь…
Вот за что тебя глубоко
Я люблю, родная Русь!
Тетеря, ворона, сорока, пропащий человек, вахлак, войлок, увалень, рохля — все эти названия и множество подобных беспрестанно слышатся на языке народа, и по ним он расценивает окружающие его характеры, может быть ещё вернее и точнее, чем общество, щедрое на резкие эпитеты.
Тих и кроток, как овечка,
И крепок лбом,
До хорошего местечка
Доползешь ужом.
То сердце не научится любить,
Которое устало ненавидеть.
Ты вся — воплощенный испуг,
Ты вся — вековая истома!
Тот сердца в груди не носил,
Кто слез над тобою не лил!
Уверяем г.Островского, что ему не для чего с таким, можно сказать, археологическим рвением гоняться за точностью народного языка; ему менее чем кому-либо следует бояться выпасть из русского тона: тон этот в нем самом, в свойствах ума его.
Умирай же, богач, в стужу сильную!
Бедняки пускай осенью мрут,
Потому что за яму могильную
Вдвое больше в морозы берут.
Форме дай щедрую дань
Временем: важен в поэме
Стиль, отвечающий теме.
Стих, как монету чекань
Строго, отчётливо, честно,
Правилу следуй упорно:
Чтобы словам было тесно,
Мыслям — просторно.
Чем менее обработан язык, тем труднее подчинить его формам, требуемым от того или другого рода литературных произведений…
Чтоб одного возвеличить, борьба
Тысячи слабых уносит —
Даром ничто не дается: судьба
Жертв искупительных просит.
Чуть не полмира в себе совмещая,
Русь широко протянулась, родная!
Я вынес убеждение, что нет такой мысли, которую человек не мог бы себя заставить выразить ясно и убедительно для другого…
Язык г. Надеждина гладок и правилен, но слишком тяжел для повести; невыносимо длинные периоды, перепутанные причастиями, деепричастиями и прилагательными, в повести г. Надеждина просто мучат читателя…
Источник: Словарь афоризмов русских писателей. Составители: А. В. Королькова, А. Г. Ломов, А. Н. Тихонов