Неточные совпадения
Князь так
испугался, а вместе с тем пришел почему-то в такое негодование, что Анна Андреевна принуждена была немедленно удалить рассказчика.
Я же не помнил, что он входил. Не знаю почему, но вдруг ужасно
испугавшись, что я «спал», я встал и начал ходить по комнате, чтоб опять не «заснуть». Наконец, сильно начала болеть голова. Ровно в десять часов вошел
князь, и я удивился тому, что я ждал его; я о нем совсем забыл, совсем.
Под конец
князь почти
испугался и назначил генералу свидание на завтра в этот же час. Тот вышел с бодростью, чрезвычайно утешенный и почти успокоенный. Вечером, в седьмом часу,
князь послал попросить к себе на минутку Лебедева.
— Ни-ни-ни! Типун, типун… — ужасно
испугался вдруг Лебедев и, бросаясь к спавшему на руках дочери ребенку, несколько раз с испуганным видом перекрестил его. — Господи, сохрани, господи, предохрани! Это собственный мой грудной ребенок, дочь Любовь, — обратился он к
князю, — и рождена в законнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей, умершей в родах. А эта пигалица есть дочь моя Вера, в трауре… А этот, этот, о, этот…
— Без сомнения, вы отлично заметили, что именно десяти лет можно было не
испугаться… — поддакнул
князь, робея и мучаясь мыслью, что сейчас покраснеет.
Князь удивился ответу, но он удивился спустя уже по крайней мере две минуты, когда сообразил. Сообразив ответ, он
испугался и стал приглядываться к Рогожину. Тот уже шел почти на полшага впереди, смотря прямо пред собой и не взглядывая ни на кого из встречных, с машинальною осторожностию давая всем дорогу.
Все встретили
князя криками и пожеланиями, окружили его. Иные были очень шумны, другие гораздо спокойнее, но все торопились поздравить, прослышав о дне рождения, и всякий ждал своей очереди. Присутствие некоторых лиц заинтересовало
князя, например Бурдовского; но всего удивительнее было, что среди этой компании очутился вдруг и Евгений Павлович;
князь почти верить себе не хотел и чуть не
испугался, увидев его.
А
князь и сам вошел робко, чуть не ощупью, странно улыбаясь, засматривая всем в глаза и всем как бы задавая вопрос, потому что Аглаи опять не было в комнате, чего он тотчас же
испугался.
Она заговорила нетерпеливо и усиленно сурово; в первый раз она заговорила об этом «вечере». Для нее тоже мысль о гостях была почти нестерпима; все это заметили. Может быть, ей и ужасно хотелось бы поссориться за это с родителями, но гордость и стыдливость помешали заговорить.
Князь тотчас же понял, что и она за него боится (и не хочет признаться, что боится), и вдруг сам
испугался.
Отвечу: хоть бы по тому одному, что
князь слишком уж что-то захлопотал, чего-то уж очень
испугался.
Приметила тоже старушка, что и старик ее как-то уж слишком начал хвалить меня и как-то особенно взглядывает на меня и на дочь… и вдруг
испугалась: все же я был не граф, не
князь, не владетельный принц или по крайней мере коллежский советник из правоведов, молодой, в орденах и красивый собою!
Полина зарыдала… Но в это время раздался шум, и послышались явственные шаги по коридору.
Князь вздрогнул и отскочил от нее; та тоже, сама не зная чего,
испугалась и поспешно отерла слезы.
Больной между тем, схватив себя за голову, упал в изнеможении на постель. «Боже мой! Боже мой!» — произнес он, и вслед за тем ему сделалось так дурно, что ходивший за ним лакей
испугался и послал за Полиной и
князем. Те прискакали. Калинович стал настоятельно просить, чтоб завтра же была свадьба. Он, кажется, боялся за свою решимость. Полина тоже этому обрадовалась, и таким образом в маленькой домовой церкви произошло их венчанье.
— Какие там свидетели?.. Спьяну-то другой и не видит, что вокруг его происходит, а которые потрезвей, так
испугаются и разбегутся. Вон, не то что в кабаке, а в господском доме, на вечере,
князя одного убили.
«Не
пугайтесь, — говорит, —
князь приказал всем долго жить; а я один, — говорит, — с письмом его приехал, да вот уже часа четыре все за кладовыми хожу, вас из-за угла высматриваю: не выйдете ли, чтобы посоветоваться, как легче об этом княгине доложить».
— Ой, господи, для чего так много! — произнес Елпидифор Мартыныч, как бы
испугавшись даже такой огромной цифры денег; и после этого обещания по крайней мере с неделю ходил по своим каналам; затем, приехав, наконец, к
князю, объявил ему с отчаянным видом: — Нет-с! Ничего тут не поделаешь, и слышать не хотят. «Как, говорят, при нынешней гласности, можно это сделать?.. — Пожалуй, все газеты протрубят: она мать, — кто же может взять у нее ребенка?»
Услыхав, что ее сопернице угрожает это счастие, княгиня страшно и окончательно
испугалась за самое себя; она, судя по собственным своим чувствам, твердо была убеждена, что как только родится у
князя от Елены ребенок, так он весь и навсегда уйдет в эту новую семью; а потому, как ни добра она была и как ни чувствовала отвращение от всякого рода ссор и сцен, но опасность показалась ей слишком велика, так что она решилась поговорить по этому поводу с мужем серьезно.
Испугавшись всего этого, она поутру, не сказав даже о том
князю, послала за Елпидифором Мартынычем, который и прибыл сейчас же и вместе с княгиней вошел в кабинет к
князю.
— Очень богатый!.. Брат схлопотал было, чтобы с
князя взыскал суд… каково мне это было, посудите, кузен!..
Князь точно что очень
испугался суда и уехал за границу…
— Что же мне де-лать, я так бо-ялся! — бормотал
князь, хныча и расчувствовавшись. — Они меня в су-мас-шед-ший дом посадить хо-те-ли… Я и
испугался.
Но, несмотря на латынь,
князь совсем уж потерял память, бредил, просил Каллиста Станиславича спеть ему какой-то романс, говорил про какие-то парики; иногда как будто чего-то
пугался и кричал.
— Вывалил! Вывалил! Кучер вывалил! — восклицает
князь с необыкновенным одушевлением. — Я уже думал, что наступает светопреставление или что-нибудь в этом роде, и так, признаюсь,
испугался, что — прости меня, угодник! — небо с овчинку показалось! Не ожидал, не ожи-дал! совсем не о-жи-дал! И во всем этом мой кучер Фе-о-фил виноват! Я уж на тебя во всем надеюсь, мой друг: распорядись и разыщи хорошенько. Я у-ве-рен, что он на жизнь мою по-ку-шался.
Этого я
испугалась хуже
князя Геракова…
— Днем следит
князь, вечером гости, при ней всегда княжна — это ужасно! Но княжна… княжна… она должна быть моею! — вслух проговорил Николай Леопольдович и сам
испугался произнесенной им фразы.
Взглянув на него, последний просто
испугался. Лицо
князя было мрачно, в глазах горел недобрый огонь, и он так свирепо поглядел на него, что Осип Федорович не узнал его обыкновенного веселого и беспечного взгляда.
— Я старался успокоить ее как мог, и главная моя цель была не допустить какого-нибудь скандала. Я было пригрозил ей, что передам все
князю Ивану Андреевичу, но даже сам
испугался, что произошло. Она начала бранить и вас, и
князя, вашего батюшку, и меня, она начала болтать еще больше вздора, что мы все отравили
князя и ее, что мы все убийцы, которые ищут гибели двух любящих сердец, ее и
князя Владимира Яковлевича.
Она
испугалась слов
князя Василия; когда-то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту.