Неточные совпадения
Самгин видел, как отскакивали куски льда, обнажая остов баррикады, как двое пожарных, отломив спинку дивана, начали вырывать из нее мочальную набивку, бросая комки ее третьему, а он, стоя на коленях, зажигал спички о рукав куртки; спички гасли, но вот одна из них расцвела, пожарный сунул ее
в мочало, и быстро, кудряво побежали во все
стороны хитренькие огоньки, исчезли и вдруг собрались
в красный султан; тогда один пожарный поднял над огнем бочку, вытряхнул из нее солому, щепки; густо заклубился серый дым, — пожарный поставил
в него бочку, дым стал более густ, и затем из бочки взметнулось густо-красное
пламя.
Лесной великан хмурился и только солидно покачивался из
стороны в сторону. Я вспомнил пургу около озера Ханка и снежную бурю при переходе через Сихотэ-Алинь. Я слышал, как таза подкладывал дрова
в огонь и как шумело
пламя костра, раздуваемое ветром. Потом все перепуталось, и я задремал. Около полуночи я проснулся. Дерсу и Китенбу не спали и о чем-то говорили между собой. По интонации голосов я догадался, что они чем-то встревожены.
Все опять притихли. Павел бросил горсть сухих сучьев на огонь. Резко зачернелись они на внезапно вспыхнувшем
пламени, затрещали, задымились и пошли коробиться, приподнимая обожженные концы. Отражение света ударило, порывисто дрожа, во все
стороны, особенно кверху. Вдруг откуда ни возьмись белый голубок, — налетел прямо
в это отражение, пугливо повертелся на одном месте, весь обливаясь горячим блеском, и исчез, звеня крылами.
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал
в болото и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер. На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал
пламя костра и разносил искры по полю. По другую
сторону огня спал Дерсу.
И точно
в ответ на его слова
в горах послышался шум, потом налетел сильный порыв ветра с той
стороны, откуда мы его не ожидали. Дрова разгорелись ярким
пламенем. Вслед за первым порывом налетел второй, потом третий, пятый, десятый, и каждый порыв был продолжительнее предыдущего. Хорошо, что палатки наши были крепко привязаны, иначе их сорвало бы ветром.
После этого он выстрелил из ружья
в воздух, затем бросился к березе, спешно сорвал с нее кору и зажег спичкой. Ярким
пламенем вспыхнула сухая береста, и
в то же мгновение вокруг нас сразу стало вдвое темнее. Испуганные выстрелом изюбры шарахнулись
в сторону, а затем все стихло. Дерсу взял палку и накрутил на нее горящую бересту. Через минуту мы шли назад, освещая дорогу факелом. Перейдя реку, мы вышли на тропинку и по ней возвратились на бивак.
После полудня пурга разыгралась со всей силой. Хотя мы были и защищены утесами и палаткой, однако это была ненадежная защита. То становилось жарко и дымно, как на пожаре, когда ветер дул нам
в лицо, то холодно, когда
пламя отклонялось
в противоположную
сторону.
В сию минуту новое явление привлекло его внимание; кошка бегала по кровле пылающего сарая, недоумевая, куда спрыгнуть; со всех
сторон окружало ее
пламя.
Светец, с ущемленной
в него горящей лучиной, которую надобно было беспрестанно заменять новою, обратил на себя мое особенное внимание; иные лучины горели как-то очень прихотливо: иногда
пламя пылало ярко, иногда чуть-чуть перебиралось и вдруг опять сильно вспыхивало; обгоревший, обуглившийся конец лучины то загибался крючком
в сторону, то падал, треща, и звеня, и ломаясь; иногда вдруг лучина начинала шипеть, и струйка серого дыма начинала бить, как струйка воды из фонтанчика, вправо или влево.
Говоря это, Иудушка старался смотреть батюшке
в глаза, батюшка тоже, с своей
стороны, старался смотреть
в глаза Иудушке. Но, к счастью, между ними стояла свечка, так что они могли вволю смотреть друг на друга и видеть только
пламя свечи.
Но сам не успевает пробраться к лестнице и, вижу, проваливается. Я вижу его каску наравне с полураскрытой крышей… Невдалеке от него вырывается
пламя… Он отчаянно кричит… Еще громче кричит
в ужасе публика внизу… Старик держится за железную решетку, которой обнесена крыша, сквозь дым сверкает его каска и кисти рук на решетке… Он висит над пылающим чердаком… Я с другой
стороны крыши, по желобу, по ту
сторону решетки ползу к нему, крича вниз народу.
Сквозь частую сетку ливня и темноту
в той
стороне мелькал время от времени огонь;
пламя, заливаемое попеременно дождем или подживляемое сучьями, то потухало совершенно, то вспыхивало.
Польской генерал подозвал купца и пошел вместе с ним впереди толпы, которая, окружив со всех
сторон Наполеона, пустилась вслед за проводником к Каменному мосту. Когда они подошли к угловой кремлевской башне, то вся Неглинная, Моховая и несколько поперечных улиц представились их взорам
в виде одного необозримого пожара. Направо пылающий железный ряд, как огненная стена, тянулся по берегу Неглинной; а с левой
стороны пламя от догорающих домов расстилалось во всю ширину узкой набережной.
И кто с этой
стороны, опоздавший и ослепленный
пламенем, встречал скачущих мужиков, тот
в страхе прыгал
в канаву; смоляно-черные телеги и кони
в непонятном смешении оглобель, голов, приподнятых рук, чего-то машущего и крутящегося, как с горы валились
в грохот и рев.
Руки царя лежат неподвижно на коленях, а глаза, затененные глубокой мыслью, не мигая, устремлены на восток,
в сторону Мертвого моря — туда, где из-за круглой вершины Аназе восходит
в пламени зари солнце.
Но, как бы там ни было, солома была разделена на три кучи, разом зажжена и разом же с трех
сторон скинута, зажженная,
в яму. Вне
пламени остался только один тот край, к которому было приставлено бревно.
Те, которые сидели наверху, оглянулись, и им представилась страшная, необыкновенная картина. На одной из крайних изб, на соломенной крыше стоял огненный,
в сажень вышиною, столб, который клубился и сыпал от себя во все
стороны искры, точно фонтан бил. И тотчас же загорелась вся крыша ярким
пламенем и послышался треск огня.
Пламя крутилось и металось во все
стороны; иногда столб его, как огненный смерч, высоко уходил
в небо и крутился длинною спиралью.
— Почему нет? твоя сестра и генеральша разве не обе одинаково прекрасны? Здесь больше силы, — она дольше проскачет, — сказал он, показывая головкою тросточки на взнузданного бурого коня, — а здесь из очей
пламя бьет, из ноздрей дым валит. Прощай, — добавил он, зевнув. — Да вот еще что. Генерал-то Синтянин, я слышал, говорил тебе за ужином, что он едет для каких-то внушений
в стороне, где мое имение, — вот тебе хорошо бы с ним примазаться! Обдумай-ко это!
Сумерки уже совершенно заменились темнотою ночи, над черным профилем гор зажглась яркая вечерняя зарница, над головами на светло-синем морозном небе мерцали мелкие звезды, со всех
сторон краснело во мраке
пламя дымящихся костров, вблизи серели палатки и мрачно чернела насыпь нашей батареи. От ближайшего костра, около которого, греясь, тихо разговаривали наши денщики, изредка блестела на батарее медь наших тяжелых орудий, и показывалась фигура часового
в шинели внакидку, мерно двигавшегося вдоль насыпи.
Юрик вскочил с постели и, как был, босой,
в одной ночной рубашонке, подбежал к окну. Глухой крик ужаса сорвался с губ Юрика, и он едва удержался на ногах от испуга. Находящийся неподалеку от господского дома домик птичницы Аксиньи пылал, как свеча, со всех
сторон охваченный
пламенем.
Желая очиститься от грехов и стяжать мученический венец, они толпою входили
в одну избу, обкладывали ее хворостом, который зажигали со всех
сторон, и таким образом погибали
в пламени, воспевая каноны и расточая проклятия на никонианцев.
Два восковых огарка — один у псаломщика, другой на амвоне у образа Спасителя — только сгущали тьму; и острое
пламя их медленно колыхалось
в стороны, подчиняясь движению двух неторопливых людей.
— Вот тут сейчас, — сказала девка и, пробежав двор, она отворила калитку
в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна
сторона его обрушилась, другая горела, и
пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.