Неточные совпадения
Если бы
кто спросил,
в чем собственно состоял гений Крапчика, то можно безошибочно отвечать, что, будучи, как большая часть полувосточных человеков, от природы зол, честолюбив, умен внешним образом, без всяких о чем бы то
ни было твердых личных убеждений.
Все только хлопочут, как бы потанцевать,
в карты, на бильярде поиграть, а чтобы этак почитать, поучиться, потолковать о чем-нибудь возвышенном, — к этому
ни у
кого нет
ни малейшей охоты, а, напротив, смеются над тем,
кто это любит: «ну, ты, говорят, философ, занесся
в свои облака!».
— Происходило, — ответил Крапчик, сразу вошедший
в свою колею, — что Сергей Степаныч стал меня, как на допросе, спрашивать, какие же я серьезные обвинения имею против сенатора. Я тогда подал мою заранее составленную докладную записку, которой, однако, у меня не приняли
ни князь,
ни Сергей Степаныч, и сказали мне, чтобы я ее представил министру юстиции Дашкову, к которому я не имел никаких рекомендаций
ни от
кого.
Но все эти недостатки и странности Мартына Степаныча сторицею выкупались развитым почти до сократовских размеров лбом и при этом необыкновенно мечтательными серыми глазами, которым соответствовал мягкий, убеждающий голос, так что,
кто бы
ни слушал Мартына Степаныча, никогда никто не мог усомниться
в том, что говоримое им идет из глубины его сердечного убеждения.
Удар для самолюбия Крапчика был страшный, так что он перестал даже выезжать
в общество: ему стыдно было показаться
кому бы то
ни было из посторонних на глаза; но гнев божий за все темные деяния Петра Григорьича этим еще не иссяк, и
в одно утро он получил письмо от Катрин, надписанное ее рукою и запечатанное.
Одно, что они не знакомились
ни с
кем из соседей, да, признаться сказать, и не с
кем было, потому что близко от них никого не жило из помещиков; знакомиться же с чиновниками уездного города Катрин не хотела, так как они ее нисколько не интересовали, а сверх того очень возможно, что
в их кругу могла найтись какая-нибудь хорошенькая дама, за которой ее Валерьян, пожалуй, приволокнется.
—
В чем мне тебя прощать? — возразил ей Ченцов. — Ты
ни в чем не виновата, и если тут
кого прощать и извинять следует, так это твою натуру!
У Петра Григорьича всегда было много денег, и он был
в этом отношении, по-своему, честен: не любя уступать и давать своих денег другим, он зато и не одолжался ими
ни у
кого; нынешний же губернский предводитель тоже никогда никому не давал денег, — может быть, потому, что у него их никогда не было
в сколько-нибудь сносном числе; но вместе с тем сам он ссужался у всех,
кто только имел глупость или надобность не отказывать ему.
Ни на
кого в целом губернском городе не произвело известие о самоубийстве Ченцова такого потрясающего впечатления, как на нее.
— Почти
ни с
кем! — проговорил Аггей Никитич. — Все как-то не до того было!.. Впрочем,
в этом, знаете, самом дальнем отсюда городке имел честь быть представлен вашей, кажется, родственнице, madame Ченцовой, у которой — что, вероятно, известно вам — супруг скончался
в Петербурге.
— Благодетель вы наш, благодетель! — завопил подошедший на эти слова Иван Петрович, которому было все равно, у
кого бы
ни заручиться денежками
в пользу мальчуганов.
— Ах, Сусанна, ты после этого не знаешь, что значит быть несчастною
в замужестве! Говорить об этом
кому бы то
ни было бесполезно и совестно… Кроме того, я хорошо знаю, что Лябьев, несмотря на все пороки свои, любит меня и мучается ужасно, что заставляет меня страдать; но если еще он узнает, что я жалуюсь на него, он убьет себя.
— Я без него это знаю и по следствию, конечно, докажу,
кто я и откуда. Им меня
ни в чем не уличить!
— Э, зови меня, как хочешь! Твоя брань
ни у
кого на вороту не повиснет… Я людей не убивала,
в карты и на разные плутни не обыгрывала, а что насчет баломута ты говоришь, так это ты, душенька, не ври, ты его подкладывал Лябьеву: это еще и прежде замечали за тобой. Аркаша, я знаю, что не делал этого, да ты-то хотел его руками жар загребать. Разве ты не играл с ним
в половине, одно скажи!
— Конечно, — подхватил Углаков, — князь, наверное, это сделает, он такой человек, что на всякое доброе дело сейчас пойдет; но принять какую-нибудь против
кого бы
ни было строгую меру совершенно не
в его характере.
— Да, вот что!.. Но, впрочем, для меня это все равно; у меня никаких браков
ни с мужем и
ни с
кем бы
ни было не будет больше
в жизни.
Он к пани Вибель не подходил даже близко и шел
в толпе с
кем ни попало, но зато, когда балкона стало не видать, он, как бы случайно предложив пани Вибель свою руку, тотчас же свернул с нею на боковую дорожку, что, конечно, никому не могло показаться странным, ибо еще ранее его своротил
в сторону с своей невестой инвалидный поручик; ушли также
в сторону несколько молодых девиц, желавших, как надо думать, поговорить между собою о том, что они считали говорить при своих маменьках неудобным.
— Казалось бы, что так: тело мое, за которое укорял меня Егор Егорыч, изнурено болезнью и горями; страстей теперь я не имею никаких; злобы тоже
ни против
кого не питаю; но чувствую ли я хоть маленькое счастие
в чем-нибудь?
Но отчего же так? Ведь она госпожа Обломова, помещица; она могла бы жить отдельно, независимо,
ни в ком и ни в чем не нуждаясь? Что ж могло заставить ее взять на себя обузу чужого хозяйства, хлопот о чужих детях, обо всех этих мелочах, на которые женщина обрекает себя или по влечению любви, по святому долгу семейных уз, или из-за куска насущного хлеба? Где же Захар, Анисья, ее слуги по всем правам? Где, наконец, живой залог, оставленный ей мужем, маленький Андрюша? Где ее дети от прежнего мужа?
Неточные совпадения
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что
в самом деле? Я такой! я не посмотрю
ни на
кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас
в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет, что
ни работою //
Ни вечною заботою, //
Ни игом рабства долгого, //
Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки
в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..
Кто б
ни был ты, уверенно //
В калитку деревенскую // Стучись!
Поспоривши, повздорили, // Повздоривши, подралися, // Подравшися, удумали // Не расходиться врозь, //
В домишки не ворочаться, // Не видеться
ни с женами, //
Ни с малыми ребятами, //
Ни с стариками старыми, // Покуда спору нашему // Решенья не найдем, // Покуда не доведаем // Как
ни на есть — доподлинно, //
Кому жить любо-весело, // Вольготно на Руси?
Поймал его Пахомушка, // Поднес к огню, разглядывал // И молвил: «Пташка малая, // А ноготок востер! // Дыхну — с ладони скатишься, // Чихну —
в огонь укатишься, // Щелкну — мертва покатишься, // А все ж ты, пташка малая, // Сильнее мужика! // Окрепнут скоро крылышки, // Тю-тю! куда
ни вздумаешь, // Туда и полетишь! // Ой ты, пичуга малая! // Отдай свои нам крылышки, // Все царство облетим, // Посмотрим, поразведаем, // Поспросим — и дознаемся: //
Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?»