Неточные совпадения
А в толпе все рос и крепчал гул да говор… волнение снова начиналось, и все больше, все
сильнее. Увещания священника, исправника и предводителя
не увенчались ни малейшим успехом, и они возвратились с донесением, что мужики за бунтовщиков себя
не признают, зачинщиков между собою
не находят и упорно стоят на своем, чтобы сняли с них барщину и прочли настоящую волю, и что до тех пор они
не поверят в миссию генерала, пока тот
не объявит им самолично эту «заправскую волю за золотою строчкою».
После давешней крутой сцены он чувствовал какую-то усталость, какой-то упадок в груди; весь он как-то был утомлен, разбит, словно бы после длинного перехода или после непомерно долгой верховой езды, но только это была усталость и разбитость
не совсем физическая, а более моральная, душевная, — ощущения, которые, впрочем, почти всегда сопровождают и
сильную усталость физическую.
Он был зол и печален: нужда со всех сторон, а помощи ниоткуда и, как обыкновенно бывает с
не особенно
сильными людьми в подобном положении, сам он терялся и решительно
не мог придумать, чем бы и как пособить своему горю.
Верхохлебов чуть с места
не вскочил, чуть в глаза
не расхохотался своему мучителю, чуть дураком его
не назвал. Но ярославская сметка молнией озарила его голову. Он тотчас же быстро сообразил положение противника, сравнительно со своим собственным, и солидно сдержал себя от всяких
сильных и неуместных проявлений своих чувств и мыслей.
Прежде столь
сильное, нравственное влияние мое на учеников теперь совершенно исчезло: я ничего
не могу поделать!
Тут фигурировали и Славнобубенск, и Москва, и Петербург, и общие знакомые, и книги, и новые сочинения, и студенты, и кой-какие маленькие сплетни, к которым кто ж
не питает маленькой слабости? — и театр, и вопросы о жизни, о политике, о Лидиньке Затц, и музыка, и современные события, и те особенные полунамеки, полувзгляды, полуулыбки, которые очень хорошо и очень тонко бывают понятны людям, когда у них, при встрече, при взгляде одного на другого
сильней и порывистей начинает биться сердце, и в этом сердце сказывается какое-то особенное радостно-щемящее, хорошее и светлое чувство.
А между тем в городе толковали, что несколько гвардейских полков заявляют
сильное движение в пользу студентов и положительно отказываются идти, если их пошлют против них; что студентов и многих других лиц то и дело арестовывают, хватают и забирают где ни попало и как ни попало, и днем, и ночью, и дома, и в гостях, и на улице, что министр
не принял университетской депутации с адресом.
Хвалынцев от
сильного волнения
не мог выговорить ни слова и, только взглядом и жестами показывая на окровавленного человека, все порывался к нему.
Высокий рост, необыкновенно соразмерная, гармоническая стройность; упругость и гибкость всех членов и
сильного стана; лицо, полное игры и жизни, с таким румянцем и таким цветом, который явно говорил, что в этом организме много сил, много крови и что организм этот создан
не севером, а развился под более благодатным солнцем: блестящие карие глаза под энергически очерченными бровями и совершенно пепельные, роскошные волосы — все это, в соединении с необыкновенно симпатичной улыбкой и чисто славянским типом лица, делало эту женщину
не то что красавицей, но лучше, поразительнее красавицы: оно отличало ее чем-то особым и говорило про фанатическую энергию характера, про физическую мощь и в то же время — сколь ни редко такое сочетание — про тонкую и старую аристократическую породу.
— Да, мне приходилось на моем веку скакать на перекладных, ночевать в литовской курной хате, обедать в жидовской корчме, зябнуть на морозе или мокнуть под дождем на лосиной охоте, и такие резкие перемены нимало
не беспокоят. Я переношу их как добрый хлопец. Нервы у меня
сильные.
— Вы позволяете бить себя и угнетать, отказываетесь от свободы для того только, чтобы в свою очередь бить и угнетать другие народности. Кто только под вами
не стонет! Все ваше народное самолюбие состоит в том, чтобы быть хоть рабским, но варварски
сильным государством и служить пугалом каждой цивилизации. Для этого вы даже немцам продаетесь. Нет, вы
не славяне, вы — рабы, татары.
Эта беседа сделала-таки свое впечатление на Хвалынцева, и впечатление становилось тем
сильнее, чем более старался он найти возражений на доводы собеседника, а возражений меж тем
не находилось. Студент, наконец, сознался в глубине души, что ему больше нечего сказать своему противнику.
Это нечаянное ты, еще впервые только сорвавшееся для него с ее уст, словно обожгло его. Столь
сильный и неожиданный порыв смутил молодого человека. Он почему-то ждал более обыденной и более сдержанной встречи.
Не допуская себя принять ее объятия, радостные до полного самозабвения, он, отступя на шаг, тихо встретил ее простертые к нему руки и с чувством, но очень сдержанно пожал их.
Чем бы ни казался ей порою Хвалынцев, она понимала, чувствовала и, так сказать, со всею внутреннею осязательностью души ощущала, что все-таки любит, и любит
не переставая,
не умаляясь в своем, Бог весть почему, глубоком и
сильном чувстве.
То же было и с Татьяной, задавшись раз исканием дела, она
не покинула своей задачи; напротив, с наплывом этого тихого мира и покоя душевного, в ней стала все громче и
сильнее говорить потребность какого-нибудь живого, плодотворного дела.
Ему хотелось, чтоб люди жили в великолепных алюминиевых фаланстерах, пред которыми казались бы жалки и ничтожны дворцы
сильных мира сего, чтобы всякий труд исполнялся
не иначе, как с веселой песней и пляской, чтобы каждый человек имел в день три фунта мяса к обеду, а между тем сам Лука зачастую
не имел куда голову приклонить, спал на бульваре, ходил работать на биржу, когда
не было в виду ничего лучшего, и иногда сидел без обеда.
Время было уже позднее: двенадцатый час ночи. Обычные посетители коммунных вечеров, кажись, все налицо. Кому бы быть в такую позднюю пору? Этот неожиданный и притом такой смелый,
сильный звонок почти на всех присутствующих произвел довольно странное впечатление: иных покоробило, иным как-то жутко стало, а у кой-кого и легкий морозец по спине побежал. Все как-то невольно переглянулись, но решительно ни единая душа
не тронулась с места, чтобы идти в прихожую и отворить там двери.
Узнав это, она намеревалась завтра же разыскать их, а пока вернулась в свои нумера на Гончарной улице и, чувствуя
сильное утомление с дороги, легла отдохнуть; но какие-то мужчины в соседней комнате решительно
не давали ей покою; там, очевидно, шло пьянство, картеж и поминутные споры.
Там, почти в бессознательном, исступленном состоянии упав на постель и
не выпуская из рук ребенка, несчастная разразилась страшными, истерическими, давящими рыданиями, а конвульсивная, судорожная дрожь меж тем все более, все
сильнее подымала ее члены.
Старуха Стрешнева, боясь, как бы потеря дочери
не произвела на старика слишком
сильного потрясения и как бы он в конце
не затосковался в одиночестве, думала хоть чем-нибудь рассеять его на первое время, чтоб был он больше на людях, а
не наедине с самим с собою, и потому предложила ему перебраться, пока что, к ней на квартиру.
Итак, лекции были запрещены, но это запрещение
не вызвало даже никаких, сколько-нибудь
сильных оппозиционных толков. Мимолетная мода уже миновала, как миновала она на воскресные школы и на многое другое…
— На эти вопросы никто
не мог подыскать ответа, и только одно недоумение все
сильней разрасталось.
Карась, внезапно свалившийся с неба,
не мог бы произвести более
сильного, более неожиданного впечатления, чем это
не длинное послание. «Как замужем?!. А как же мы-то теперь?» — мелькнуло прежде всего в голове каждого.
—
Не могу я… Она… она
сильнее меня.
Теперь два слова об этом самом русском обществе: в нем очень сильно бродильное начало; оно само, пожалуй,
не знает хорошенько, чего ему хочется, потому что вся сумма его национальной жизни в последнее время показывает какую-то непроходимую, темную путаницу понятий и отношений; но во всей этой нелепой путанице для нас ясны две вещи:
сильное брожение и подготовленное нами же сочувствие нашему делу.