Неточные совпадения
Я немедленно познакомился с хозяйкой покойника, намереваясь выведать у нее: чем
особенно занимался ее жилец и
не писал ли он чего-нибудь?
О жильце своем она
не могла сказать мне ничего
особенно нового.
По ее словам, он почти никогда ничего
не делал и по месяцам
не раскрывал книги и
не брал пера в руки; зато целые ночи прохаживал взад и вперед по комнате и все что-то думал, а иногда и говорил сам с собою; что он очень полюбил и очень ласкал ее внучку, Катю,
особенно с тех пор, как узнал, что ее зовут Катей, и что в Катеринин день каждый раз ходил по ком-то служить панихиду.
Обыски были частые, неожиданные и нешуточные, наказания жестокие; но так как трудно отыскать у вора, когда тот решился что-нибудь
особенно спрятать, и так как ножи и инструменты были всегдашнею необходимостью в остроге, то, несмотря на обыски, они
не переводились.
Особенно не выходит у меня из памяти один отцеубийца. […один отцеубийца…
Помню ясно, что с первого шагу в этой жизни поразило меня то, что я как будто и
не нашел в ней ничего
особенно поражающего, необыкновенного или, лучше сказать, неожиданного.
Они с любовью смотрели на наши страдания, которые мы старались им
не показывать.
Особенно доставалось нам сначала на работе, за то, что в нас
не было столько силы, как в них, и что мы
не могли им вполне помогать. Нет ничего труднее, как войти к народу в доверенность (и
особенно к такому народу) и заслужить его любовь.
— Да-с, дворян они
не любят, — заметил он, —
особенно политических, съесть рады; немудрено-с.
Но это я уж знал. Мне
особенно хотелось расспросить о нашем майоре. Аким Акимыч
не секретничал, и, помню, впечатление мое было
не совсем приятное.
Он был весел, часто смеялся —
не тем грубым, циничным смехом, каким смеялись каторжные, а ясным, тихим смехом, в котором много было детского простодушия и который как-то
особенно шел к сединам.
Это был тот самый контрабандист, высокий, здоровый малый, о котором уже я упоминал; трус до всего,
особенно до розог, смирный, безответный, ласковый со всеми, ни с кем никогда
не поссорившийся, но который
не мог
не проносить вина, несмотря на всю свою трусость, по страсти к контрабанде.
Он
не мог
не служить кому-нибудь и, казалось, выбрал меня
особенно потому, что я был обходительнее других и честнее на расплату.
Но того, что мне надо было узнать, — сообщить
не мог и даже
не понимал, к чему я так
особенно интересуюсь характерами окружающих нас и ближайших к нам каторжных, и слушал меня даже с какой-то хитренькой улыбочкой, очень мне памятной.
Требовалось немалых усилий вертеть его,
особенно когда токарь (из инженерных мастеровых) точил что-нибудь вроде лестничной балясины или ножки от большого стола, для казенной мебели какому-нибудь чиновнику, на что требовалось чуть
не бревно.
Я стал о нем справляться. М., узнавши об этом знакомстве, даже предостерегал меня. Он сказал мне, что многие из каторжных вселяли в него ужас,
особенно сначала, с первых дней острога, но ни один из них, ни даже Газин,
не производил на него такого ужасного впечатления, как этот Петров.
Он ссорился редко, зато и ни с кем
особенно не был дружен, разве только с одним Сироткиным, да и то когда тот был ему нужен.
Не был он и
особенно религиозен, потому что благонравие, казалось, поглотило в нем все остальные его человеческие дары и особенности, все страсти и желания, дурные и хорошие.
В городе-то нет театра…» Одним словом, фантазия арестантов,
особенно после первого успеха, дошла на праздниках до последней степени, чуть ли
не до наград или до уменьшения срока работ, хотя в то же время и сами они почти тотчас же предобродушно принимались смеяться над собой.
Вообще же к деньгам, к богатству, в остроге
не было особенного уважения,
особенно если смотреть на арестантов на всех безразлично, в массе, в артели.
Действительно, мне всегда хотелось всё делать самому, и даже я
особенно желал, чтоб и виду
не подавать о себе, что я белоручка, неженка, барствую.
Особенно же
не нравились мне иногда встречавшиеся в этих халатах вши, крупные и замечательно жирные.
Но и в том и в другом случае ни особенных сожалений, ни каких-нибудь
особенно раздражительных замечаний
не делалось.
Молча помогали несчастному и ухаживали за ним,
особенно если он
не мог обойтись без помощи.
Помощь обыкновенно была в частой и необходимой перемене смоченной в холодной воде простыни или рубашки, которою одевали истерзанную спину,
особенно если наказанный сам уже был
не в силах наблюдать за собой, да, кроме того, в ловком выдергивании заноз из болячек, которые зачастую остаются в спине от сломавшихся об нее палок.
Он молча и круто повернул ко мне, взял чашку, выпил стоя и без сахару, причем очень торопился и как-то
особенно старался
не глядеть на меня.
Вряд ли даже и задумывался кто-нибудь об этом, когда даже и из докторов никому и в ум
не пришло во все эти несколько лет хоть один раз походатайствовать у начальства о расковке труднобольного арестанта,
особенно в чахотке.
Это, положим, правда, что она многое в нас заедает, да
не все же, и часто иной хитрый и понимающий дело плут преловко прикрывает и оправдывает влиянием этой среды
не одну свою слабость, а нередко и просто подлость,
особенно если умеет красно говорить или писать.
Не может быть, думал я иногда, чтоб они считали себя совсем виновными и достойными казни,
особенно когда согрешили
не против своих, а против начальства.
Впрочем, помню, я тогда же сделал одно странное замечание, за верность которого
особенно не стою; но общность приговора самих арестантов сильно его поддерживает: это то, что розги, если даются в большом количестве, самое тяжелое наказание из всех у нас употребляемых.
Приход новичка почти всегда производил некоторое впечатление,
особенно если он был никому
не знакомый.
Особенно интересовались в этом случае пересыльными; те всегда что-нибудь да рассказывали, впрочем
не о своих интимных делах; об этом, если сам человек
не заговаривал, никогда
не расспрашивали, а так: откуда шли? с кем? какова дорога? куда пойдут? и проч.
Особенно не любил этого Устьянцев и никогда
не пропускал случая поругаться с неженкой.
Наш майор, затянутый, с оранжевым воротником, с налитыми кровью глазами, с багровым угреватым лицом, кажется,
не произвел на генерала
особенно приятного впечатления.
О чем бы, кажется, тут так
особенно хлопотать иному арестанту, и арестанту-то какому-нибудь так себе, смиренному, забитому, который даже перед иным из своих же арестантов пикнуть
не смеет!
Но, обнюхав внимательно, пес, наконец, бросал ее,
не находя в ней ничего
особенно любопытного.
Теперь, когда все говорили мне ты и ругали меня, он, видимо, нарочно удвоил свою вежливость со мною, а вместе с тем слова его были как-то
особенно, даже высокомерно настойчивы,
не терпевшие никакого возражения.
Особенно последнего я
не мог понять.
Я с ним хоть и никогда
не ссорился, но
особенно не сходился.
Им
особенно понравилось, что он
не кричал под розгами.
Но так, зря, легкомысленно нас все-таки бы
не высекли, а с простыми арестантами такого рода легкомысленное обращение, разумеется, случалось,
особенно при некоторых субалтерных командирах и охотниках распорядиться и внушить при всяком удобном случае.
Не знаю, трусили ль очень, присмотр ли был
особенно строгий, военный, местность ли нашего города во многом
не благоприятствовала (степная, открытая)? — трудно сказать.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца
особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего
не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого
не впускать в дом стороннего,
особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и
не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Городничий. Мотает или
не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам.
Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные
не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Его послушать надо бы, // Однако вахлаки // Так обозлились,
не дали // Игнатью слова вымолвить, //
Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак же ты!..» // — А ты бы прежде выслушал… — // «Дурак же ты…» // — И все-то вы, // Я вижу, дураки!
С большущей сивой гривою, // Чай, двадцать лет
не стриженной, // С большущей бородой, // Дед на медведя смахивал, //
Особенно как из лесу, // Согнувшись, выходил.