Лес Варога

Абель обогнал Фрижеля с Эрнальдом и бросился на помощь подруге. Но тут раздался голос Эрнальда, и все застыли на месте.

— Стекс!

Существо, напавшее на Алису, спрыгнуло на пол. Юная воровка вынула из-за пояса кинжалы с таким выражением лица, будто собиралась отомстить за неслыханную дерзость. Эрнальд поднял руку.

— Стекс, это друзья, — произнёс он.

Существо с зелёной кожей и чёрными волосами приблизилось к свету, сделав несколько шагов к Эрнальду и Фрижелю с видом ребёнка, которого застали на месте преступления.

— Она первая начала, вакиза, — сказало существо голосом, слишком грубым для его роста. И оно провело руками по двум огромным остроконечным ушам.

Фрижель никогда в жизни не видел ничего подобного.

— Замолчи, Стекс, — грубо оборвал его Эрнальд.

Стекс пожал плечами и пробормотал:

— Если бы я захотел…

И, махнув рукой, прогнал от себя Флуффи, который вертелся вокруг и рычал. Пёс отошёл в сторону, с подозрением поглядывая на это новое существо.

Эрнальд, положив руку на лоб, вздохнул и произнёс:

— Не выразить словами, как этот гоблин надоел мне.

«Гоблин», — повторил про себя Фрижель. Ещё в детстве до него доходили кое-какие слухи о них. Но он был уверен, что эти зелёные гномы существовали только в сказках, которые рассказывала Эрмелина по вечерам у камина.

И они продолжили свой путь по коридорам.

— Пятая камера направо после ниши внизу, — объяснил Эрнальд Алисе.

Стекс приблизился к Абелю и протянул крошечный нос к таранкойцу, пытаясь обнюхать его на расстоянии. Потом отошёл на несколько шагов, бормоча на ходу таинственные фразы. А Фрижель в это время обходил камеры, стараясь разглядеть сквозь чёрные квадраты окон с решётками, есть ли в них пленники. Но большинство камер пустовали.

Тем временем Алиса открыла пятую дверь. В проёме двери тут же появилась старая, седая как лунь женщина. Оказавшись на свободе, она бросилась к камере напротив и принялась барабанить в дверь.

— Эй! — кричала она. — Ты ещё жив? Блейз тебя задери!

Когда по знаку Эрнальда Алиса открыла и эту камеру, Фрижель почувствовал, как у него от волнения задрожал подбородок. Он узнал бы этот голос из тысяч других.

Хромая, из камеры вышел пожилой мужчина.

— Разумеется, я ещё жив, — сказал он ядовитым тоном. — Причём только ради того, чтобы тебе досадить.

Судя по всему, они были рады видеть друг друга, но скрывали это, не осмеливаясь проявлять чувства. С притворным негодованием они повернулись друг к другу спиной, но Фрижель успел заметить некое подобие улыбок, чуть тронувших их губы, и слезинки, блеснувшие в уголках глаз.

— Ронни! Эрмелина! — крикнул Фрижель, чувствуя, что счастье от встречи со старыми друзьями переполняет.

Старуха едва устояла на ногах, увидев юношу.

— Фрижель? — спросила она дрожащим от волнения голосом.

Не веря собственным глазам, она медленно подошла к Фрижелю. Ронни брёл за ней с видом человека, стесняющегося собственных чувств. Когда она оказалась в кубе от юноши, которого она воспитала как собственного сына, слеза скатилась по её щеке. Эрмелина смахнула её и, широко раскрыв объятия, заключила в них и деда, и внука.

— Эрмелина, — проворчал Эрнальд, — мне больно.

— А ведь это только начало, то ли ещё будет, — ответила она. — Старый лгун, я лично займусь тобой, дай только выбраться отсюда!

Она без конца целовала Фрижеля, ощупывала дрожащими руками его голову, лицо, шею, взъерошила каштановую шевелюру, окидывала материнским взглядом.

— Надо же, как ты вырос! — сказала она, вытирая глаза. — Ты стал почти мужчиной. — И, повернувшись к Алисе и не сводя с неё изучающего взгляда, она шёпотом спросила: — Это твоя подружка?

— Нет, Эрмелина, это Алиса. Она просто мой друг.

Старуха качнула головой, хотя Фрижель так и не понял, чего в этом жесте было больше: одобрения или разочарования.

— Ну ладно, хватит разговоров, я есть хочу, — заявил Стекс.

Эрмелина не в силах скрыть брезгливости спросила:

— А это что ещё за недоразумение?

Абель посмотрел на Фрижеля, и они едва сдержались, чтобы не расхохотаться.

— Церемонию представлений перенесём на более поздний срок, а сейчас мы должны освободить ещё нескольких человек.

Эрмелина демонстративно отвернулась от него и, свистнув сквозь зубы, сказала:

— Ну, конечно, это ведь так сложно объяснить в двух словах!

Фрижель почувствовал, как Эрнальд едва слышно крякнул. Ещё не бывало такого, чтобы он испугался гнева Эрмелины. У неё не было привычки держать камня за пазухой, и она всегда говорила правду в лицо. А в глубине души старуха была доброй и мягкой, как шерстяной блок.

Бывшие пленники направились к следующей лестнице. Алиса вставила ключ в скважину двери одной из камер. Вдруг в другом конце коридора раздался голос, заставивший её застыть на месте:

— Неужто вы не примете меня в свою компанию?

Хуггин и последний охранник обнаружили их! Начальник Суратана улыбался, хищно проводя языком по остроконечным подпиленным зубам. В каждой руке он держал по бриллиантовому мечу, а его напарник, ухмыляясь, поигрывал золотым лезвием.

Фрижель хотел было усадить деда на пол, чтобы его не изувечили во время сражения, но, отстранив внука, Эрнальд дал понять, что в этом не нуждается.

— Люд Лоу промахнулся, наняв для тюрьмы всего нескольких охранников, — сказал он.

В ответ на его замечание послышалось грозное хихиканье.

— А зачем платить лишнее? — спросил Хуггин. — Ведь мы находимся на океанском дне, и сбежать из Суратана невозможно.

— Сдавайся, Хуггин. Твоя песенка спета.

Фрижель в то же мгновение узнал резкий и непререкаемый тон деда, с которым тот обращался к сильверфишам в Ланньеле. Но как же давно всё это было!

Тюремщик сплюнул и вытер губы.

— А что вы собой представляете? — произнёс он, указывая на каждого из них концом бриллиантового меча. — Три старых развалины, три подростка и ничтожная собачонка.

Фрижель отметил про себя, что гоблин исчез.

— Алиса, — шепнул Эрнальд, — открой дверь.

Алиса потянула за створку двери, и та открылась, скрежеща на весь коридор. Хуггин отступил на шаг, и Фрижелю показалось, что в его взгляде молнией промелькнул ужас. Огромная белая рука опёрлась на стену, затем показалась густая шевелюра из рыжих вьющихся волос, и громадное существо наконец предстало перед ними. Оно было выше Фрижеля по меньшей мере на пару кубов, а голова почти касалась потолка. Впечатляющих размеров мускулы перекатывались под молочно-белой кожей. Голубая накидка покрывала широкое плечо. Когда это невиданное существо повернулось к Фрижелю, он чуть не поперхнулся от удивления: могучий воин оказался… женщиной. Она преклонила колени перед Эрнальдом, повернувшись спиной к Хуггину, как если бы он не представлял для неё реальной опасности.

— Спасибо, вакиза, — сказала она. — Пусть жемчуга укажут тебе путь за то, что ты вытащил меня из этой дыры.

— Хима… — начал Эрнальд.

Но громадная воительница не дослушала его и подошла к Алисе. И простёрлась ниц перед девушкой.

— Я тебя пока ещё не знаю, — произнесла она, — но благодарю тебя, найяти, за то, что ты привела сюда своих мужчин, чтобы освободить всех нас. Пусть жемчуга укажут тебе путь.

— Вакиза? Найяти? Что всё это значит? — спросил Фрижель.

— Я тебе потом объясню, — ответил дед.

Алиса, будучи не в состоянии вымолвить ни слова, стояла открыв рот и не сводила глаз с громадной женщины. А Хима вдруг протянула ей руку:

— Найяти, у тебя такие замечательные кинжалы. Не могла бы ты мне их одолжить на мгновение?