Давайте все убьем Констанцию

Я начал жалеть о том, что во фляге оказалось так мало водки. Теперь меня тоже трясло. Включив газовый обогреватель, я еще раз обыскал кухню и обнаружил бутылку Ripple.

— О господи! — вскричала Раттиган. — Это же тоник для волос! — она отпила, и ее передернуло. — На чем мы остановились?

— На том, что ты убегала.

— Убегала от того, от чего не убежишь…

Входная дверь несколько раз дернулась от ветра.

Я взял Констанцию за руку и не отпускал, пока все не стихло.

После этого дрожащими пальцами она залезла в свою черную сумочку и достала какую-то книженцию.

— Взгляни.

«Телефонный справочник Лос-Анджелеса, 1900», — прочел я и присвистнул.

— Как ты думаешь, почему я его принесла?

Я открыл справочник и сначала пролистал всех на «А», потом дошел до «Г», перекинулся на «М», потом на «Т»… и везде были фамилии, фамилии, имена, фамилии — и все из другого столетия…

— Ты только вдумайся, — сказала Констанция.

Я вернулся в начало. Все на «А» — Александер, Альберт и Вильям. Б — Берроуз.

— Ну, да, бодрит, — сказал я, — 1900-й год. А сейчас 1960-й, — я взглянул на Констанцию, которая выглядела бледной, несмотря на сильный загар. — Вряд ли кто-то из этих людей еще жив, — я указал глазами на список. — Им уже не позвонишь. По сути, это…

— Что — это? Ну, говори.

— Книга мертвых.

— Угадал.

— Книга мертвых из Египта. Прямо из гробницы.

— Ага, из могилы, — невесело усмехнулась Констанция.

— Тебе кто-то ее прислал? — спросил я. — А записка прилагалась?

— Записка?

Я снова полистал справочник.

— Впрочем, все и так ясно. Поскольку их всех уже нет в живых, это означает, что…

— Что и мне тоже пора, — сказала Констанция.

— Стать последней в реестре Книги мертвых?

— Да.

Я вздрогнул и поднял температуру на обогревателе.

— Но это же ужасно.

— Да, ужасно, — сказала она.

— Вообще, телефонные книги — это такая штука… Я, бывает, даже плачу над ними. Во всяком случае, Мэгги так говорит. Они же разные бывают, эти телефонные книги. Все зависит от…

— Еще какие разные, — перебила меня она. — Вот, взгляни…

Она достала из сумки еще одну черную книжечку, поменьше. Записную.

Я открыл ее и прочел: «Констанция Раттиган». Дальше шел адрес ее дома на побережье. А потом, как положено, начинались все на «А».

— Абрам, Александр, Аллен… — Я огласил весь список и перешел на «Б». — Болдуин, Брэдли, Бенсон, Бус…

Я невольно похолодел.

— Это же все твои друзья… Я их всех знаю… знал.

— Вот именно.

— Почти все уже лежат на Форест-Лаун^[8]. Хорош блокнотик… Прямо книга погребений какая-то.

— Поверь мне, это в сто раз хуже, чем справочник 1900 года.

— Почему?

— Потому что я собственноручно выкинула ее — сто лет назад. После того сериала — «Голливудские слуги» — я уже не могла вычеркивать имена выбывших. Просто рука не поднималась. А мертвецов в списке становилось все больше. В конце концов я решила, что книжка мне больше не понадобится. Конечно, немного живых там еще оставалось… Но я все равно ее выкинула. И вот теперь, представь, она ко мне вернулась. Я обнаружила ее сегодня, когда пришла с моря.

— О господи, ты еще и плавала в такую погоду?

— Мне без разницы — солнце или дождь. Пришла вечером с моря — а они там лежат — во дворе. Загробный подарочек.

— И никакой записки?

— А что здесь комментировать? Все и так ясно.

— Да уж… — я взял в одну руку фолиант 1900 года, а в другую — записную книжку Раттиган. — Две Книги почти мертвых — да простят меня, если кто там есть живой.

— А они там есть, — сказала Констанция. — Посмотри — вот… И здесь тоже. И еще здесь.

На трех страницах она показала мне имена, обведенные красной ручкой — и рядом с каждым был нарисован крест.

— Они что — какие-то особенные? — спросил я.

— Да, особенные. Смерть их пометила. Крестом — ты же видишь.

— Пометила тех, кто скоро умрет?

— Да! Нет! Не знаю! Но я там тоже есть. Смотри.

Ее имя на первой странице тоже было обведено красным и снабжено крестом.

— Книга мертвых — плюс список тех, кто скоро ее пополнит?

— Вот ты ее держишь — ты ничего такого не чувствуешь?

— Холод чувствую, — сказал я. — Она прямо ледяная.

Дождь стучал по крыше…

— И кто бы это мог учинить такое с тобой, Констанция? У тебя есть какие-нибудь версии?

— Сто миллионов версий… Ну ладно, пусть будет девятьсот. Десятком меньше, десятком больше…

— Не слишком ли широкий круг подозреваемых…

— Для тридцати-то лет? Как бы не маловато…

— Маловато?!

— Они же выстраивались в очереди.

— Надо было не пускать!

— Они все кричали: Раттиган!

— Надо было не слушать.

— Может быть, это сделали баптисты?

— Ох…

— Ну, хорошо. — Она последний раз припала к бутылке и поморщилась. — Ты поможешь мне найти эту сволочь — или двух сволочей, если эти Книги мертвых пришли с разных концов?

— Я не сыщик, Констанция.

— Помню, помню… Как ты чуть не утонул в канале с этим психопатом Шранком.

— Ну и что?

— И как ты лазил на Нотр-Дам вместе с Горбуном из студии «Феникс». Просто мама дорогая…

— Надо поспать. Утро вечера мудренее…

— Вот еще — поспать! А кто будет обнимать старые кости?

Она вдруг схватила обе Книги мертвых, подбежала к двери и распахнула ее с явным намерением забросить их прямо туда — в разверстую черную пасть стихии.

— Эй, подожди! — крикнул я. — Если я захочу тебе помочь, они мне понадобятся!

— То-то же! — Она закрыла дверь. — Ну что — теперь в кровать и обниматься? Только без физкультуры…

— Да у меня и в мыслях не было, — сказал я.