Выигрыш

Для Фебы дни неслись один за другим. Опасаясь новой встречи с лордом-чародеем, она не ходила больше в Королевские сады, предпочитая прогуливаться по знакомым улицам. Девушка не опасалась, что граф Саффолд нанесет им визит в игральный дом; Адриан ей рассказал, что его дядя, не желая быть обвиненным в шулерстве путем колдовства, никогда не играет в азартные игры.

Претворяя план в действие, Феба чувствовала омерзение к самой себе. Особенно когда она очень тщательно выспрашивала избранника и его друзей о семье, в которую планировала войти, чтобы понять, кто может помешать ее намерениям. Адриан охотно рассказывал обо всем, радуясь, что Прелестнице интересна его жизнь.

Миссис Бёрджес была охарактеризована сыном как недалекая особа, постоянно трясущаяся над единственным отпрыском. Рассорившись с родственниками со стороны усопшего мужа, она не поддерживала с ними никаких связей, гордо отворачиваясь даже на великосветских приемах и балах. Другое дело — ее младший брат по отцу, лорд-чародей его величества.

После рассказов Адриана и его друзей воображение рисовало Фебе весьма зловещую фигуру. Заносчивый, себялюбивый, никогда не думающий о чувствах других и не считающийся ни с кем, кроме самого себя и еще, пожалуй, своего черного пса, названного Министром в пику премьер-министру лорду Титусу.

Племянник побаивался графа Саффолда, предпочитая по возможности избегать с ним встреч, но в то же самое время уверял ее, что дядя вряд ли будет утруждать себя, вмешиваясь в его личную жизнь. Однако Феба, вспоминая встречу с лордом-чародеем, почему-то была уверена, что тот, узнав о происходящем, предпримет все, чтобы оградить Адриана от ее порочного влияния.

Сам юноша тем временем становился все более настойчивым. Уже пару раз он срывал украдкой поцелуй с ее губ. Когда это произошло в первый раз, Феба оцепенела, с трудом скрывая охватившее ее отвращение. Она отшатнулась и убежала, сославшись на неотложные дела. Второй раз все было гораздо хуже. Адриан завел ее в нишу, где их никто не видел, и, буквально вжав в стену, склонился к ее лицу. Его губы были влажными и пухлыми, они очень настойчиво скользили по ее плотно сжатым губам, и ей пришлось приоткрыть их. Язык Адриана тут же скользнул между ее зубов, и она, не сдержавшись, с силой оттолкнула юношу так, что он почти вылетел в зал. Правда, Феба тут же извинилась, и он приписал ее поведение скромности характера.

— Ты уж определись, что ты хочешь, — проворчал Курт, когда девушка рассказала ему об этом инциденте.

Дело близилось к рассвету, и они вдвоем сидели в зале, проводив последнего посетителя и отпустив лакеев, разносивших ночью напитки и еду. Как всегда после игры, вокруг царил хаос: несколько стульев было опрокинуто, сукно с одного из столов сорвано, всюду валялись клочки бумаги и потрепанные карты. Фебе подумалось, что этот беспорядок как ничто другое отражает состояние её души.

— Ты же знаешь, что у меня нет выбора. — Она приложила пальцы к вискам. Голова разболелась то ли от бессонной ночи, то ли от постоянных размышлений. — Вчера я узнала, что Кавершем начал скупать наши долги.

— Иди ты! — присвистнул вояка. — Видно, ты его крепко зацепила!

— Не я, а мой отказ, — поправила его девушка. — Он не привык, чтобы ему говорили «нет» такие, как я.

— Тогда он плохо знает женщин.

— Напротив, он знает их слишком хорошо.

— И что ты теперь будешь делать?

— А что мне остается? Мы слишком потратились, организовывая это дело, и сейчас у нас просто не хватит денег, чтобы выкупить закладные. Поэтому мне остается лишь одно — ускорить события. — Она медленно встала и посмотрела на верного слугу. — Надеюсь, ты мне поможешь?

— Разумеется. — Курт тоже поднялся и, хромая больше обычного, сказывалась напряженная бессонная ночь, подошел к одному из опрокинутых стульев. — Ты же знаешь, малышка, что я тебя не брошу. Иди отдохни, я сам разберусь с этим беспорядком.

Феба признательно улыбнулась и вышла.

Выспаться ей не удалось, вскоре после полудня приехал Адриан, который приобрел новую пару гнедых рысаков и непременно хотел опробовать их, покатавшись с Фебой в парке. Девушка, чувствуя себя совсем разбитой, попыталась сослаться на неотложные дела, но мистер Бёрджес не принимал никакого отказа. Она очень бледна, и свежий воздух пойдет ей на пользу, уверял он. Феба, панически боявшаяся лошадей, кинула вопросительный взгляд в сторону Курта, но тот лишь неопределенно пожал плечами, как бы говоря, что если уж она вознамерилась охомутать этого мальчишку…

— Хорошо, я схожу за шляпкой и перчатками, — почти раздраженно произнесла она, вставая и направляясь в свою комнату.

Адриан тоже вскочил, собираясь на улицу.

— Только не задерживайтесь, моя дорогая! — прокричал юноша вслед. — Иначе лошади застоятся!

Выйдя из дома, Феба озабоченно посмотрела на темные облака, закрывавшие солнце. Она хотела вернуться, чтобы взять шаль, но Адриан ей этого не позволил. Он уже сидел на козлах, еле сдерживая огромных гнедых рысаков, показавшихся Фебе просто чудовищами. Вздохнув, девушка весьма неохотно устроилась рядом с ним, и грум отпустил лошадей. Рысаки рванули вперед так, что сидящих в фаэтоне буквально откинуло на спинку сидения.

— Адриан, осторожнее! — истерично вскрикнула Феба, хватаясь за край фаэтона. — Так мы точно перевернемся!

Юноша не ответил, слишком сосредоточенный на том, чтобы проскочить перекресток. Феба же была так напугана, что даже не сообразила закрыть глаза.

С трудом разминувшись со встречными экипажами, они пролетели весь квартал и въехали в парк. Здесь гнедые слегка успокоились и помчались по дорожкам широкой размашистой рысью. Адриан гордо посмотрел на спутницу, явно ожидая восхищения по поводу его манеры управлять лошадьми, но Феба молчала, опасаясь, что может сорваться и наговорить лишнего. Она боялась, что выдаст себя, но юноша понял ее молчание по-своему:

— Малышка, ты испугалась?

Он попытался перехватить вожжи одной рукой, чтобы второй ободряюще обнять девушку за плечи, но она отстранилась и с раздражением воскликнула:

— Бога ради, Адриан! Следи, пожалуйста, за дорогой!

— Думаешь, я не смогу справиться с лошадьми? — насупился он.

Феба лишь покачала головой, чувствуя себя на грани истерики.

Они неслись по дорожкам, вызывая недовольные взгляды тех, кто прогуливался в парке. Девушка уже сто раз пожалела, что поддалась уговорам. От тряски у нее вновь разболелась голова, вдобавок солнце, до этого момента ярко светившее в небе, спряталось за облака, а ветер усилился, заставляя девушку дрожать от холода. Фаэтон то и дело подпрыгивал на ухабах, и Феба не могла даже обхватить себя руками, чтобы согреться, в противном случае она рисковала вылететь из экипажа.

Адриан, прекрасно понимая, что ему не удалось произвести то впечатление, на которое он рассчитывал, насупился и обиженно засопел. Он резко развернул лошадей, едва не задев экипаж, едущий за ним следом. Лицо пожилого господина, сидящего там, показалось ему смутно знакомым. Юноша хотел было извиниться, но кучер начал шумно обсуждать манеру Адриана управлять экипажем и выразил сомнение в его способности справиться даже с ослом. Тот хотел было ответить, но Феба, утомленная этой прогулкой, воскликнула:

— Адриан, да успокойтесь вы! Не хватало еще вам спорить со слугами! Просто проигнорируйте этого мужлана и отвезите, наконец, меня домой!

Ее голос звучал очень высоко и истерично, что не укрылось от пожилого господина. Он внимательно посмотрел на девушку, словно стараясь запомнить её.

Сжав губы, юноша вынужден был подчиниться и направил лошадей в сторону Гроу-сквер. В напряженном молчании они доехали до дома Фебы. Не дожидаясь помощи, девушка буквально выпрыгнула из фаэтона и поспешила в дом, даже не предложив зайти, впрочем, Адриан был слишком занят, пытаясь удержать разгоряченных лошадей.

— Что у тебя случилось? — поинтересовался Курт, когда, Феба, кутаясь в теплую шаль, наконец вышла из спальни, чтобы попросить принести ей горячего чаю.

Слегка поколебавшись и проверив, не следят ли за ними слуги, Феба зашла в его комнату, где запах виски смешивался с запахом табака, и, присев за колченогий стол, начала рассказывать о своих злоключениях.

— Да-а-а-а, — протянул старый денщик. — Ты уверена, что все еще хочешь за него замуж?

— У меня нет выбора, — тихо сказала девушка. — Адриан — единственный, кого можно вынудить сделать то, что мне надо.

— А что потом? Он молод и быстро не умрет.

— Наверняка я скоро ему надоем, и он заведет себе любовницу. — Феба пожала плечами. — Во всяком случае, я постараюсь внушить ему эту мысль.

Курт с каким-то странным выражением лица посмотрел на нее:

— Знаешь, дорогуша, кажется, я начинаю тебя бояться.

В ответ она лишь тяжело вздохнула.

Вечером Адриан не пришел. Его друзья, заглянувшие, как обычно, ближе к трем часам утра, заявили, что он отправился не то домой, не то на бал к Вато́. Не пришел он и на следующий день. Это заставило Фебу нервничать, она то и дело посматривала на входную дверь в надежде, что юноша все-таки появится. Это не осталось без внимания герцога Кавершема.

— Вы кого-то ждете, моя дорогая? — ласково поинтересовался он, покровительственно поглаживая девушку по тыльной стороне ладони.

Она тут же одернула руку и холодно взглянула на герцога:

— С чего вы взяли?

— Вы так внимательно смотрите на двери… неужели ваше маленькое сердечко похитил этот юнец Бёрджес?

Феба заставила себя беззаботно улыбнуться, но вскоре вновь украдкой взглянула на входящих. Адриана среди них не было. Она перевела встревоженный взгляд на Курта, тот незаметно для остальных мотнул головой…

— Кстати, Прелестница, не уделите ли вы мне несколько минут? — продолжал Кавершем, его голос звучал слишком ласково.

— Да, конечно. — Подавив нехорошие предчувствия, Феба отошла от стола, за которым шла игра в роббер по-крупному, и внимательно посмотрела на старика. — Я вас слушаю!

Он поцокал языком:

— Нет, дорогая, не здесь! Мой вопрос следует решать в более уединенном месте.

— Хорошо, — кивнула девушка. — Следуйте за мной, ваша светлость!

В сопровождении герцога она прошла через зал, вышла в холл и открыла дверь, ведущую в небольшой кабинет, предназначенный для приватной игры. Кавершем зашел первым, Феба последовала за ним, на всякий случай оставив дверь приоткрытой.

— Я вас слушаю, — повторила она, зажигая несколько свечей, стоявших на круглом столе, и выжидающе посмотрела на герцога.

Тот достал небольшую пачку бумаг, перевязанную лентой, и продемонстрировал её девушке:

— Как вы думаете, моя дорогая, что это?

— Письма?

— Скорее расписки… ваши долговые обязательства…

Сердце Фебы подпрыгнуло, а затем заколотилось. Словно со стороны она услышала свой на удивление спокойный голос:

— Вы скупили их?

— Разумеется.

— Зачем? — глупый вопрос, но слова сами сорвались с губ.

Кавершем снисходительно улыбнулся:

— А вы не догадываетесь? Моя милая, теперь вы должны мне около пяти тысяч фунтов!

— И вы решили потребовать возврат долга? — Феба невольно побледнела.

— Вы проницательны. Впрочем, как вы понимаете, я готов забыть и ваш долг, и гм… то маленькое недоразумение, что произошло между нами в парке, в обмен на вашу благосклонность.

Кавершем выразительно посмотрел на нее. Девушка прикусила губу, судорожно пытаясь придумать хоть что-то. Пять тысяч! Откуда? У нее не было таких денег. Даже если она сейчас продаст все имущество и украшения, которые лежат в ящике ее стола, денег все равно не хватит.

— Дайте мне неделю, — наконец выдавила она.

— Думаете, за это время что-то изменится? — насмешливо протянул герцог. — О, можете не смотреть так на меня, дорогая, я прекрасно осведомлен о вашем положении!

— Конечно, — уязвленно воскликнула девушка. — Именно поэтому вы и скупили все расписки!

— Все? — Он делано рассмеялся. — Это только часть, моя дорогая. Впрочем, если вы будете благоразумны, я, возможно, все-таки выкуплю их все!

Феба закрыла глаза, стремясь скрыть отчаяние.

— Дайте мне несколько дней, и я расплачу́сь, — повторила она, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

Кавершем задумчиво посмотрел на стоящую перед ним девушку. Взгляд серых водянистых глаз скользил по ее телу, словно срывая одежду. Впившись ногтями в ладони, Феба стояла очень прямо, стараясь не выдать испуг. Герцог усмехнулся и облизнул губы, словно предвкушая изысканное блюдо.

— Хорошо, я не думаю, что вы сможете найти нужную сумму, но в знак серьезности моих намерений я буду снисходителен к вашей просьбе, — наконец сказал он. — Я даю вам неделю. Ровно через семь дней я жду вас в своем особняке, иначе пущу эти бумаги в ход!

Он вышел, девушка буквально на ощупь добралась до одного из стульев и рухнула на него, закрыв лицо руками.