Выигрыш

После встречи в парке с таинственной девушкой, оставившей в душе непонятную смесь чувств, лорд-чародей направился к дому. Недавно установленные на башне королевского аббатства часы пробили два часа пополудни. Грегори недовольно нахмурился и ускорил шаг: встреча с незнакомкой отняла много времени, и теперь он опаздывал. Несколько знакомых на улице порывались окликнуть его, но, заметив суровое выражение лица, решили не беспокоить. Он буквально вбежал по ступеням крыльца, передал перчатки и шляпу едва успевшему подскочить лакею и поднялся по лестнице.

— Нет, Министр, — строго сказал он псу, пытавшемуся незаметной тенью просочиться в его комнаты. — К сожалению, я вынужден обойтись без тебя, иди на место!

Пес сиротливо вздохнул и, оглядываясь, — вдруг хозяин передумает? — направился к дивану, стоявшему специально для него в коридоре.

Лорд-чародей прошел в гардеробную, где верный Джексон уже приготовил один из парадных придворных костюмов. Сегодня наряд состоял из белых чулок, коротких штанов-кюлотов, застегивающихся под коленями на бриллиантовые пуговицы, жилета из атласа цвета слоновой кости и камзола, по крою напоминавшего военный мундир, богато украшенный серебряной вышивкой. Расправив пышное жабо и манжеты на рукавах рубашки, Грегори небрежно перекинул через плечо серебряную портупею, к которой полагалась дворцовая шпага, заботливо поданная Джексоном.

— Милорд изволит припудрить волосы?

Слуга спрашивал это каждый раз, и каждый раз получал отрицательный ответ. Граф Саффолд терпеть не мог пудру. Поначалу его злила такая настойчивость, и он огрызался, теперь же, по прошествии многих лет, Грегори получал какое-то удовольствие от вопроса, ставшего ритуалом при сборах в королевский дворец.

— Его величеству это не понравится.

Джексон неодобрительно посмотрел на отливающую медью шевелюру хозяина, всегда выглядевшую так, словно он только что побывал на улице, где сильный ветер.

— В таком случае он может найти себе другого чародея, — рука графа замерла над ларцом с украшениями.

Слегка подумав, он выбрал родовой перстень с крупным негранёным изумрудом, затем из меньшего ларца достал странное кольцо из черного, неровного, будто вспененного металла с вкраплениями зеленых топазов — мощный артефакт, защищавший владельца от ядов и магических влияний.

— Пожалуй, этого будет достаточно…

Хоть Саффолд и говорил сам с собой, камердинер кивнул. Ему всегда нравилась в хозяине этакая лаконичная небрежность. В отличие от большинства молодых хлыщей, мнивших себя завзятыми модниками, его светлость никогда не позволил бы себе увешаться украшениями, словно вечнозеленое дерево накануне праздника Рождения Нового года.

— Ну что же, Джексон, вот я и готов отправиться в змеиное гнездо.

Грегори холодно взглянул на отражение в огромном зеркале и едва заметно нахмурился.

— Одну минуту, милорд.

Слуга, совершенно правильно истолковав его взгляд, наклонился и протер платком бриллиантовые пряжки на туфлях, после чего подал трость, украшенную лентами. Грегори коротко кивнул и направился к лестнице. Министр проводил его грустным взглядом, подождал, пока хозяин исчезнет из виду, лапой открыл дверь в гардеробную и направился туда в надежде, что, выгоняя из святая святых, Джексон будет подкупать его печеньем.

В карете мысли Грегори невольно вернулись к таинственной незнакомке. Он никогда не видел ее раньше, следовательно, она не принадлежала к высшему обществу, но в ней не было вульгарности, так присущей дочерям нуворишей-негоциантов. Её платье и обувь выглядели дорогими, а речь казалась правильной, хотя, если прислушаться, можно было различить слегка раскатистое «р», присущее уроженцам северных графств.

Воспоминания о бескрайних вересковых пустошах навевали и ее темные волосы, алебастрово-белая кожа и огромные голубые глаза, в которых он заметил усталость и грусть. Девушка не показалась ему трусихой или кокеткой, но, тем не менее, предпочла скрыться, как только узнала, кто он. Знание человеческой природы подсказывало лорду-чародею, что она действительно испугалась, и этот страх не был связан с теми слухами, которые окружали его.

Слухи… они стали частью жизни Грегори с тех самых пор, когда его дар проявился. Поначалу его злил шепот за спиной, охранные знаки, сложенные украдкой, и люди, слишком поспешно уступающие ему дорогу. Потом он привык и сейчас даже получал некое удовольствие, наблюдая, как нынешний премьер-министр при виде него украдкой крутит пальцами неприличный жест, призванный отвести злую магию. На прошлый праздник Рождения года Грегори даже послал министру в подарок небольшой амулет от злых чар, с усмешкой представляя, как вытянется и без того лошадиное лицо этого брюзги.

Мысли вернулись к таинственной незнакомке. Может быть, стоило отдать приказ разыскать ее? Исключительно с целью узнать о самочувствии. Граф Саффолд усмехнулся. Кого он пытается обмануть? Ему просто хочется видеть девушку еще раз, полюбоваться ее выразительными глазами, может быть пригласить прокатиться в парке на фаэтоне. На этом лорд-чародей недовольно нахмурился. Голубоглазая незнакомка была не из тех женщин, с кем можно приятно провести время, а потом легко расстаться. Женитьба не входила в планы графа. Пока что.

Карета остановилась. Лакей проворно распахнул дверцу. Граф Саффолд вышел и, придав лицу соответствующее выражение почтительной скуки, вошел в королевский дворец. Разумеется, лорд-чародей мог явиться порталом, но тратить силы понапрасну не хотелось.

Небрежно опираясь на трость, Грегори шагал по зеркальной галерее, изящно раскланиваясь с немногочисленными пока еще придворными. Лакеи подчеркнуто почтительно распахнули двери в приемную. Мельком взглянув на них, лорд-чародей усмехнулся и вошел в комнату, в которой за огромным столом сидел невысокий человек, одетый в военный мундир. Волосы сидящего были тщательно напудрены, но на лице не было белил, а из украшений на руке сверкал перстень, подаренный лично его величеством. Грегори знал, что этот перстень является мощным защитным артефактом., поскольку сам зачаровывал камень. Услышав скрип дверных петель, человек поднял голову и посмотрел на входящего проницательными карими глазами. На его тонких губах промелькнула улыбка:

— Грег, наконец-то, я уж тебя заждался!

— Мой дорогой Майлз! — Граф подошел и протянул руку, обменявшись с другом крепким рукопожатием. — Ты не находишь, что некоторые слуги его величества полны суеверий и предубеждений?

— Надеюсь, этот камень не в мой огород?

Майлз О’Ха́ра, уже который год бессменный секретарь его величества, неодобрительно посмотрел на лорда-чародея, который, небрежно отодвинув бумаги, присел на край стола.

— Ну что ты! — Грегори поболтал ногой, любуясь, как переливаются бриллианты на пряжке туфли. — Я говорю о лакее за дверью. Только что этот тупица сложил неприличный жест, полагая, что это защитит его от моего дурного глаза!

— Прикажешь его высечь? — Майлз уныло посмотрел в сторону галереи.

— Высечь? Фи, мой друг, как это пошло! — Лорд-чародей щелчком взбил кружевные манжеты. — К тому же тогда бедняга точно будет уверен, что это происки моей дурной магии. А мне не нужны слухи. Лучше убери его с глаз его величества: не ровен час, он начнет крутить дули при иностранных послах.

— Как скажешь, все равно он решит, что это твоя магия, — усмехнулся О’Хара, вновь сел на стул и потянулся за одной из папок. — Кстати, о послах. Посольство из Гишпании прибывает через три дня.

— Зачем? — Грегори щелкнул пальцами, усиливая стандартную магическую защиту от прослушивания.

Вступив на должность, он месяц буквально прожил во дворце, доводя систему, созданную еще его предшественником, до совершенства.

— Официально — обсудить возможность помолвки наследника с одной из дочерей гишпанского короля.

— А настоящая причина?

— Не поверишь, но она и есть: Гишпания слишком обеспокоена ослаблением королевской власти в Паризьенне, Луи́с слаб, а его Кати́-Генрие́тта думает лишь об украшениях и своей игрушечной ферме. Все опасаются революции, которая Бог весть чем закончится!

— Да, это было бы весьма неприятно, — согласился Грегори. — Мне стоит обсудить это с его величеством?

— Он ждет тебя, но не думаю, что сможет добавить что-то еще. Грег, он чем-то сильно обеспокоен!

— Хорошо! — граф Саффолд поднялся и небрежным движением поправил шпагу. — Надеюсь, беспокойство не испортило ему настроения?

— Не знаю, но думаю, он рассердится, как только увидит твою рыжую голову! — Майлз вновь уткнулся в бумаги. — Мне сказали пускать тебя незамедлительно и без доклада, так что можешь войти!

Лорд-чародей кивнул и прошел в соседний кабинет, белые стены которого были обильно украшены сусальным золотом. Оно сверкало повсюду: украшало лепку стен, обрамляло полотна картин, даже статуэтки непропорционально огромных пухлощеких младенцев с крыльями, призванные осыпать из рога благоденствия хозяина покоев, были покрыты им полностью.

Его величество, немолодой человек с вечной складкой на лбу, подтверждающей, что он много времени проводит в раздумьях, сидел за столом из красного дерева. При виде вошедшего лорда-чародея он отложил папку и откинулся на спинку кресла:

— А, Саффолд! Вы как всегда пунктуальны!

— Ваше величество!

Граф поклонился и подошел к столу, с опаской поглядывая на огромную люстру с подвесками из горного хрусталя. Ему почему-то казалось, что в один прекрасный день крюк в потолке не выдержит, и люстра рухнет на головы.

— О’Хара уже рассказал вам о гишпанцах?

— О гишпанцах?

Лорд-чародей с должным интересом посмотрел на хозяина кабинета. Тот хмыкнул:

— Бросьте, Саффолд! Будто я не знаю, что вы прибыли на четверть часа раньше и уже переговорили со своим другом!

— Ваша проницательность меня восхищает! — Грегори склонил голову, пряча по-мальчишески дерзкую улыбку.

Король отмахнулся:

— Мое положение обязывает угадывать такие вещи. Так что вам рассказал мой дорогой — во всех смыслах этого слова — секретарь?

— Что нам стоит ожидать гишпанских послов. Полагаю, их разместят в зеленых покоях? Мне следует предпринять что-то по данному поводу?

Его величество покачал головой:

— К сожалению, они предпочитают жить у себя в посольстве.

Лорд-чародей бросил на короля быстрый взгляд и лениво протянул:

— Вот как?

— Да, мой дорогой. Более того, они уже наслышаны про вас и настаивают, чтобы вы были отстранены от участия в переговорах.

Граф Саффолд выжидающе молчал, его величество помедлил, внимательно рассматривая стоящего перед ним мужчину, затем продолжил:

— Я отказал им. Но гарантировал, что вы не будете вмешиваться в переговоры с помощью магии.

— Разумеется, — едва заметно выдохнув, Грегори поклонился.

Отстранение его от участия в таких переговорах в умах многих придворных означало бы опалу, а лорду-чародею очень не хотелось, чтобы особо рьяные неприятели ночью начали бить ему окна камнями.

Король, по всей видимости, тоже думал об этом.

— Тем не менее этот союз нам весьма выгоден со всех точек зрения.

— За исключением магии, — мягко поправил его лорд-чародей. — Их школа основана на слишком древних обрядах…

— Которые включают в себя целомудрие мага, — хохотнул его величество.

Грегори скривился:

— Ну, это, положим, не основное… во всяком случае, мне придется слегка повозиться, они наверняка усилят магическую защиту от чтения эмоций и прослушивания в посольстве… Придется задействовать шпионов, а люди, как нам всем известно, болтливы… Тем более всех, кто попадет в посольство будут проверять гишпанские маги…

Он потер рукой затылок, слегка ероша волосы и массируя шею, как делал всегда в период глубоких раздумий. Король кивнул, подтверждая эту догадку.

— Не подведите меня, Саффолд, — тихо произнес он. — От этого союза будет зависеть очень многое.

— Да, ваше величество.

Дождавшись покровительственного взмаха руки, чародей вышел в приемную. Он не стал разговаривать с Майлзом, занятым с каким-то офицером, лишь обронил прощальное: «Встретимся позже», — и направился к выходу. Глядя на плотно сжатые губы и зло сверкающие глаза лорда-чародея, все спешили уйти с дороги как можно быстрее.

Карету подали незамедлительно. Грегори буквально вскочил в нее, сам захлопнул дверцу и стукнул тростью в потолок, подавая сигнал кучеру трогать.

Все еще хмурясь, он вошел к себе в дом. Лакей, забрав у господина трость и перчатки, поспешил ускользнуть с глаз долой, за что раздраженный хозяин мысленно обозвал его трусом.

Поужинав в компании верного Министра, его светлость обрел свое обычное расположение духа. Он не сомневался, что за требованиями гишпанского посольства отстранить его от переговоров стоит его вечный соперник — премьер-министр Титус, закостенелый и твердолобый, невзлюбивший лорда-чародея с самого первого появления при дворе.

Позже их конфронтация усилилась, когда граф увел любовницу из-под носа герцога Кавершема, покровителя и дальнего родственника Титуса. И вот теперь они решили отомстить. Что ж, если они хотят поиграть…

Дав себе слово непременно разобраться с врагами, Грегори, задумчиво перебрав приглашения на каминной полке, решил поехать на бал по случаю помолвки какого-то мистера Равенска́ра со старшей дочерью лорда Би́шопа. Ее представляли ко двору в прошлом сезоне. Белокурое воздушное создание, по своей наивности имевшее на него виды. Кажется, он был с ней непозволительно груб… Или это была другая хорошенькая глупышка? Он не стал вспоминать.

Дожив до тридцати с небольшим лет, Грегори до сих пор являлся предметом вожделения амбициозных родительниц и не раз признавался, что прекрасно понимает, что чувствует олень, на которого ведется гон сворой собак.

— Это так неудобно — ходить на помолвки, — чуть позже пожаловался он верному Джексону, скармливая собаке с рук очередную галету. — Все обязательно подходят и многозначительно спрашивают: «Ну, когда же ты?»

— Да, милорд, в этом плане ходить на похороны гораздо более спокойно, — отозвался слуга.

Граф бросил на него быстрый взгляд, но камердинер стоял с абсолютно невозмутимым видом.

— Какая интересная точка зрения… — с сомнением в голосе протянул Грегори. — Но ведь никто не умирает! Я же не могу сидеть дома и ждать этого печального события?

— Конечно, милорд!

— И потом, туда обязательно надо надевать черное. Хотя, следует признать, черное мне к лицу. — Он слегка задумался. — Знаешь, что, Джексон, я, пожалуй, закажу себе черный камзол! Это будет необычно!

— К тому же вы будете подготовлены, если кто-то внезапно умрет! — меланхолично заметил камердинер.

— Черт возьми, ты прав! — Граф отдернул руку. — Министр! Будь аккуратнее! Можно подумать, я не знаю, что ты вступил в сговор с моим камердинером и уже получил печенье!

Пес тяжело вздохнул и, преданно глядя на хозяина, завилял всем задом, явно намекая, что такая преданность должна быть вознаграждена.

— У этого животного абсолютно нет чувства меры, — пожаловался лорд-чародей.

— Как и у всех его тезок, милорд! — кивнул Джексон.

Граф одобрительно посмотрел на него:

— Ты абсолютно прав.