Зовите меня Джин Миллер

С некоторым всплеском самоиронии Женька Высоцкая вдруг подумала, что, несмотря на грязно-коричневые краски дня, ей всё же удивительно повезло с погодой. Сидеть и кукситься в стороне от всех, жалеть себя и придумывать способы отмщения подружкам было бы не так забавно, если бы на улице было по-весеннему слякотно и моросил противнючий дождь, а холод забирался бы под тонкую куртку. То есть, получается, погода благоволила к тому, чтобы Женька Высоцкая вела себя как плакса?

Нет, несмотря ни на что, следовало признать, погода действительно приятная. Словно лето решило чуть раньше заглянуть на огонек, просто посмотреть, как тут обстоят дела. Лето… в начале прошлого лета она была с родителями в Испании, а затем сидела в городе и в самую дикую жару не покидала стен прохладной квартиры, смотрела десятками фильмы и сериалы, читала книжки. По вечерам, когда жара спадала, Вадик и Мирослава вытаскивали ее на улицу, и они проходили квартал за кварталом, вклинивались в толпы таких же безмятежных подростков, забредали в парки, попадали на фестивали и ели мороженое тоннами. А затем Мирослава уехала в лагерь, зато из своих поездок вернулись Лена и Вика, те самые подружки-предательницы, и стали сманивать Женьку с собой. С ними Высоцкая близко сошлась за девятый класс и даже начала по наивности думать, что нашла наконец людей, максимально похожих на нее.

Как же она могла так ошибиться? И почему всегда ошибалась в друзьях?

Перед глазами всё еще стояли строки их переписки, так поразившие ее сегодня утром, — подружки обсуждали Женьку, особо не стесняясь и не боясь, что она даже случайно может это увидеть.

Еле высидев первый урок, Женька заперлась в кабинке туалета и дрожащими руками еще раз открыла приложение на телефоне. Она снова прочла переписку, в которой мелькало ее имя, чтобы убедиться: это не плохой сон и не привиделось ей, сообщения были на самом деле, и она в них значилась главной героиней. А обычное, как всегда, поведение Лены и Вики — не больше чем спектакль для наивной дурочки Высоцкой.

Дойдя до таких размышлений, Женька вышла со страницы бывшей подруги и отключилась от интернета. И сбежала из школы, пока не закончилась перемена. К сожалению, теперь урок подходил к концу, нужно было спускаться вниз, но как же не хотелось отсюда уходить! Вопреки обыкновению, сегодня здесь даже было пусто и тихо…

Словно в опровержение этим мыслям внизу послышался разговор. Кто-то шел в направлении старого сарайчика, и, судя по всему, их было двое. Один шел быстро, четко печатая шаг, второй загребал ногами пыль и грязь. Один злился, второй упирался. Один явно был старше второго.

— Ты совсем не соображаешь, что творишь? — долетело до Женьки, и голос показался смутно знакомым. Она откинула наушники и попыталась передвинуться к краю крыши, чтобы увидеть говоривших.

— Да что я сделал-то?! — проныли ему в ответ. — Подумаешь, какая-то фотка!

— Вот же мелкий! — рыкнул первый. — Мало нам неприятностей, так ты теперь и воровать начал…

— Отцепись! Я ничего не воровал.

— Дэн, я не буду тебя постоянно прикрывать. Не впутывай меня в свои дела.

— Вечно я всем мешаюсь, — огрызнулся тот, кого назвали Дэном. В голосе его прозвучала злоба.

— Эй! Ты слышал, что он сказал в тот раз? Это последний шанс остаться с матерью. Если тебя выгонят и отсюда…

— А меня кто-нибудь спросил?

— И мне тоже достанется! Я не собираюсь из-за тебя проигрывать отцу!

— Ага. Для тебя всё — одни сплошные игры.

В этом момент Женька высунулась за край крыши, увидела двух мальчишек, и глаза ее раскрылись от изумления.

Высоким парнем оказался ее одноклассник Артур Раевский. Засунув руки в карманы черных джинсов, он раздраженно смотрел на паренька лет тринадцати. Так это… его брат? Высоцкая даже и не знала, что у Артура есть брат.

Хотя… они же совсем не общались.

Артур всегда был себе на уме. Они несколько лет учились вместе, но Женька сомневалась, что у них был хотя бы один мало-мальски содержательный разговор. Друзей среди одноклассников у Арта почти нет, зато есть привычка внезапно пропадать с уроков и потом так же внезапно появляться. И еще мастерски выкручиваться из самых сложных, запредельных ситуаций. С девчонками не заигрывает, и в школе подружки у него никогда не было. Постоянно ходит с фотоаппаратом, и каждый раз, когда смотрит на кого-то, кажется, будто он смотрит мимо.

И вот у него есть брат, и, по ходу, этот брат — вор.

— Признайся честно, конверсы — твоих рук дело?

— Конечно, — издевательски откликнулся Дэн. — Иди, стукани всем. Но в первую очередь мамочке. Моей. Ведь твоя — она где? Ой, да, ты же не знаешь…

— Мелкий га… — начал Раевский, делая шаг в сторону брата. Но в этот момент Женька, которая вдруг осознала, что слушает уже очень личные разговоры, и попыталась отодвинуться от края крыши, задела пакет, на котором сидела. Раздался хрусткий шуршащий звук, оба мальчика обернулись и посмотрели прямо на нее.

— О…

Женька быстро отодвинулась вглубь крыши и замерла. Сердце ее бешено застучало.

— Блин… — протянула она шепотом. Какой смысл теперь-то прятаться? Идиотская ситуация.

— Эй… Высоцкая!

Женька сделала глубокий вдох, желая, чтобы это сразу стерло произошедшее. Но нет, так что пришлось слезать. Она перекинула сумку через плечо и, упершись рукой в клен возле сарая, старым проверенным способом спустилась в вечную мерзлоту.

Артур и его брат молчали и смотрели на нее. Но стоило девочке оказаться на земле, ее одноклассник стремительно рванулся к ней. Женька испуганно отступила, врезавшись в стену. Темные глаза Артура оказались прямо перед ней.

— Понравилось подслушивать чужие секреты?

— Я не хотела. Простите.

— Надо было сказать, что ты здесь!

— И как бы я это сделала? — дрожа, спросила она. — В какой момент надо было это сделать? До того, как вы заговорили про воровство, или после?

— Как тут весело… — протянул позади Дэн. — Кажется, больше ничего скрывать не нужно. Можно идти.

Он развернулся и пошел обратно к школе, загребая кроссовками уличную пыль.

— Эй! — закричал Артур вслед брату, но тот не остановился.

Тогда Артур резко обернулся и встретился взглядом с Женькой, которая пыталась решить, как бы побыстрее слинять вслед за младшим Раевским.

— Черт! Кто тебя просил сидеть тут?

— Ну, знаешь… Я вообще-то не хотела подслушивать, — пробормотала Высоцкая, чувствуя, как запылали щеки. Стыд и позор… И почему ее всегда так волнует, что о ней подумают окружающие?

— И что мне теперь с тобой делать?!

— Я никому ничего не расскажу.

— Проваливай, — выдохнул Раевский, сжимая кулаки.

Это был уже перебор. Женька помедлила, но всё же пошла в сторону школы, обогнув одноклассника. Вот же гад!

Ей казалось, что проблема яйца выеденного не стоила и уж точно не стоила того, чтобы так на нее, Женьку, орать. Она с детства ненавидела, когда повышали голос. И в шестнадцать лет ничего не изменилось.

Она так стремительно неслась к школе, что не заметила, как оставила Артура далеко позади. Влетела внутрь и попала в самую гущу школьников, вышедших на перемену. Вот так, смешаться с людьми, с толпой. На самом деле Женька не очень любила толпу, всегда чувствовала себя в ней еще более одинокой, но сейчас ей захотелось спрятаться среди этих таких разных и таких похожих людей.

— Эй! Высоцкая! — завопил Вадик, перехватывая ее на полпути к боковой лестнице, ведущей на второй этаж. — Это ты?

Дурацкий вопрос, персонально от Вадика Сухова, знакомьтесь.

— Это я, не узнаешь?

— А почему ты была не ты на прошлом уроке?

— На прошлом уроке меня вообще не было, Сухов.

— Ты не могла быть нигде. Где-то ты всё же была.

Очередной бестолковый диалог в духе Сухова. И только люди, хорошо его знающие, понимают, что на самом деле все эти разговоры наполнены смыслом.

— Ты любишь крыши, Вадик? — спросила Высоцкая, пока они шли друг за другом по узкой лестнице.

— Так ты была на крыше? — Он резко остановился, так что Женька едва не уткнулась в него лицом. — Какая-то ты сегодня не такая.

Ну вот, начинается. «Какая-то ты не такая» — его любимая фраза. Нет, пожалуй, допроса она не выдержит.

— Слушай, Сухов, — она затормозила. — Я забыла… кое-что. Наушники. Надо за ними вернуться.

— Так перемены пять минут осталось.

— Успею.

Женька сбежала, пока Сухов не опомнился.

Она вынырнула в холл и прошла его насквозь. Вадик громкий, и его слишком много. Причем всегда. Заметив, что она «не такая», он будет болтать без умолку, пока она не сдастся и не выложит ему все свои проблемы. А к этому она пока не готова. Ей нужно подумать. Настроиться на урок, где будут ее «подружки» и этот Артур, который мог бы посоревноваться с ними за звание «устроитель худших дней в мире».

Женька приткнулась к подоконнику в коридоре, окна которого выходили на задний двор школы. Мимо проплывали люди, на соседнем подоконнике, опершись спинами о стекла, сидели жизнерадостные восьмиклассницы и обсуждали свои дела.

Никому вокруг не было дела до Женьки, одиноко стоящей у окна. И никто не видел того, что увидела она.

Маленькую девочку, зажатую у стены какими-то кобылами на пару лет старше. Девочка выглядела испуганной и потерянной. Волосы выбились из аккуратного хвостика, взгляд темных глаз метался по сторонам, пока кобылы что-то втолковывали ей, наклонившись к лицу. Она словно ждала кого-то, кто просто спасет ее. Или чего-то иного… чуда.

На мгновение Женьке показалось, что это она стоит там, снова, как и много лет назад. У той стены. Но прежде чем Высоцкая рванула к выходу (хорошо, что она всё еще на первом этаже), из-за угла вышел мальчишка и, увидев картину, резко затормозил. Не прошло и минуты, как кобылы, развернувшись, бодро ускакали в сторону школы. Девочка, не веря, смотрела на своего спасителя. И Женькино сердце дрогнуло — вот так, ни с того ни с сего, в переполненном, равнодушном к ней коридоре.

Мальчишка сказал девочке что-то ободряющее, улыбнулся, и Женька вдруг узнала брата Артура. Улыбающийся, он показался ей очень симпатичным.

Школьный звонок вывел Женьку из задумчивости, и она опомнилась, отступила. Заторопилась. И пока спешила по главной лестнице на второй этаж, к кабинету, поняла, что же ее так задело.

Эта девочка напомнила ее саму.

Но за нее, Женьку, так никогда никто и не заступился.