Мертвая романтика. Книга первая: Alternative rock

— Итого все произошло быстро и глупо, — закончил рассказ Крис и зажал комбинацию клавиш. Кулаки Лю Кана загорелись, и он несколько раз ударил по противнику.

Сидящий на широкой кровати Салли — или Сальваторе Ксандр Крауз — прищурился, глядя, как Китана поднимается после атаки. Здоровья оставалось немного. Внезапно героиня выпрямилась и взмахнула веерами, отрубая Лю Кану руки и забирая все здоровье.

Сидящий на полу Крис чертыхнулся под нос и бросил геймпад.

— Verdammt! [Проклятье! (нем.)] Что это такое?

— Это Splitting Hairs.

— Это нечестно.

Салли развел руками и самодовольно улыбнулся, затем глотнул пива из бутылки. Вокруг царил привычный парню бардак. На полу валялись пакеты от снеков, лежали на боку опустошенные бутылки и смятые банки от газировки.

— Это полная победа. Ты проигрывал.

— Ты проиграл, — мстительно поправил Крис, вздохнул и выпрямился.

Наклонившись вперед, Салли поставил щелбан другу и потянулся за чипсами. Он переставил глубокую чашу на кровать, не боясь, что она может упасть. На широком телевизоре развернулось меню выбора персонажей.

— Я не виноват, что ты плохо играешь. Тебе нужно больше тренироваться.

— Я хорошо играю. Ты всегда выбираешь Китану, ты выучил ее приемы и пользуешься только ими.

— Я люблю красивых и сильных женщин, — усмехнулся Салли. Длинные волосы — предмет особой гордости парня — блестящей волной упали на его плечи. — Возьми Милену или Соню. Красивые девушки — это залог блестящей победы.

— Ни за что, ты хочешь постоянно смотреть на женщин.

Салли широкой улыбнулся и развел руками, показывая, что не видит в этом ничего плохого. Бросив в друга свернутую салфетку, Крис поднял бутылку пива, поболтал ею и поднялся. Он и сам не заметил, как все выпил.

— Возьму еще пива. Ты что-то хочешь на кухне?

Салли собрал волосы в пучок затылке и тут же распустил, потряс головой. Густые черные волосы достались ему от отца вместе с высоким ростом и любовью к мотоциклам. От матери парень получил зеленые глаза и обаятельную улыбку, а также немного испанской крови.

Крис и Салли дружили с детства. Они встретились давно, когда семья Крауз переехала в квартиру над квартирой Вайс. Едва познакомившись, мальчики разбили аквариум Салли, спалили шторы паяльником, получили нагоняй от матерей и подружились на всю жизнь.

Позднее оба пошли в один класс, обзавелись общими друзьями и увлечениями, однажды влюбились в одну девчонку и несколько раз дрались с ребятами из других школ. Салли ходил с Крисом на футбол, где сидел на скамейке, приносил мячи и полотенца. Крис просиживал вечера в гараже с Салли. Герр Крауз владел небольшой мастерской по ремонту и тюнингу мотоциклов и с детства учил этому сына, готовясь передать дело.

Почти одновременно они сменили увлечения: Крис купил первый скейтборд, Салли получил в подарок мотоцикл. В старших классах друзья создали свою музыкальную группу и репетировали в гараже барабанщика Тома, которому повезло жить в частном доме с понимающими родителями.

Хотя на первый взгляд Салли казался ветреным и несерьезным, он был преданным другом: первым лез в драку, услышав, что Криса дразнят за низкий рост, всегда вставал на его сторону и даже пытался помочь в любви, как умел.

Впрочем, с последним Сальваторе справлялся неважно. Он быстро увлекался и остывал, предпочитал необременительные отношения и не понимал, что хорошего в любви до гроба. Кристиан, напротив, мечтал сильно влюбиться, как в фильмах и книгах, пройти с избранницей бок о бок сквозь года, создать семью и умереть в окружении внуков.

Вытащив из холодильника ледяную бутылку, Крис подумал и захватил пакетик арахиса со стола. По окончанию первого курса парни уехали на каникулы в Берлин и вернулись в Москву только позавчера поздно ночью, хотя должны были прилететь еще неделю назад. Задержка произошла по вине Салли: возникла заминка с переправкой его любимого мотоцикла, из-за чего парень отказался лететь вовремя, а Крис поддержал друга и тоже поменял билеты.

— Где ты остановился? — послышался крик Салли. — Я уже выбрал тебе персонажа.

Зайдя в комнату, Крис рассмеялся и сел по-турецки, опираясь спиной о кровать.

— Ты отдаешь мне Китану?

Салли кивнул.

— Да. Я буду подсказывать тебе, и ты победишь. Хоть один раз.

— Это очень благородно.

— Что?

— Ты как рыцарь.

— А, да, я благородный и прекрасный рыцарь, защитник всех слабых и… Не та кнопка!

Раунд пролетел под крики Салли на смеси русского, немецкого и испанского и громкий смех Криса, который нажимал на все кнопки подряд. Когда Китана упала, Салли опустил голову, поднял бутылку и молча сделал несколько глотков.

— Я не могу видеть, как умирает моя любимая героиня. У тебя очень плохие отношения с девушками даже в играх. Тебе нужен урок мастера в любви, иначе ты никогда не сделаешь семью.

— Не надо. Иначе у меня точно все останется плохо, — Крис усмехнулся и открыл бутылку.

Салли поставил пустую посуду на пол, отложил пульт и подвинул поближе закуски. За окном быстро темнело, несмотря на начало сентября. Город засыпал резко. Всего за несколько минут солнце окончательно спряталось, сменилось оранжевыми фонарями, из-за которых тени становились кривыми и нечеткими.

Крис запрокинул голову, глядя на друга.

— Современные игры странные. Они очень легкие. Раньше я играл долго, очень долго, было сложно, но интересно разгадывать и думать. А сегодня в играх сплошное QTE: нажми вовремя кнопку — и ты выиграл. Нажми быстро кнопку — и ты опять выиграл.

Салли засмеялся и отправил горсть арахиса в рот.

— Ты помнишь, когда мы играли в «Legacy of Kain»?

— Я помню. Сложные задачи и нельзя посмотреть решение, потому что нет интернета. Ты помнишь «Silent Hill 3»?

— Я помню, — Салли скривился и дернул плечами. — Было очень страшно. Ты еще пригласил Мэри посмотреть, как мы играем. Мне было стыдно кричать при ней.

— Это ты пригласил Мэри.

— Red keinen Quatsch [Не говори глупостей (нем.)]. Я не позвал бы девочку смотреть, как я боюсь.

Скорчив насмешливую рожицу, Крис потянулся. Стрелки часов перевалили за полночь, значит, возвращаться к себе не было смысла.

Он жил в общежитии второй год. Парень сам настоял на этом жилье в надежде, что постоянное общение с носителями языка поможет быстрее освоиться. До общежития можно было дойти за полчаса или уговорить Салли и доехать за пять минут на мотоцикле, но все же Кристиан предпочел остаться и переночевать на надувном матрасе. Он пропустил комендантский час, и дежурная (Крис не сразу запомнил, что ее называют «фахтерша») наверняка уже закрыла входную дверь.

Впрочем, гостей она не пускала вообще, и парни предпочитали выпивать в квартире Салли. Родители Крауза сняли для него небольшую студию, переделанную из однокомнатной квартиры. Крохотная, скромно оборудованная кухня соединялась со спальней широким проходом-аркой, которая визуально добавляла пространства. В комнате места было немного: хватило только на кровать, шкаф и огромный телевизор на стене. На кухне было лишь основное: холодильник с полуфабрикатами, плита, раковина и стол с парой стульев. Был и широкий балкон, особенно полюбившийся курящему Салли.

В квартире постоянно царил бардак, несмотря на то, что половину комнаты занимала кровать, а хозяин регулярно прибирался перед приходом гостей. На подоконнике валялись конспекты, распечатанные работы и учебники, между ними стояли грязные чашки, кое-где виднелись ручки и карандаши. На дверях и стульях висели футболки, на кухонном столе в центре стоял натертый до блеска мотошлем, несколько полупустых аэрозолей непонятного назначения и винты в блюдце.

Иногда Крису казалось, что бардак — неотъемлемая часть Салли, что это его симбиот или еще какая-то сущность, что бардак невозможно убрать навсегда, поскольку они с Краузом неразрывно связаны.

А иногда Крис просто завидовал. Его самого давно бы отругала мама. Анна Вайс регулярно звонила сыну по видеосвязи и просила показать комнату, подмечая крошки на столе или грязный пол. Родители же Салли считали, что в своей комнате сын может делать что угодно, пока это не мешает другим.

— Я подумал, — внезапно произнес Сальваторе. — Зачем тебе сложная игра? Жизнь — вот это сложная игра. Ничего не понятно, нет понятных миссий, нет никаких сохранений и всего одна возможность.

Крис кивнул. Вот уж точно, сложность просто экстремальная и ни одной дополнительной жизни или подсказки. Взять хотя бы недавний случай в архиве…

— Кстати, как у тебя дела с Микой? — отложил геймпад Салли. Как более опытный в любви, он переживал за друга и его отношения едва ли не больше, чем когда-либо за свои.

— Все хорошо. Она пришла учиться на первый курс. Она говорила, что поступить сложно, но она молодец, — Крис улыбнулся было, но Салли покачал головой. — Что?

— Ты признался ей?

— В чем?

Салли закатил глаза.

— Крис, я все видел и знал, я не дурак. Ты постоянно ей писал, специальный ездил фотографировать для нее граффити и читал про них. К тому же ты не стал обнимать Нелли при встрече, а ведь вы встречались весь последний год и расстались друзьями.

— Ты слишком наблюдательный.

Крис познакомился с Евой («Для друзей просто Мика») на первом курсе, когда девушка, тогда еще старшеклассница, пришла на день открытых дверей. Изначально общение было исключительно дружеским, но Салли уже тогда сказал, что из них выйдет отличная пара. «Накаркал», как сказала бы Мика.

— Тогда расскажи, что произошло между тобой и тем парнем с белыми волосами, — пожал плечами Крауз.

— Это Юшин, он работает в библиотеке. Он альбино.

— Альбинос, — поднял палец Салли. После двух с половиной месяцев в Берлине возвращаться к русскому языку было непросто даже для полиглота Крауза, который легко перескакивал с немецкого на английский или испанский, а потом обратно.

— Альбинос. Мы поспорили.

Крис кратко пересказал произошедшее: о своем желании развлечь Еву, о решении показать ей «библиотечного призрака», о реакции Юшина. Салли не перебивал, лишь вытащил сигареты и вышел покурить на балкон, слушая через открытую дверь. Дворик, окруженный старыми «пятиэтажками», вечерами оживал: сюда заезжали лихие гонщики, проходящая молодежь слушала рэп из переносных колонок, собаки из разных квартир приветствовали друг друга. Но после полуночи все затихало, засыпало, лишь издали доносился шум неспящего автомобильного шоссе.

Прислушавшись, Салли вздохнул. В Берлине в последний год он часто уезжал поздно ночью покатать на мотоцикле. Черно-салатовый спортивный мотоцикл «Kawasaki» молнией летел по пустым трассам: иногда один, иногда в окружении других красоток. Иногда Салли катал с отцом. Тот предпочитал надежный и добротный «Harley-Davidson». Рядом с угловатым «Kawasaki» «Harley» смотрелся приземистым и медлительным, но по-своему красивым. Мотоцикл нравился не только ему: девушки засматривались на байкера на классическом мотоцикле едва ли не чаще, чем на Сальваторе.

— Мика грустная. Она жалеет, что обидела Юшина, — тем временем Крис закончил рассказ, не глядя на друга. Вспоминать собственный промах было невероятно стыдно даже через несколько дней. Он попросту не подумал, что прозвище может быть неприятно Юшину — в голову не пришло. Все его мысли были заняты возможностью поболтать с Микой.

— Ты ужасно поступил с парнем, — проворчал Салли, подвинув пепельницу ближе. Он резко стал серьезным. — Ты должен извиниться перед ним.

Крис состроил недовольную мину. Он и сам знал, что должен извиниться, причем извиниться так, чтобы странный и малоразговорчивый парень простил его на самом деле, а не только на словах. Крис шестым чувством понимал, что задел что-то очень важное и личное, и никакое «случайно» и «не хотел» не являются оправданием его поступка.

— Только не рассказывай меня… ээ, уроки? — Салли выдохнул дым и выгнул бровь, не понимая. Крис пощелкал пальцами. — Уроки, учение, поучение…

— Нотации?

— Ja [Да (нем.)]. Как же сложно говорить после немецкого!

Рассмеявшись, Салли вдавил бычок в пепельницу и вытащил вторую сигарету. Мать плохо относилась к сигаретам и не переносила дым, а потому старший и младший Краузы постоянно прятались от нее. Приехав в Москву в первый раз, Салли активно курил неделю, будто убеждая себе, что мать не смотрит на него из окна и никто не запрещает.

— Нечего, во второй раз вспомнить проще.

Крис вздохнул. В прошлом году оба оказались в Москве, едва закончив четырехмесячные курсы. В первые недели им пришлось, мягко говоря, совсем непросто: они постоянно вслушивались в смутно знакомые слова, постоянно переспрашивали и не выключали онлайн-переводчики. Через полгода активной практики парни уже неплохо справлялись и почти все понимали на слух, а Салли пытался материться, чем приводил в восторг девушек. Но всего за полтора месяца на родине знания начали выветриваться, и все пришлось начинать заново.

Решение приехать в Москву у друзей появилось внезапно. Дело было весной, за два месяца до выпускного. Теплым вечером оба вышли немного прогуляться на старую детскую площадку за домом: Салли — чтобы покурить, Крис — за компанию повисеть на старой металлической конструкции в виде октаэдра с натянутой внутри сетью. Площадку вот-вот собирались реконструировать, и Крис невольно улыбнулся: вдруг он будет последним, кто висит на этой железке?

Вайс забрался повыше, зацепился ногами за перекладину и повис вниз головой. Из-за небольшого роста (всего сто шестьдесят девять сантиметров) он помещался внутри, хоть и с трудом.

— Смотри, я все еще влезаю в детскую игрушку, я еще не вырос.

Усмехнувшись, Салли выбросил бычок и подошел ближе, положил руку на верхнюю перекладину и уперся в нее лбом.

— Хочешь сказать, что раз ты еще ребенок, то тебе рано выбирать профессию?

— Да!

Супруги Крауз совершенно не волновались о том, куда поступил их сын и поступит ли вообще. Сам Салли с детства знал, что будет работать в мастерской отца, а потому мог выбирать любое образование в пределах возможностей. Родители не собирались давить на сына.

Фрау Анна Вайс же, выросшая в Советском Союзе, сильно волновалась о будущем сына. С прошлого года она уговаривала его выбрать хороший институт и начать готовиться, но Крис понятие не имел, чего хочет от жизни, а заниматься профессионально скейтбордингом, учить трюки и участвовать в международных соревнованиях, как Тони Хоук или Райан Шеклер, ему не позволили бы.

— Ты уже решил, куда будешь поступать? — после короткого молчания спросил Салли.

Крис помотал головой и выпрямился, приглаживая растрепанные волосы.

— Не имею представления. В Мюнхенский технический университет меня точно не возьмут, а на что-то меньшее мать не согласится.

— Ты сам куда хочешь?

— Не знаю. Пожалуй, хотелось бы подальше от родителей, хоть немного на свободе пожить.

Салли подтянулся и сел на нижнюю перекладину. Конструкция заскрипела, и Крис со смехом толкнул друга в плечо.

— Ты слишком взрослый, слезай.

— Между прочим, ты почти на год старше меня.

— Не на год, а на десять с половиной месяцев.

— С такой любовью к точности тебе нужно идти в математики.

— Фу, нет! Не хочу быть, как герр Бонке.

Засмеявшись, Салли поднял голову, глядя в небо. Из-за яркого освещения звезд не было видно, да и сам небосвод казался линялой тряпкой.

— А я поеду в Москву.

— Куда?

— Ты же хорошо знаешь географию. Москва — это столица России.

— Я знаю, что такое Москва. Почему именно туда?

Салли пожал плечами, вытащил пачку сигарет, подумал и закурил. Крис помахал рукой, отгоняя дым.

— Не кури в мою сторону и не уходи от вопроса.

— Ты прямо как ворчливая жена. Я уже поговорил с родителями, они согласны. Университет тоже нашел, он технический, один из лучший российских и сотрудничает с немецкими. Поступить туда не сложнее, чем у нас, только с языком могут быть проблемы. Но я нашел преподавателя, со следующей недели начинаю заниматься. Кстати, преподаватель очень симпатичная и из России. Если в Москве все девушки такие хорошенькие, я там насовсем останусь.

Помолчав немного, Салли повернул голову.

— Ты даже не подколешь меня за излишнюю любовь к женщинам?

Крис отрицательно помотал головой. В голове одновременно бродило столько мыслей, что он не знал, какую выразить первой.

— Но как… Ты просто уезжаешь?

Крауз затянулся и медленно выдохнул дым, глядя перед собой.

— Типа того.

Вновь повисло молчание. Крис смотрел на дорогу и качал ногой, Салли курил и выглядел совершенно спокойным. Внезапно он бросил окурок в сторону урны и повернулся к другу.

— Наверное, мне следовало купить кольцо, встать на колено и устроить нечто романтическое, но мы почти взрослые люди, поэтому скажу просто: Кристиан Вайс, ты согласен провести несколько лет учебы вместе со мной?

— Что?

— Поехали в Москву вместе. Подумай, это же нереальный шанс: университет там хороший, не хуже наших, заодно выучишь русский язык, это дополнительный плюс. Новая страна, новый город, новые знакомые и приключения, вдали от родителей — ты только подумай! К тому же мы там вдвоем будем, вместе не страшно.

Глядя на счастливо улыбающегося Салли, Крис прыснул от смеха.

— Hirni [Придурок (нем.)]. Меня мать не отпустит.

— Поговори с ней, если нужно, я попрошу ма, она тоже поговорит. Давай попробуем, это же такой шанс!

Опустив голову, Крис хмурился. С одной стороны, предложение действительно было стоящим и интересным: несколько лет вдали от дома позволят ему не только нагуляться, но и повзрослеть. С другой стороны, фрау Вайс была довольно консервативна и волновалась за сына, отец старался не спорить с ней.

— Крис? — тот поднял глаза. — Попробовать-то можно. Вдруг получится? Если не согласятся, я подумаю еще раз и, может быть, останусь тоже. Но рискнуть-то надо. Хочешь, пойдем вместе, моих родителей возьмем?

— Кажется, ваша семья уже отпрашивала меня в начальной школе, чтобы поехать с вами на природу, где я обжегся ядовитым плющом.

— Это ма виновата была, я говорил, что не нужно вообще рассказывать, что ты упал в кусты. Но сейчас-то мы поедем без нее.

Засмеявшись, Крис спрыгнул с конструкции.

— Я подумаю, как лучше поговорить с матерью. Пришли мне сайт университета. И все же, почему Россия? Не Франция, Испания или Бельгия?

Салли пожал плечами и пошел в сторону арки, ведущей во внутренний дворик. Казалось, что разговор принес ему заметное облегчение.

— Как-то мы с па курили, он рассказывал, как объездил много стран на своем «Harley». Он же по всей Европе прокатился и немного Америки захватил. Он сказал тогда, что жалеет только о том, что не смог побывать в России в молодости: в то время там неспокойно было, он побоялся. И я решил, что начну свое путешествие по Европе с России — вроде как приму от него эстафету. А чтобы ты поехал со мной, нужно не просто так поехать туда, а для учебы. К тому же фрау Вайс из России, я подумал, что она скорее отпустит тебя в знакомую ей страну. Или лучше было выбрать что-то поближе?

Крис пожал плечами. Подняв голову, он посмотрел на окно кухни. Там горел свет и двигалась тень.

— Скоро узнаем.

Но на разговор парень решился только на следующий вечер. После ужина начавший лысеть Эрих Вайс отправился в гостиную смотреть телевизор, Анна Вайс — полноватая женщина с морщинками в уголках глаз — села возле мужа с вышивкой в руках. Тихий вечер благополучной и приличной семьи. Не то, чтобы Крис совсем не любил такие вечера, но в сравнении с семьей Крауз собственные родители казались ему скучными и слишком правильными.

Кристиан отлично знал, как проходят вечера у Салли. Франческа Крауз — эффектная, молодо выглядящая блондинка в коротких шортах — танцевала с высоким и накачанным Джерардом ужасное танго под тяжелый рок, они кормили друг друга ужином, выпивали с друзьями, вспоминая молодость, или же уезжали покататься на мотоцикле, а по возвращению целовались в коридоре и сдавленно хихикали как подростки. Салли всегда восхищался родителями и гордился ими, а Крис, глядя на свою семью, не мог и мечтать даже о доли свободы, которой пользуется его друг. Наверняка Салли даже разрешили бы покрасить волосы или проколоть ухо — невиданная свобода для Криса.

Вздохнув, парень сел на подлокотник кресла и взволнованно покрутил в пальцах крестик на шее, который постоянно носил с детства. Кашлянув, он заговорил первым:

— Салли уже решил, куда будет поступать.

— Куда же? — не поднимая глаз от вышивки, спросила мать.

— Он уезжает в Москву, будет поступать там.

— Что ж, Москва красивый город, — после секундного молчания ответила Анна Вайс. — Какой университет он выбрал?

— Я… хотел бы поехать с ним.

Крис с трудом подавил желание зажмуриться. В горле пересохло от волнения. Кажется, он так не волновался с тех пор, как отпрашивался на первое свидание.

Фрау Вайс замерла.

— Нет.

— Но мам…

— Нет, никаких других стран и уж тем более никакой учебы там. Ты поступишь в университет в Берлине или в другом городе, если найдешь что-то хорошее, но только в Германии.

— Мам…

— Это не обсуждается.

Крис повернулся к отцу. Эрих Вайс сжал губы и делал вид, что увлечен повтором футбольного матча прошлого года. Он искоса посмотрел на сына и тут же отвел глаза.

Опустив голову, парень вышел из гостиной, зашел в комнату и изо всех сил хлопнул дверью. Задвинув щеколду, он упал на кровать, воткнул наушники и включил первый попавшийся плейлист. Его душила обида: на мать, которая даже не пожелала слушать, на Салли, который может позволить себе уехать и ни о чем не думать, на себя за то, что не подготовился, не привел аргументы, не рассказал, какой хороший ВУЗ выбран.

— Hol's der Teufel! [Чёрт возьми! (нем.)]

Телефон завибрировал: Салли спрашивал, как все прошло. Поднявшись на локтях, Крис скривился, подумал и написал «Пошли выйдем».

Встав с кровати, Крис натянул кеды, надел толстовку и осторожно выглянул в коридор. Родители о чем-то переговаривались в гостиной. Парень закрыл дверь и прокрался на кухню, стараясь не шуметь. Он вышел на открытый балкон, перекинул ногу через перила и опустился ниже, повиснув на руках, нащупал перила нижнего балкона и осторожно спустился на землю. Этот трюк они с Салли, живущим этажом выше, проворачивали регулярно, когда сбегали погулять без разрешения.

Сам Салли подошел через минуту в грязной футболке и с небрежно скрученным пучком на затылке. Он в волнении поднял брови.

— Ну что?

Крис отрицательно покачал головой.

— Почему? Ты объяснил, что это хороший ВУЗ, один из лучших в России?

— Мне даже объяснить не дали.

— Надо было перебить и говорить.

— С моей матерью это не работает.

— Крис! — Салли взмахнул руками и похлопал себя по карманам. — Черт, сигареты забыл… Нужно же быть настойчивее. Тебе не четыре годика, ты совершеннолетний, уже два года как можешь на машине ездить. И ты все еще стесняешься поговорить с матерью о том, что для тебя важно?

Крис сжал кулаки. В душе начала закипать обида и злость. Неужели Салли, его лучший друг и много лет как его сосед, не понимает?

— Салли, ты не понимаешь. Ты всю жизнь живешь в свободной семье, в которой уважают друг друга и в которой спокойно относятся к тому, что их сын решит пожить один. У меня это не работает. Я не могу сказать матери: «Мне плевать на твои слова и переживания, на твои усилия и надежды, я хочу жить так, как хочу». Я… Я просто не могу так поступить. Она же беспокоится обо мне, хочет как лучше — это будет плевком на все ее старания ради меня. Я не могу так поступить.

— Я понимаю, но подумай сам: долго ты будешь жить так, как хочет мама? Серьезно, Крис, ты не можешь вечно жить ее мечтами.

— А при чем тут ее мечты? Она хочет мне добра.

— Но она хочет тебе добра так, как представляет его сама. Это не твое добро — это ее мечта.

Отвернувшись, Крис махнул рукой. На эту тему они говорили не раз и никогда не могли прийти к чему-то общему. С одной стороны, Вайс чувствовал, что друг прав: он понимал, что мечты фрау Вайс о его жизни не имеют ничего общего с его мечтами. С другой стороны, мать на самом деле запрещала от чистого сердца, а не по своей прихоти. Как можно сказать человеку, который беспокоится о тебе, что тебе плевать на его чувства?

Салли вздохнул и положил руку на плечо друга.

— Слушай, я помню, что обещал подумать над другими университетами, если тебя не отпустят, но я все же уеду в Москву. Я каждый вечер читаю о ней и смотрю фотографии, она нравится мне все больше. Если тебя не отпустят, то… ну, я буду приезжать на каникулах.

— Да, конечно.

Крис опустил плечи. Что тут еще сказать? Разумеется, Салли не обязан ломать свои планы из-за него. Он уедет, заведет себе новых приятелей и подружек, будет веселиться вдали от дома, вернется через несколько лет, набитый впечатлениями — а Крис останется тут, закончит средний колледж или университет, получит работу бухгалтера или менеджера, потолстеет, заведет семью и детей…

— Судя по твоим глазам, ты уже продумал свою жизнь вплоть до цвета носков, в которых тебя похоронят, — усмехнулся Салли и помахал рукой. — Привет, па.

Джерард Крауз, тряхнув длинными волосами, помахал ребятам шлемом. Он возвращался с работы.

— Привет, вы не поздно гулять вышли? Крис, что с тобой?

— Все в порядке, — Вайс толкнул Салли локтем, едва тот открыл рот. — Вы поздно.

— Пришлось задержаться, заезжал Френк Медведь. Помнишь его, Сал? Пузатый такой, с черепом на руке и шрамом на лбу. Он на внедорожниках ездил раньше, а сейчас решил крузер прикупить и поехать в отпуск по стране. Так знаешь, что он купил? Убитую напрочь «Honda Magna»! Не знаю, на какой помойке он ее нашел, но она на куски разваливается, удивительно, что доехала сама. Но Медведь уверен, что ей нужно пару болтов подкрутить и будет как новая. Весь вечер ему доказывал, что не успею заказать траурную косуху, если он поедет на этом раритете — бесполезно!

Вытащив сигареты, герр Крауз протянул пачку сыну, и оба машинально посмотрели на окна квартиры. В окнах горел свет, но шторы были закрыты.

Мужчина затянулся и похлопал Криса по плечу.

— Может, все же что-то случилось? Я не твой отец, конечно, но вдруг смогу помочь.

Крис покачал головой и улыбнулся.

— Спасибо, все в порядке.

— «Все в порядке», — тихо передразнил Салли, когда герр Крауз, докурив, ушел. — Мог бы и рассказать, вдруг отец что-то посоветовал бы.

— Не буду я ничего рассказывать, — буркнул Крис. — Хочешь ехать — езжай, я тебя не держу.

— Крис!

Но Вайс, не оборачиваясь, зашел в подъезд, перепрыгивая через ступени, дошел до второго этажа и позвонил в дверь. Когда удивленная фрау Вайс открыла, парень молча вошел и сразу ушел в комнату, заперев дверь. Надев наушники, он закрыл глаза. Сквозь сон ему показалось, что в дверь стучали, но парень лишь отвернулся к стене. Сегодня он обойдется и без нотаций.

Несколько дней друзья не разговаривали. Крис отсел от Салли, на переменах демонстративно затыкал уши наушниками, выбегал из кабинета первым и даже не смотрел в сторону Крауза. Впрочем, тот, казалось, был не сильно расстроен: он общался со всеми, как обычно, улыбался девчонкам, смеялся с приятелями, а после уроков громко объявлял, что ему пора постигать загадочный русский язык, а потому он не может задерживаться. Крис лишь кривился: вот же нарцисс, никак не налюбуется собственной решимостью.

Дома также было тихо. Крис все время сидел в комнате в наушниках, первые два дня он даже запирал дверь. Родители не трогали его: то ли тоже обиделись, то ли делали вид, что все в порядке.

— Конечно, все в порядке, у нас всегда все в порядке, постоянно, никаких проблем, — ворчал под нос Крис, листая фотографии Москвы.

Город притягивал внимание: фото стеклянных высоток сменялись советскими панельными домами, двухэтажные домики восемнадцатого века стояли на фоне современных небоскребов и высокой острой телебашни. Золотые купола церквей, совсем игрушечные, блестели на фоне голубого, без единого облачка, неба, а от фотографий метро захватило дух — настоящие подземные галереи.

Город все сильнее ассоциировался со свободой, с отсутствием ограничений. В нем можно было затеряться, найти новых друзей, пережить катарсис, понять, кто ты и чего стоишь…

И увидит это только Салли…

Ударив подушку кулаком, Крис сел по-турецки на кровати и надулся, но тут же устало опустил голову. Может, попробовать поговорить с матерью еще раз? Но толку никакого, если она сразу сказала «нет», то переубедить ее не получится. Поговорить с отцом? Но он никогда не помогал сыну, а принимал решения жены.

В любом случае сперва нужно извиниться перед Салли. Он совершенно не виноват в том, что родители все еще считают Криса малышом и никуда не отпускают.

Пока Крис решал, стоил ли позвонить, написать или подняться лично (каждый вариант имел как плюсы, так и минусы), в окно тихо постучали. Подойдя к нему, парень увидел тонкую веревку с привязанной к ней запиской. Под свернутой бумажкой висел камень, который и стучал в стекло. Друзья так общались в детстве, когда матерям удавалось разогнать их.

Открыв окно, Крис отвязал лист и развернул его. Салли написал печатными буквами, но его ужасный почерк это не спасло.

«Может, помиримся? Мне надоело дуться. И я скучаю».

Подумав, Крис написал ответ, привязал к веревке и дернул. Послание тут же поехало вверх: Салли ждал ответа. Улыбнувшись, Вайс переодел футболку, накинул сверху толстовку, наскоро пригладил волосы и вышел.

Несмотря на то, что прошло меньше трех минут, Салли уже ждал на площадке. Он улыбнулся другу и протянул руку.

— Ты что, получил способности Флеша? — спросил, подходя, Крис.

— Пришлось, боялся, что ты передумаешь.

— На самом деле, если бы ты подождал несколько минут, я пришел бы извиняться сам.

— Hol'sderTeufel [Чёрт возьми нем.], мне нужен маховик времени!

Парни гуляли по району несколько часов: дошли до футбольного поля, где когда-то занимался Крис, до церкви, которую по воскресеньям пару месяцев посещал Салли, когда влюбился в девочку из хора, обошли вокруг детского сада и начальной школы, даже побродили по русскому кладбищу, расположенному рядом. Салли пытался читать имена и фамилии хотя бы по буквам, но запинался и злился, чем смешил Криса.

— Прочитай это, — прищурившись, Вайс выбирал самые длинные имена с наибольшим количеством незнакомых букв.

Салли остановился, внимательно посмотрел на надпись.

— Ш… у… п, нет, это «р», о… Да я не знаю, хватит издеваться!

— Это практика. Как же ты будешь знакомиться с симпатичными русскими девушками, если не можешь прочитать их буквы? Они откажут тебе.

— Мы как-нибудь договоримся. Я буду общаться жестами.

— Когда будешь ехать на мотоцикле с девушкой, жесты не помогут. Прочитай это слово.

Салли обреченно повернул голову, ожидая увидеть очередную абракадабру, но Крис показывал на слово всего из трех букв.

— Паб, это паб.

— Мы на кладбище, какой паб?

— Не знаю, какой, тут написано «паб».

Вытащив телефон, Крис включил переводчик.

— Сейчас я тебя проверю… Тут написано «раб», балбес.

— Какой еще «раб»?

— «Раб твоих». Чего? Погоди, я перепишу в переводчик.

— Да неважно, пошли уже. Сколько можно призраков тревожить?

Разошлись парни поздно, когда Салли уже позвонила мать. Гуляя по знакомым местам, наполненным воспоминаниями, Крис все сильнее понимал, что будет очень скучать — уже сейчас начал.

Осторожно открыв дверь, Вайс заглянул и удивился, увидел пробивающийся из двери гостиной свет. Обычно родители ложились спать раньше, не ждали его. С другой стороны, пока у него хорошее настроение, он может извиниться. Разуваясь, он уронил кеды, и голоса в комнате тут же стихли. Должно быть, судьба решила намекнуть, что разговора и извинений все равно не избежать.

Приоткрыв дверь, Крис кивнул повернувшимся родителям.

— Привет. Я думал, что вы спите.

Герр Вайс выключил звук у передачи, фрау Вайс выпрямилась и сложила руки на коленях. Крис открыл дверь и неуверенно шагнул внутрь.

— Почему у вас такой вид, будто вы меня съедите?

— Дорогой, я хотела бы поговорить с тобой, — голос Анны сорвался, и она показала на кресло. — Сядь.

— Мы с Анной любим тебя, — отец заговорил, едва Крис сел. — Возможно, это не заметно, но мы правда очень любим тебя и хотим только добра. Ты же наш единственный ребенок, мы очень долго…

— Стоп, — поднял руки Крис. — Если вы хотите поговорить про недавнюю ссору, то я прошу прощения. Я понимаю и…

— Не перебивай меня. Да, это касается и недавней ссоры. Мы с Анной поговорили и…

Герр Вайс потер шею и посмотрел на жену.

— Может, сама скажешь?

Та кивнула, подалась вперед и улыбнулась.

— Дорогой, ты можешь поехать в Москву.

— На каникулы? — сердце пропустило удар.

— Учиться. Мы отпускаем тебя с Салли.

Радостно вскрикнув, Крис сорвался с места и крепко обнял мать. Та вздохнула и смахнула слезинку.

— Я поеду в Россию! В Москву! В красивейшую Москву! С Салли! Ура! Спасибо, спасибо вам! Я вас люблю, обожаю!

— Мы тоже любим тебя, Крис, — герр Вайс похлопал сына по плечу.

— Можно я к Салли?

— Иди.

Лестничный пролет Крис преодолел за долю секунды. Изо всех сил надавив на звонок, он только через несколько секунд понял, что уже поздно, наверное, все спят, а он нарушает чужой покой. Но дверь открыла фрау Крауз в коротком халатике. Крис тут же отвернулся, покраснев, и женщина засмеялась.

— Можешь не стесняться. Вряд ли я раздета сильнее, чем те модели «Плейбоя», который вы с Чичо покупаете. Ты к нему с хорошими новостями?

— Да, а откуда вы знаете?

Франческа хитро улыбнулась и подмигнула.

— У девушек свои секреты. Салли в комнате.

Салли сидел на подоконнике и перебирал струны гитары. Увидев друга, он тут же отложил ее и встал, округлив глаза. Забыв от волнения все слова, Крис мог только активно кивать и размахивать руками.

— Мне можно в Москву!

Салли громко заорал и до хруста обнял друга.

— Спасибо всем богам за это! Москва, жди!

— Мальчики, я очень рада за вас, но вы уже разбудили весь дом, — фрау Крауз стояла в дверях, с улыбкой наблюдая за парнями. — Или расходитесь спать, или будьте потише.

— Извини, ма.

— Простите.

Когда дверь за женщиной закрылась, Крис задумался.

— Как думаешь, это твоя мама поговорить с моей про учебу?

— Ма все может, — гордо отозвался Салли. — Но как же я ужасно рад! Da schweigen alle Geigen! [Нет слов! (нем.)] Надо обновить гардероб, срочно, завтра же в торговый центр пойдем.

— Завтра только четверг.

— Плевать, я прогуляю.

— Ну да, а потом не сдашь вступительный экзамен, и я уеду один.

— Зануда, — ребячливо надулся Салли, но все же засмеялся. — Я правда счастлив, что мы поедем вместе. Одному в Москве было бы паршиво и очень тоскливо.

— Чему ты улыбаешься? — спросил Салли, затягиваясь в последний раз.

— Я вспомнил, как мама разрешила ехать. Мы так кричали от веселья.

— Точно, было круто.

Стоя на балконе, Салли потянулся, зевнул и потер подбородок. Первые дни учебы выдались трудными: огромное количество заданий, новые, более сложные предметы, знакомая, но все же подзабытая, речь вокруг и необходимость самому покупать продукты и убираться. В прошлом году парень впервые убрался в квартире только через месяц, в этом надеялся сделать это в следующие выходные. Хотя если Серега сдержит обещание и устроит вечеринку, уборку придется вновь отложить.

— Твой сосед приехал?

Крис помотал головой и дожевал арахис.

— Паша? Нет, я не знаю, когда он приедет.

Салли выбросил окурок и зашел обратно в комнату. Приставка мигала, погрузившись в режим ожидания.

— Сыграем еще раз? Я еще раз… э… победю? Сделаю победу.

Крис повел плечами и хрустнул пальцами, разминаясь.

— Auf keinen Fall! [Ни в коем случае! (нем.)]

— Но перед тем парнем извинись, — внезапно стал серьезным Салли. На экране шла заставка игры. — Вышло очень нехорошо, ужасно.

— Я извиниться перед он завтра. Клянусь.

— Хорошо.

— Он тебя сильно волнует?

— Он не виноват, что у него белые волосы и красные глаза. Ты не виноват в маленьком росте, не виноват, что выглядишь как школьник. Нельзя обижать других за то, что они не могут поменять.

Крис вздохнул. Его и так грызла совесть за произошедшее. Он отлично понимал, как непросто живется тому, кто отличается внешне от других.

Проблемой самого Криса был низкий рост. Он всегда был самым низким: во дворе, в детском саду, в средней и старшей школах, в футбольной команде. На всех медосмотрах он старался вытянуться изо всех сил, но окружающие, будто издеваясь, постоянно оказывались минимум на пять сантиметров выше. Несколько лет отовсюду неслись обидные прозвища типа «мальчик-с-пальчик», «гном», «nabelküsser» [«коротышка» (нем.)] и другие. Сперва Крис злился и пытался оскорблять в ответ, утешал себя надеждой вырасти, потом пытался относиться с юмором и даже шутить над собой. Однако даже в выпускном классе парень выглядел на два года моложе остальных. Это был удар: в компаниях и на всех фото Вайс выглядел так, будто кто-то из старшеклассников привел с собой младшего брата.

Не желая мириться с собственным несовершенством, Крис старательно изучал упражнения, которые могли бы ему помочь, и операции на всякий случай. Но все же он сдался: медицина не могла вытянуть его позвоночник на десять сантиметров и сделать черты лица более взрослыми.

Но Кристиан хотя бы просто выглядит как школьник, у него всегда есть шанс, что с возрастом он станет выглядеть более серьезно. Бедному Юшину явно хуже: он намного сильнее привлекает внимание, а особенно злые люди, наверное, вовсе считают его демоном.

И почему Крис не подумал сам? Но ему так хотелось чем-то удивить Мику, провести с ней лишние минуты, получить тему для разговора…

Вот же он дурак…

— Я извинюся завтра, хорошо? Как поживает Полина? — решил перевести тему Крис.

Салли выразительно скривился.

— Все плохо?

— Не знаю. Она узнала, что я встречался дома с Карлой, и сделала скандал. Я не знаю, чего она хотела, но, наверное, мы больше не встречаемся с ней.

Крис пожал плечами. Как и отец, Салли был крайне неравнодушен к девушкам и с первого класса старался понравиться им. Разумеется, это часто приводило к неприятным сценам и курьезам, так как девушки не всегда правильно понимали его флирт с другими. Впрочем, частая смена подруг не расстраивала Крауза. Тот был верен той, с которой встречался, а флирт — это просто его способ общения, а не попытка затащить кого-то в постель.

С Карлой они встречались последние полгода и расстались хорошими друзьями. Девушка решила, что не станет ждать возвращения кавалера, но с радостью выпьет с ним кофе и послушает о его приключениях.

— Жалко, Полина была красивая, — произнес для поддержания разговора Крис.

— Да, у нее была красивая фигура.

— Ты думаешь только об одном, — засмеялся Крис. На экране выбранная Китана переминала с ноги на ногу. — Ты скоро найдешь новую подругу.

Салли неопределенно махнул рукой.

— Я решил стать одиноким волком. Хватит смеяться!