Мальчик с котомкой. Избранное

Катыря у начальника лесоучастка, как ценный работник проходил. Потому что, кроме всяких умений, еще и медом снабжал начальника и его семью.

Семья у Травина жила в райцентре и на участке не появлялась. Знали, что есть у него жена Зара, которая мед сильно любит.

— Ты Григорий Александрович не переживай. На фронт тебя не отправят. Ты у меня на броне.

У Катыри страх, что его заберут на фронт, непреодолимым был. А носил он искусственный глаз. И так по виду не видно было, что калеченый. И в военкомате этих подробностей никто не знал.

Он пришел на медкомиссию, они глянули: «Ага, здоровый. На фронт.»

Он видит, что забирают уже. Достал глаз и в карман спрятал. Врач говорит: «Подождите, а что у вас с глазом? Ах, так у вас глаза нет? Ну, все, не годен.»

Катыря выйдет, глаз вставит и опять, как полноценный человек…

Следующая комиссия — опять забирают. Говорит: « Я был вынужден тогда этот глаз выбросить, без глаза ходить.»

Он себя считал гармонистом. Музыкантом считал, и любил этим блеснуть. Приедут в участок начальство или уполномоченный какой, все к нему: послушать гармошку да медовухи выпить.

И девки его — нарасхват. Вечером ему дома не давали отдохнуть: «Иди нам поиграй в красном уголке.»

Он любил, когда его просят. Играет с напрягом, сопит, глазом сверкает. Нет девкам женихов. Девки Катырю затискают, зацелуют, а какой толк от Катыри…

Так и завяли они без женихов. Война кончилась, разъехались по городам.

А в деревне на берегу большой реки, где Лахов в избушке жил, была у Катыри пасека.

Там была запань, в которую ловили сплавляемый лес и вязали из него плоты. От камня был протянут к берегу трос и привязан к ершам или быкам, вкопанным в землю. А в устье сплавной реки трос вязали к огромным соснам. И вот это сооружение держало запань, ловушку из бревен опять же, которую удерживали этими тросами. Леса набьется, трос натянет так, что он гудит: «ду-ду-ду…»

Порой, давление такое соберется, все эти крепления с корнями вырывало из земли.

Катыря в сплавном деле специалист был. Его держали там вроде наставника, чтобы молодежь обучать.

— Работаем с утра до ночи. — Рассказывал Катыря. — Слышим: «Цак, цак, цак». Это значит, либо начальник лесоучастка, либо военком едет из района на коне. Военком уже повоевал, был ранен, без руки вернулся, капитан…

И вот он встанет на горе перед камнем на лошади. Как памятник стоит. Выглядывает молодежь. А те уже бледные от волнения. Их черед на войну идти…

Вызывает: « Петров, Иванов, Сидоров выходи строиться!». И повел их в город на отправку.

Парней в поселке не стало, мужики еще раньше ушли. Один начальник участка на коне да Катырло с гармошкой, от которого толку нет.

…Бабы в войну тосковали сильно. Особенно те, которые вдовы, которые перестарками остались.

А Катыря сложен был хорошо. И мужские достоинства при нем были в порядке. Только на женщин он, как мужик, внимания не обращал. И даже прятался, рассказывал, от них, то на чердаке, то в кладовке.

Бывало, выглянет в окошко одним глазом: «Ой, опять идут эти волосатые!»

И на чердак!

— Это потому у меня к женщинам интересу нет, что я на фронте газов хватанул. А кто газ схватил, тот на половину только мужик.

А может, и на нервной почве у него такая беда приключилась. Постой-ка у расстрельной стенки!

Так и не женился Катыря, хотя баб к нему бегало много. Пошарит иную, посопит, а толку нет. Медку в плошку положит: «Ешь, милая! Это все, что могу…»

А вот начальник лесоучастка, тот ни одну, более, менее, красивую бабенку или девку не пропустит мимо.

Этого Травина прислали в тот же день, как мужики ушли на войну.

Верхом на коне, в гимнастерке, в портупее, он носился вдоль сплавной реки и кричал на баб так, что, на другом конце поселка слышно было. Ему бы на фронте полком командовать, а он пристроился в лесу бабами управлять.

Бывало, загонит девок в воду с баграми затор разбирать. Вода ледяная, ноги сводит, а он кричит на них, на берег не выпускает.

Все знали: хочешь работу полегче получить, расценки повыше — ложись под начальника. Не ляжешь, загнобит, загонит к черту на кулички и там силой возьмет. Или вовсе без работы оставит, без заработка, подыхай с голоду.