Кафе поэта

Так кто же быстрей на планете,

Свет или всё таки мысль?

Лидер в забеге сильнейших,

Наша прекрасная жизнь.

Любовь нужна царям с Богами,

Но есть путь воина,

Который смерть забрав в друзья,

Идёт своей дорогою по жизни,

Он видит многие пути,

И лишь в своём он порав,

Не презирая, унижением иные.

В драке всегда будешь битым,

Даже когда победишь.

Вырастет враг побеждённый,

Дальше тебе отомстит.

А если тебя вдруг побили,

То значит, что ты проиграл.

Стоит ли драться вообще — то,

Обоим известен финал?

Я променял на стихи,

В утро богатый развоз,

Вижу всполохи в небе зари,

И следы затухающих звёзд.

Пищей стало души для меня,

Не копейка и блеск фар машин,

А поэта из слова стезя,

Счастье в ней я слезой окропил.

В этом царстве стихов жизнь бурлит,

Здесь любовь побеждает печаль,

Ревность, страсть здесь ярка и манит,

И спадёт к низу маской вуаль.

Жизнь ценней на земле всех богатств,

А ценнее её всё ж душа,

Крепнет, зреет она слогом в нас,

Это дан нам всевышнего дар.

Не сдаются, а пишут стихи,

Те — кто горечь потерь пережил,

Оскорбляемым обществом был,

И побои за правду сносил.

На ком ехали так — за дорма,

Кто оставлен был близкой родней,

Пережил унижение попа,

Бился в рынке за рубель и кров.

Пережив испытания те,

Тот в душе уголочек нашёл.

Где родник чистый вьется души,

Ангел жизни в котором живёт.

И блаженен поэт знанием тем,

Он богат навсегда и навек,

Для души строит слогом ковчег.

С большой буквы он стал Человек.

Все состоим мы из полу,

Полумужик, полубаб.

Полуживой, полумертвый

Наполовину богат.

Только всего половину,

Имею неполный квадрат

Я и жене половина,

Она половина моя.

В стакане вина половина,

Пустой в половине стакан.

А может он полн половиной,

И в этом вина не моя.

Мне нравится чтобы был полный,

И нравиться чтоб до краёв.

Здоровья во мне половина,

До половины дорос.

Теперь я не то и не это,

Рождён при Союзе притом,

Но в середине Россией,

Стал называться мой дом.

Я патриот половиной,

Другой половиной предам.

Двойное гражданство имею,

Валюта моя пополам.

Мне доктор в психушке подметил,

Ты разделился внутри.

Шизофрения диагноз,

Наполовину решил.

И выписал мне полтаблетки,

Располовинив закон.

Толи он прав в пациэнте,

Толи ошибся притом.

Полузакон, полправду,

Видят и слышат глаза.

Плуподвал, полулоджий,

Полуживой, полупьян.

Целого нет в жизни нашей,

Сами из двух состоим.

Тело и душу мы знаем,

Два глаза, ноги и руки.

Теперь нам и двойка зачетом,

Полудурак ей рождён.

Дума штампует законы,

Полудурацких времён.

Когда тебе поставили оценку,

Понятен значит — взвешен с ярлыком.

Оценка пять — отличник значит,

И середина тоже хорошо.

На ноль свели твои старания и потуги,

Не унывай и знай — не понят ты.

До времени — ты впереди приятель,

Ты это знай — вперёд иди.

Увидят твой восход иль день в зените,

Падут толпой признав, что гений среди всех.

Ноль в математике нейтрален,

В душе он означает новый старт и свет.

Пройдут года, а может поколения, что же,

Прочтут, поймут и взяв в рюкзак те истины твои.

Твоими знаниями слова другому скажут,

И ноль взойдёт туда — где слово жизнь.

Пишу, читаю, составляю строки,

Где ямб найти, а где же все-таки хорей,

То на экспромт надежды тешу,

А то расчет произвожу речей.

То тот мне нравится поэт, то этот,

То Блок, то Пушкин, то Ершов,

И современники не хуже,

Но как же мне писать в конце концов?

И тут жива вся мудрость поговорки,

Чем дальше в лес — тем больше дров.

Уже все ободрал мозги на сучьях слога,

Но не нашел я свой в словах прием.

Ох сколько нам мучений нудных,

Несет та божья благодать,

Что называют все талантом,

А что с него поэту взять.

Одно расстройство головное,

И каждый день укол наносит ножевой,

Писал шедевр вначале строчек,

А кончил как всегда за упокой.

В аптеке видимо найду спасенье,

Афабазола с валерьянкою куплю,

Не буду вовсе рифмой думать,

И телевизор снова подключу.

Напишу. что волнует меня,

Не поэмой — коротким стихом,

Это проза, но в рифму кладу,

Кирпичи — правду жизни и боль.

В рифме лучше доходит посыл,

На эмоции знанье парит.

Проза проще идет под пером,

Прозу в стих очень трудно ценить.

Оценит может только лишь тот,

Кто задумчив и знает секрет.

Отделяет кто шелуху,

И кто гонит мух от котлет.

Так про рифму продолжу рассказ,

В рифму смысл входит очень большой,

Что бы прозой его описать,

Нужно выпустить минимум том.

Я писатель больше хоть стих,

Получается средний такой.

Не изыскан порой, не красив,

Но со смыслом и писан душой.

Нету времени мне как всегда,

Мозговать и творить красоту.

Брошу тему в эфир на стихе,

А поэты внесут красоту.

Разобрался с рифмою я,

И в дневник эти мысли внесу.

По шкале вроде все же поэт,

Хоть порой не красиво пишу

Мне неохота думать над стихами,

Хочу романтики и лёгкую строку.

Ты не корми меня кошмаром и страданием,

Я и без этого по осени грущу.

Да, что ты право унываешь в писанине,

В конце стиха как правило оккей.

Ты посмотри на силу мысли и презрение к смерти,

И жизнь пойдёт гораздо лучше, красивей.

Перечитай, что непонятно снова,

Ведь стих он концентрация идей,

Строка одна — страница прозы,

Поэтому даётся — кто читает тяжелей.

Искусство в том и заключается, что думать заставляет,

А если в счастье — мысль уходит в никуда.

На чувстве можно было б мчаться бесконечно,

Но для чего то нам и голова нужна.

А голову ты разовьёшь раздумьем, а не чувством,

Эмоция разгонит только обучения ход.

Хороший стих он чувства в мысли превращает,

А мысль затем нас в жизни бренной, бережет.

Здесь бой без правил правит балом,

Здесь ритмы вырваны и строй рассеян на куски,

Живём мы в хаосе вселенского движения,

За нами с плетями гоняются волхвы.

Нам не понятны пожелания фарисеев,

Давно уклад и жизни ритм иной,

Волна встречается с волноую в коридоре жизни очень тесном,

И правила диктует новые совсем иной, а не стабильный,

Наверняка сейчас ненужный и молчащий, всем надоедливый устой.

Эмоций скудность на эстраде и в театре,

Мы к мыльным операм по правилам страной зашоренной пришли,

Не возникают новые огни в искусстве, слове, мысли,

Мы только дуем дружно из законов новые, бензинорадужные,

Но пустые и невесомые из прошлого вчера немые пузыри.

Правда жива и не ведает неких излишеств,

Свет на горе привлекает собой мотылька.

Он обжигает в полёте огнём от свечи свои крылья,

Свеча догорает вокруг обгоревшие твари лежат.

Каждый кто видит и дружит при жизни с мозгами,

Стяжая добро и работая в поте лица над собой.

Видит дальнейшую гибель не правых — лукавых,

Нас умертвляют, оставляя бессмертных душой.

Душа и мозги и плюс тело с безумным желанием,

Саддом и Гомора — смолою заправлен костёр,

Страстью искра поджигает в нас душу пожаром,

Не важно за что, ты сгораешь до срока живьём.

Правда и свет в этом мире не знают соблазна,

Они не нуждаются в чьей то защите мечом.

С пеной у рта мы доказательства сыпем неправым,

Грех на Земле созидаем сжигаясь костром.

Война не затухнет — выгодна сильным,

Примат — шимпанзе славит насилье.

Он же и ест тело врага,

Не далеко ушли мы пока.

Ну развИл мозг,

Ну написал по правилам наречье,

Но почему-то не востребован толпой.

Для узкой братии возможно и подходит слог прекрасный,

Но для кого мы пишем, боже мой?

Наш главный ревизор произведения не читает,

Народу не понятен зычный слов души мотив,

А нет читателя — то означает, что не ожил,

Твой интеллект, мотив и стих.

Писать по теме можно бесконечно,

Попозже может быть пошире освещу,

Но стих по классике звучит сейчас не очень интересно,

А интереса нет то и читатель сводится к нолю.

А без читателя поэт похож на страсть любви бес секса,

Нет жизни, и засох когда то пышный у него пирог.

Скажите на сей счёт мне ваши мысли,

Возможно вместе мы читателя найдём

Идеалов нет на Земле,

Мы к ним можем стремиться, творить.

Если вдруг понял ты, что достиг,

То возможно закончилась жизнь.

Жизнь течёт вереницей в веках,

И находится в ней человек.

Кем то создано это вот всё,

И судить мы не вправе — то грех.

Раз не строил ты этот чертог,

Значит гость, не хозяин и прав,

У тебя лишь на то, что ты сам,

Пока жив своим потом создал.

Я сравнил бесконечность и жизнь,