Аэропорт

Двое суток, без остановок, полк шёл на запад по Енисейскому тракту. Двадцать две машины с людьми и более тридцати машин со снаряжением: БМП, штабные машины, машины электронной борьбы и многие, многие другие растянулись на несколько километров. Встречные и попутные машины сворачивали в кювет, уступали колонне дорогу. Колонна вставала только заправиться. Ели люди в машинах.

Люди в машинах были мрачны, неразговорчивы. Все чувствовали, что это спешка неспроста. Если командование так гонит колонну, значить затыкать дыру. А это значило, что происходило что-то нехорошее. Корее всего, прорыв фронта.

Все разговоры сводились только к одному вопросу: Куда? Офицеры ничего не говорили, скорее всего, и сами толком не знали. Младшие офицеры, командиры взводов, отвечали казакам со смирением: Куда надо, туда и поедем. Это и так всем было понятно. Некоторые говорили, что тащат их на Уренгой, но там фронт стоял крепко. Большинство считало, что на Сидоровск. Но и те и другие ошибались. У станицы Берёзовская колонна остановилась на несколько часов. Заправка, мелкий ремонт. Тут она получает приказ.

Пришёл нач. штаба полка подполковник Никитин и коротко бросил казакам:

— Направление «юг». Станица Ниженка.

И ушёл, больше ничего не сказав.

— Куда нас? — Переспрашивали молодые казаки.

Старые казаки ужа начинали понимать:

— Ниженка, Аэропорт, Советская Речка.

— Так там же наши.

— Наверное, в помощь пойдём.

Это всех немного успокаивало. В помощь, это всё-таки не дыры затыкать.

Двести километров от Берёзовской прошли за ночь, дорога была не плохая. Барханы и саранча, тихо, не жарко, и нет ядовитой болотной пыльцы. Казаки сворачивали на грузовиках тенты и, откинув шлемы за спины, дышали чистым воздухом без респираторов. Дышать без респиратора, курить, не вынимая сигареты изо рта, чувствовать, как встречный воздух шевелит волосы, всё это большое удовольствие. Такое, какое им на их болотах и не снилось. Вторая сотня, сотня Саблина, шла в голове колонны. Вначале колонны почти нет пыли. Вся пыль в конце. Он не спал, как и многие казаки, наслаждался прохладой, курил немного, ел кое-что из ранца, даже выпил с товарищами. Самую малость. Очень, очень ему нравилось, что не жарко. Что звёзды видно. Что заразной пыльцы нет, что почти безобидная саранча шелестит крыльями в темноте, а не лютая болотная мошка, которая может за ночь обглодать кожу на лице, изъесть мелкими ранами, если лицо не закрыто.

И тут навстречу колонне из тёмной степи — фары. Их колона дисциплинированно прижалась к обочине, а люди, те кто не спал, смотрели вперёд, хотели знать, кого это они пропускают, и рассмотрели. Поднимая пыль, одна за другой на север, быстро пролетели по дороге три «санитарки». Три больших санитарных машины.

— Битком, — сказал Семён Зайцев, взводный радист.

Никто ему ничего не ответил.

— Чего там, чего стоим? — Спрашивали проснувшиеся казаки.

— Спите, ничего, — отвечал урядник Коровин.

Снова поехали. От благостного, расслабленного состояния и следа не осталось, особенно когда они увидали, что вдоль дороги, пропуская их колону, вставали тягачи с битой и сожжённой техникой. А под утро прошли ещё пять «санитарок». Да, всем кто не спал стало ясно, что везут их не в «резерв». Нет, все в полку были бойцы бывалые, никто не боялся, просто всегда так бывает перед самым фронтом, настроение пропадает. Как увидишь горелую технику, да «санитарок», а ещё хуже носилки накрытые брезентом с торчащими из-под него ботинками — так всё, до свидания благодушие, здравствуй тяжёлая, ратная работа.

Огни впереди, но уже не яркие — рассвет. У дороги то и дело стоят грузовики и тягачи. Пустые и с техникой. Ещё дальше по обочине растянулся артиллерийский полк. Приехали, всё тут и начнётся. Верный признак близкого фронта МРЭБ (Машина Радио Электронной Борьбы). Она не просто стоит, она расположилась на холме, развернула антенны. На рассвете, на въезде в старинное заброшенное селение колонна остановилась. Дальше дорога забита транспортом и техникой.

— Что это? — Спросил пулемётчик Каштенков, вставая к борту машины и глядя вперёд.

— Советская Речка, — ответил ему замкомвзвода Носов даже и не выглянув из-за борта.

Он был старый казак, видно бывал тут когда-то. Знал эти места.

— А дальше что будет?

— Ниженка, — ответил Носов.

Ниженка. Больше никто ничего не спрашивал. Казаки вставали к борту рядом с Каштенковым и смотрели вперёд, закуривали. Ниженка.

До их родных болот двести километров, один переход для моторизированной части. Один переход и китайцы будут у станицы Берёзовской. Все как-то сразу это поняли без лишних вопросов. Что уж тут неясного.

Мимо, в первых лучах восхода, проходят два солдата, один с рацией.

— Здорова, пехота, — кричит им Каштенков.

— Здорова, пластуны, — отзывается один из солдат.

— Китайцы-то где?

— Так рядышком, в Нижинке. Двенадцать килОметров.

— А что ж вы их туда пустили? — Ехидно спрашивает Каштенков.

— Так без вас их разве удержишь, — так же ехидно отвечает ему солдат. — Вот вы приехали и покажете, как их бить.

— Ну не бойтесь, мы приехали, покажем.

— Слышь, пластуны, а сало есть у кого, — вдруг говорит солдат-радист, — меняю на паштет два к одному.

И говорит он это с надеждой в голосе, видно осточертел им их солдатский паштет из саранчи.

— Есть, — говорит Саблин.

— Махнёмся? — Всё ещё не верит радист.

Аким лезет в ранец, достаёт оттуда отличный шмат сала с богатой прожилкой, шмат заспанный солью и болотным перцем и завёрнутый в пластик. Он отрезает от куска грамм двести, и, перегнувшись через борт, отдаёт кусок солдату. Тот радостно хватает сало, передаёт его товарищу, а сам скидывает свой ранец, лезет в него, но Саблин ему говорит:

— Да не нужно мне ничего, это подарок.

— Не нужно? — Удивляется солдат.

— Нет.

— У меня спирт есть, — предлагают второй.

— Да не надо ничего, — отмахиваться Аким, — это вам подарок от пластунов.

— Подарок? — Всё ещё не верит радист.

— Подарок.

— Ну, спасибо, друг.

— Удачи, товарищ.

Солдаты уходят, отойдя метров на тридцать в рассветную мглу, останавливаются и ещё раз кричат:

— Спасибо, друг.

Саблин машет рукой.

Казаки из кузова не вылезают, курят навалившись на борт, а мимо них бодро прошёл сотник Короткович, их командир. А за ним бегом замкомсотни подсотник Колышев.

Не прошло и двадцати минут, как офицеры вернулись, Короткович быстрым шагом прошёл мимо, а Колышев остановился у первой машины и заорал не в коммутатор, а в «голос»:

— Вторая сотня, сгружаемая, садимся на БТРы, загрузка боевая.

— Что, — просыпались казаки, что спали, — чего он сказал?

— Всё, хлопцы, приехали, слазьте. — Отвечали им те, кто не спал.

Боевая загрузка — это значит, что в БТР будут загружены все боеприпасы, что положены по боевому расписанию. Боевое расписание — это выход на линию фронта. Отдых закончился. Всё!

Вторая сотня — четыре взвода, вместе с миномётным расчётом, и офицерами, это почти девяносто человек. Закидать в БРТы снарягу и боеприпас для них дело минутное. Через десять минут шесть БТРов с логотипом Второго Пластунского Полка были готовы, люди лезли на броню, рассаживались. А подсотник Колышев докладывал командиру, что сотня к маршу готова: боеприпас, вода, запасные аккумуляторы и хладоген погружены по боевому расписанию.

Сотник принимает рапорт и лезет на второй БТР. Вот так вот, всё быстро и слажено, как положено.

— Товарищ сотник, куда нас? — Спрашивают казаки командира.

— Нашей сотне и двум моторизированным сотням казаков приказано взять станицу Ниженка. — Отвечает Короткович.

— По солнцу, что ли, атаковать будем? — Ворчат казаки.

— Да, атаку начнём сразу, как прибудем, до темноты ждать нельзя, китайцы могут подвести подкрепление.

— А мы в лоб пойдём?

— Как обычно, — говорит сотник, — мы атакуем с фронта, казаки с флангов, и попытаются их отрезать от дороги.

В лоб, на, скорее всего, окапавшегося противника, да по свету, не дожидаясь темноты. Всё как всегда. Второй сотне везёт на такие атаки.

Подошли к станице очень быстро, там их уже ждали моторизированные казачьи сотни. Вся округа забита лёгкими квадратиками и БМП степняков. Офицеры всех частей собрались в кружок над планшетом, что-то решали. Казаки и пластуны ждали. Обычно болотные казаки-пластуны и казаки степные друг друга без шпилек и колкостей не оставляли. Но сейчас не до того. Атака дело серьёзное. Поздоровались и всё. Совещание было не долгим, командиры сотен пожали руки. Есаул, командовавший операцией, показал что-то сотнику Коротковичу пальцем в планшете и, хлопнув его по плечу, сказал:

— Давай, пластун, как будешь готов, начинай, и не тяни, до восьми утра твои должны войти в первую траншею китайцев.

— Есть, — говорит Короткович.

— Слыхали? — Спросил командир четвёртого взвода Михеенко. — К восьми часам нам уже в Ниженке быть.

— Да слыхали, как тут не услыхать, — отвечает ему урядник Носов невесело, — опять идти без разведки, без артподготовки по степи прямо на траншеи.

Михеенко хотел сказать ему что-то резкое, уже глянул на него, собрался было, да не успел.

— Командиров взводов к сотнику, — голосисто заорал прямо рядом с их БТРом Колышев.

— Командиров взводов к сотнику. — Донеслось со следующей машины.

И дальше:

— Командиров взводов к сотнику.

Михеенко так и не успел сказать Носову ни слова, слез с брони и поспешил к Коротковичу на совещание, получать боевую задачу.

— Ну что, Аким, нам опять первыми идти, — спросил Саблина командир штурмовой группы урядник Коровин.

Саблин пожал плечами, но под доспехом это движение почти невидимо, пришлось пояснять словами:

— Не впервой.

— Главное, чтобы снайперов у них поменьше было, — сказал Володька Карачевский. — Очень не люблю я этих сволочей.

— Да, — соглашается с ним Ерёменко, — эти гады хуже пулемёта.

Чагылысов Петя сидит на броне рядом с ними, оскалился, это он так улыбается. Он сам первый номер снайперского расчёта. Забавляют его эти разговоры, но он ничего не говорит, не лезет.

Бойцы штурмовой группы разговаривают, зачем лезть, им скоро в атаку вставать. Он их прикрывать будет, изо всех сил будет беречь их. Пусть пока снайперов ругают. Потом как всегда спасибо ему скажут.

«Пять сорок семь утра. Четвёртый взвод вышел на исходные. Тысяча двести метров северо-западнее станицы Ниженка. Требуется двадцать минут для разведки на местности, и ещё двадцать минут для установки огневых средств. Противодействия противника не наблюдается. В зоне видимости противника нет». — Записал прапорщик Михеенко в ЖБД (Журнал Боевых Действий Второй сотни)

Пулемётчики уже собрали пулемёт и поволокли его к месту установки. Так же уже почти готовы были и гранатомётчики.

Они нашли невысокий бархан, чуть обработали его лопатами, и теперь собрав пусковую установку, таскали к ней тяжёлые гранаты.

Снайпера сразу ушли вперёд, у снайпера оптика дай Бог, они и дозорные заодно.

— Ну, готовы? — Спросил у собравшихся бойцов штурмовой группы взводный.

— Так точно, — за всех ответил командир штурмовиков урядник Коровин. — Как обычно.

— Значит, на рожон не лезьте, в станицу не идёте, — он стал показывать пластунам на планшете их путь, — идите отсюда и прямо на юг, ровно на юг.

— То есть станицу обходим по околице?

— Точно, в лоб на неё, сразу после нас пойдёт второй и третий взвод. А вы так и держитесь барханов правее, правее. И как дойдёте до неё, оглядитесь, и если будет возможность, так ударите с запада во фланг, когда наши бой завяжут. Задача ясна?

— Так точно, — опять отвечает за всех урядник.

— Всем ясна? — Уточняет прапорщик.

— Всем.

— Так точно.

— Да, понятно. — Не дружно отвечают пластуны.

— И ещё раз говорю, не лезьте на рожон, без геройства чтобы…