Неточные совпадения
Он отдалялся от этого «потом», надеясь, что со временем
Вера не
устоит и сама на морали бабушки, когда настанет охлаждение.
До света он сидел там, как на угольях, — не от страсти, страсть как в воду канула. И какая страсть
устояла бы перед таким «препятствием»? Нет, он сгорал неодолимым желанием взглянуть
Вере в лицо, новой
Вере, и хоть взглядом презрения заплатить этой «самке» за ее позор, за оскорбление, нанесенное ему, бабушке, всему дому, «целому обществу, наконец человеку, женщине!».
Ужели даром бился он в этой битве и
устоял на ногах, не добыв погибшего счастья. Была одна только неодолимая гора:
Вера любила другого, надеялась быть счастлива с этим другим — вот где настоящий обрыв! Теперь надежда ее умерла, умирает, по словам ее («а она никогда не лжет и знает себя», — подумал он), — следовательно, ничего нет больше, никаких гор! А они не понимают, выдумывают препятствия!
И нужна большая
вера в силу духа, чтобы
устоять в этом процессе.
Естественно, что, при такой беззаветной
вере в непогрешимость старых
устоев, даже очевидность должна была представляться чем-то вроде призрака, на который стоило только дунуть, чтоб он мгновенно рассеялся.
А в прорехе появлялись новые звезды и опять проплывали, точно по синему пруду… Я вспомнил звездную ночь, когда я просил себе крыльев… Вспомнил также спокойную
веру отца… Мой мир в этот вечер все-таки остался на своих
устоях, но теперешнее мое звездное небо было уже не то, что в тот вечер. Воображение охватывало его теперь иначе. А воображение и творит, и подтачивает
веру часто гораздо сильнее, чем логика…
— Что делать, сударыня? — продолжал Снежков. — Слабость, соблазн, на всякий час не
устоишь. Немало Семена Елизарыча матушка Пульхерия началит. Журит она его, вычитает ему все, что следует, а напоследок смилуется и сотворит прощенье. «Делать нечего, скажет, грехи твои на себя вземлем, только
веру крепко храни… Будешь
веру хранить, о грехах не тужи: замолим».
Герцен и в последние годы не потерял
веры в
устои народной экономической жизни, в общину, в артель. Он остался таким же пламенным обличителем буржуазной культуры. А Тургенев не хотел быть ничем иным, как западником и умеренным либералом.
Все творят крестное знамение и, как будто оживленные благодатию, несутся за вождем, которому никто не имеет силы противиться.
Вера сильна в душах простых. Неприятель сдержан, и вскоре бой восстановлен. Вадбольский творит чудеса и, как богатыри наших сказок, «где махнет рукой, там вырубает улицу, где повернется с лошадью, там площадь». Конница неприятельская опозорена им; но то, что он выигрывает над нею, похищает у него славная пехота шведская. И ему не
устоять, если не приспеет помощь!..
— Может ли
устоять воля, даже укрепленная
верою, перед началом зла, когда злу этому и я, помазанник Божий, против воли поддаюсь в мгновенья слабости? — продолжал он развивать эту мысль.
«Что ж это за старцы, что за столпы правой
веры? — размышляет Гриша. — Где ж те искусные старцы, что меня бы, грешного, правилам пустынной жизни научили? Где ж те люди, что правую бы
веру уму моему раскрыли?.. Неужли кроме меня нет на свете человека, чтоб истинным подвигом подвизался и сый борим дьяволом
устоял бы в прелыценьях, не поругался бы святому своему обещанью?»