С той минуты, как при виде любимого
умирающего брата Левин в первый раз взглянул на вопросы жизни и смерти сквозь те новые, как он называл их, убеждения, которые незаметно для него, в период от двадцати до тридцати четырех лет, заменили его детские и юношеские верования, — он ужаснулся не столько смерти, сколько жизни без малейшего знания о том, откуда, для чего, зачем и что она такое.
Но, глядя со стороны, мы видим, что он уже чувствует себя виноватым и что прав его
умирающий брат, жестко говорящий ему: «Просто, тебе хочется показать, что ты не просто эксплуатируешь мужиков, а с идеей».
Трудно ли, не трудно ли, возможно ли, невозможно ли это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть,
умирающего брата, но и сделать всё возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать.
Неточные совпадения
Если было у него чувство к
брату теперь, то скорее зависть за то знание, которое имеет теперь
умирающий, но которого он не может иметь.
Ему хотелось плакать над своим
умирающим любимым
братом, и он должен был слушать и поддерживать разговор о том, как он будет жить.
Левин положил
брата на спину, сел подле него и не дыша глядел на его лицо.
Умирающий лежал, закрыв глаза, но на лбу его изредка шевелились мускулы, как у человека, который глубоко и напряженно думает. Левин невольно думал вместе с ним о том, что такое совершается теперь в нем, но, несмотря на все усилия мысли, чтоб итти с ним вместе, он видел по выражению этого спокойного строгого лица и игре мускула над бровью, что для
умирающего уясняется и уясняется то, что всё так же темно остается для Левина.
— У Тагильского оказалась жена, да — какая! — он закрыл один глаз и протяжно свистнул. — Стиль модерн, ни одного естественного движения, говорит голосом
умирающей. Я попал к ней по объявлению: продаются книги. Книжки,
брат, замечательные. Все наши классики, переплеты от Шелля или Шнелля, черт его знает! Семьсот целковых содрала. Я сказал ей, что был знаком с ее мужем, а она спросила: «Да?» И — больше ни звука о нем, стерва!
Всем существом своим Алеша стремился в монастырь к своему «великому»
умирающему, но потребность видеть
брата Дмитрия пересилила все: в уме Алеши с каждым часом нарастало убеждение о неминуемой ужасной катастрофе, готовой совершиться.
Петр Елисеич, конечно, был против разных церемоний, какие проделывались над
умирающей наехавшею скитскою
братией, но что поделаешь с невежественною родней, когда старуха сама потребовала «иночества», а перед этим еще должно было совершиться «скитское покаяние», соборование маслом и т. д.
Умирает Николай Левин. Он страстно и жадно цепляется за уходящую жизнь, в безмерном ужасе косится на надвигающуюся смерть. Дикими, испуганными глазами смотрит на
брата: «Ох, не люблю я тот свет! Не люблю». На лице его — «строгое, укоризненное выражение зависти
умирающего к живому». Умирать с таким чувством — ужаснее всяких страданий. И благая природа приходит на помощь.
Не отходя с той поры от постели
умирающего, Лариса ничего не знала о своем
брате, людям же было известно лишь только то, что Иосаф Платонович вышел куда-то вскоре за бросившеюся из дому барышней и не возвращался домой до вечера, а потом пришел, уложил сам свои саквояжи, и как уехал, так уже и не возвращался.
Новый император отправился на свою половину. Императрица Екатерина Алексеевна осталась при покойной императрице. У изголовья
умирающей государыни находились также оба
брата Разумовские и Иван Иванович Шувалов, любившие императрицу всем своим преданным простым сердцем. Слезы обоих
братьев Разумовских были слезами искренними, и скорбь их была вполне сердечная. Покойная государыня, возведшая их из ничтожества наверх почестей, была к ним неизменно добра.
— Упала какая-то цыганка, — отвечали голоса, — видно, сдавили в тесноте… Да палка не свой
брат, сейчас поднимет и
умирающего.