Неточные совпадения
В светлом коридоре никого не было, кроме капельдинера и двух лакеев
с шубами на
руках, слушавших у двери.
Он не заметил, откуда выскочила и,
с разгона, остановилась на углу черная, тонконогая лошадь, — остановил ее Судаков, запрокинувшись
с козел назад, туго вытянув
руки; из-за угла выскочил человек
в сером пальто, прыгнул
в сани, — лошадь помчалась мимо Самгина, и он видел, как серый человек накинул на плечи
шубу, надел мохнатую шапку.
Из переулка шумно вывалилось десятка два возбужденных и нетрезвых людей. Передовой, здоровый краснорожий парень
в шапке
с наушниками,
в распахнутой лисьей
шубе, надетой на рубаху без пояса, встал перед гробом, широко расставив ноги
в длинных, выше колен, валенках, взмахнул
руками так, что рубаха вздернулась, обнажив сильно выпуклый, масляно блестящий живот, и закричал визгливым, женским голосом...
Пожилой, пьяный человек
в распахнутой
шубе,
с шапкой
в руке, неверно шагая, смотрел изумленно под ноги себе и рычал...
Взмахнув
руками, он сбросил
с себя
шубу и начал бить кулаками по голове своей; Самгин видел, что по лицу парня обильно текут слезы, видел, что большинство толпы любуется парнем, как фокусником, и слышал восторженно злые крики человека
в опорках...
Мелькали знакомые лица профессоров, адвокатов, журналистов; шевеля усами, шел старик Гогин,
с палкой
в руке; встретился Редозубов
в тяжелой
шубе с енотовым воротником, воротник сердито ощетинился, а лицо Редозубова, туго надутое, показалось Самгину обиженным.
Она стремительно выбежала из квартиры, накидывая на бегу платок и шубку, и пустилась по лестнице. Мы остались одни. Я сбросил
шубу, шагнул и затворил за собою дверь. Она стояла предо мной как тогда,
в то свидание,
с светлым лицом,
с светлым взглядом, и, как тогда, протягивала мне обе
руки. Меня точно подкосило, и я буквально упал к ее ногам.
Мы сидели раз вечером
с Иваном Евдокимовичем
в моей учебной комнате, и Иван Евдокимович, по обыкновению запивая кислыми щами всякое предложение, толковал о «гексаметре», страшно рубя на стопы голосом и
рукой каждый стих из Гнедичевой «Илиады», — вдруг на дворе снег завизжал как-то иначе, чем от городских саней, подвязанный колокольчик позванивал остатком голоса, говор на дворе… я вспыхнул
в лице, мне было не до рубленого гнева «Ахиллеса, Пелеева сына», я бросился стремглав
в переднюю, а тверская кузина, закутанная
в шубах, шалях, шарфах,
в капоре и
в белых мохнатых сапогах, красная от морозу, а может, и от радости, бросилась меня целовать.
Подъезжает
в день бала к подъезду генерал-губернаторского дворца какой-нибудь Ванька Кулаков
в белых штанах и расшитом «благотворительном» мундире «штатского генерала», входит
в вестибюль, сбрасывает на
руки швейцару соболью
шубу и, отсалютовав
с вельможной важностью треуголкой дежурящему
в вестибюле участковому приставу, поднимается по лестнице
в толпе дам и почетных гостей.
Но князь не успел сходить покурить.
В переднюю вдруг вошел молодой человек,
с бумагами
в руках. Камердинер стал снимать
с него
шубу. Молодой человек скосил глаза на князя.
Едва мать и отец успели снять
с себя дорожные
шубы, как
в зале раздался свежий и громкий голос: «Да где же они? давайте их сюда!» Двери из залы растворились, мы вошли, и я увидел высокого роста женщину,
в волосах
с проседью, которая
с живостью протянула
руки навстречу моей матери и весело сказала: «Насилу я дождалась тебя!» Мать после мне говорила, что Прасковья Ивановна так дружески,
с таким чувством ее обняла, что она ту же минуту всею душою полюбила нашу общую благодетельницу и без памяти обрадовалась, что может согласить благодарность
с сердечною любовью.
— Всенепременно-с, ежели такая ваша милость будет. Я, сударыня, вчера утром фонтанель на обеих
руках открыл, так боюсь: дорогой-то
в шубе сидишь, как бы не разбередить.
Устинья Наумовна. А что ты думаешь, да и
в самом деле! Как надену соболью шубу-то, поприбодрюсь, да руки-то
в боки, так ваша братья, бородастые, рты разинете. Разахаются так, что пожарной трубой не зальешь; жены-то
с ревности вам все носы пооборвут.
Матушка и моя старая няня, возвращавшаяся
с нами из-за границы, высвободившись из-под вороха
шуб и меховых одеял, укутывавших наши ноги от пронзительного ветра, шли
в «упокой» пешком, а меня Борис Савельич нес на
руках, покинув предварительно свой кушак и шапку
в тарантасе. Держась за воротник его волчьей
шубы, я мечтал, что я сказочный царевич и еду на сказочном же сером волке.
Намотав на левую
руку овчинный полушубок, он выманивал, растревожив палкой, медведя из берлоги, и когда тот, вылезая, вставал на задние лапы, отчаянный охотник совал ему
в пасть
с левой
руки шубу, а ножом
в правой
руке наносил смертельный удар
в сердце или
в живот.
Лаптев сам побежал
в столовую, взял
в буфете, что первое попалось ему под
руки, — это была высокая пивная кружка, — налил воды и принес брату. Федор стал жадно пить, но вдруг укусил кружку, послышался скрежет, потом рыдание. Вода полилась на
шубу, на сюртук. И Лаптев, никогда раньше не видавший плачущих мужчин,
в смущении и испуге стоял и не знал, что делать. Он растерянно смотрел, как Юлия и горничная сняли
с Федора
шубу и повели его обратно
в комнаты, и сам пошел за ними, чувствуя себя виноватым.
У лавки менялы собралась большая толпа,
в ней сновали полицейские, озабоченно покрикивая, тут же был и тот, бородатый,
с которым разговаривал Илья. Он стоял у двери, не пуская людей
в лавку, смотрел на всех испуганными глазами и всё гладил
рукой свою левую щёку, теперь ещё более красную, чем правая. Илья встал на виду у него и прислушивался к говору толпы. Рядом
с ним стоял высокий чернобородый купец со строгим лицом и, нахмурив брови, слушал оживлённый рассказ седенького старичка
в лисьей
шубе.
— Что, что, что? Да ты здесь рассуждать научился! ах ты, мужик ты этакой! ах ты, сопляк! Ну, жаль, некогда мне теперь
с тобой возиться, а то бы я… Ну да потом припомню! Давай ему шляпу, Гришка! Давай ему
шубу! Здесь без меня все эти три комнаты прибрать; да зеленую, угловую комнату тоже прибрать. Мигом щетки
в руки!
С зеркал снять чехлы,
с часов тоже, да чтоб через час все было готово. Да сам надень фрак, людям выдай перчатки, слышишь, Гришка, слышишь?
В один из таких удобных часов она уговорила меня посмотреть игрища и, завернув
с головой
в шубу и отдав на
руки здоровенной своей девке Матрене, отправилась со мной
в столярную избу, где ожидала нас, переряженная
в медведей, индеек, журавлей, стариков и старух, вся девичья и вся молодая дворня.
Германн видел, как лакеи вынесли под
руки сгорбленную старуху, укутанную
в соболью
шубу, и как вослед за нею,
в холодном плаще,
с головой, убранною свежими цветами, мелькнула ее воспитанница.
Со свечой
в руке взошла Наталья Сергевна
в маленькую комнату, где лежала Ольга; стены озарились, увешанные платьями и
шубами, и тень от толстой госпожи упала на столик, покрытый пестрым платком;
в этой комнате протекала половина жизни молодой девушки, прекрасной, пылкой… здесь ей снились часто молодые мужчины, стройные, ласковые, снились большие города
с каменными домами и златоглавыми церквями; — здесь, когда зимой шумела мятелица и снег белыми клоками упадал на тусклое окно и собирался перед ним
в высокий сугроб, она любила смотреть, завернутая
в теплую шубейку, на белые степи, серое небо и ветлы, обвешанные инеем и колеблемые взад и вперед; и тайные, неизъяснимые желания, какие бывают у девушки
в семнадцать лет, волновали кровь ее; и досада заставляла плакать; вырывала иголку из
рук.
Директор круто остановился и
с тем же недовольным лицом выжидательно засунул
руки в карманы
шубы.
Анютка, Поликеева старшая дочь, несмотря на дождь
с крупой и холодный ветер, босиком стояла перед головой мерина, издалека,
с видимым страхом, держа его одною
рукой за повод, другою придерживая на своей голове желто-зеленую кацавейку, исполнявшую
в семействе должность одеяла,
шубы, чепчика, ковра, пальто для Поликея и еще много других должностей.
— Не хотел добром, — проговорил он и вдруг, откуда взялась энергия, быстрым движением схватил он племянника, повалился
с ним на землю и
с помощью старосты начал крутить ему
руки. Минут
с пять боролись они; наконец Дутлов
с помощью мужиков встал, отдирая
руки Ильи от своей
шубы,
в которую тот вцепился, — встал сам, потом поднял Илью
с связанными назад
руками и посадил его на лавку
в углу.
Встал этот человек и вытряхивается, как пудель, от снега, а потом вместе
с ямщиком зацепил из кибитки из-под кошмы другого человека,
в бобровом картузе и
в волчьей
шубе, и держит его под
руки, чтобы он мог на ногах устояться, потому что ему скользко на подшивных валенках.
Доктор ехал позади и всё время громко разговаривал со своим кучером. Изредка он догонял меня, ехал рядом и всё
с тою же наивною уверенностью, что для меня это очень приятно, предлагал папирос, просил спичек. А то, поравнявшись со мной, он вдруг вытянулся
в санях во весь рост, замахал рукавами своей
шубы, которые были у него чуть ли не вдвое длиннее
рук, и закричал...
И вспыхнул
в нем остаток сил,
Он
с ложа мягкого вскочил,
Соболью
шубу на плеча
Накинул он —
в руке свеча,
И вот дрожа идет скорей
К светлице дочери своей.
Ступени лестницы крутой
Под тяжкою его стопой
Скрыпят — и свечка раза два
Из
рук не выпала едва.
«Ах, говорит, душечка, Оленька, как это вы без теплого платья!» Сейчас долой
с своих плеч свою медвежью
шубу, завернул
в нее свою миленькую
с ручками и
с ножками, поднял, как малого ребенка на
руки — и
в пошевни.
Иван Ильич
в некотором волнении сбросил
с себя
шубу и калоши и
с шапкой
в руке вошел
в комнату.
Вдруг слышит он возню
в сенях. Прислушивается — что-то тащат по полу… Не воры ль забрались?.. Отворил дверь: мать Манефа
в дорожной
шубе со свечой
в руках на пороге моленной стоит, а дюжая Анафролия
с Евпраксией-канонницей тащит вниз по лестнице чемодан
с пожитками игуменьи.
В третьем часу ночи пришел он. Дирижер был пьян. Он напился
с горя и от бешенства. Ноги его подгибались, а
руки и губы дрожали, как листья при слабом ветре. Он, не скидая
шубы и шапки, подошел к постели и постоял минуту молча. Она притаила дыхание.
Женщины,
с неприятными, жадными и преодолевающими стыд лицами, поспешно, как воровки, увязывали узлы. Рабочий вдруг махнул
рукою, положил
шубу обратно
в сундук и молча пошел к выходу.
Когда я провожала его, то он
в передней, как мне показалось, нарочно долго надевал
шубу. Раза два молча поцеловал мне
руку и долго глядел мне
в заплаканное лицо. Я думаю, что
в это время вспоминал он грозу, дождевые полосы, наш смех, мое тогдашнее лицо. Ему хотелось сказать мне что-то, и он был бы рад сказать, но ничего не сказал, а только покачал головой и крепко пожал
руку. Бог
с ним!
И выходит удалой Кирибеевич,
Царю
в пояс молча кланяется,
Скидает
с могучих плеч
шубу бархатную,
Подпершися
в бок
рукою правою,
Поправляет другой шапку алую,
Ожидает он себе противника…
Трижды громкий клич прокликали —
Ни один боец и не тронулся,
Лишь стоят да друг друга поталкивают.
Ольгушка вскочила, оправляя обеими
руками взлохмаченные длинные белесые волосы, Федька же, спавший
с ней, все еще лежал, уткнувшись головой
в шубу, и только потирал заскорузлой пяткой высунувшуюся из-под кафтана стройную детскую ножку.