Неточные совпадения
— Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон,
с бородой почти до пояса,
с глазами быка и
такой же силой, эдакое, знаешь, сказочное существо. Поссорится
с отцом, старичком пудов на семь, свяжет его полотенцами, втащит по лестнице на крышу и, развязав, посадит верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако — умеренно. Там все пьют, больше делать нечего. Из трех
с лишком тысяч населения только пятеро были в Томске и лишь один знал, что
такое театр,
вот как!
— А
вот как я скажу барину-то, — начал он
с яростью хрипеть на кучера, —
так он найдет, за что и тебя ухватить: он тебе бороду-то выгладит: вишь, она у тебя в сосульках вся!
Живновский. А
вот, дайте срок, мы их маленько переберем-с… у меня это
такая уж манера: до страсти люблю трепать ихние
бороды…
— Так-с, без этого нельзя-с.
Вот и я тоже туда еду; бородушек этих, знаете, всех к рукам приберем! Руки у меня, как изволите видеть, цепкие, а и в писании сказано: овцы без пастыря — толку не будет. А я вам истинно доложу, что тем эти
бороды мне любезны, что
с ними можно просто, без церемоний… Позвал он тебя, например, на обед: ну, надоела
борода — и вон ступай.
Но
вот едва успели шестеро юнкеров завернуть к началу широкой лестницы, спускающейся в прихожую, как увидели, что наперерез им, из бокового коридора, уже мчатся их соседи, юнкера второй роты, по училищному обиходу — «звери», или, иначе, «извозчики», прозванные
так потому, что в эту роту искони подбираются
с начала службы юноши коренастого сложения,
с явными признаками усов и
бороды. А сзади уже подбежали и яростно напирают третья рота — «мазочки» и первая — «жеребцы». На лестнице образовался кипучий затор.
Вот они — кто
с редкой бородкой в заплатанном кафтане и лаптях,
такой же, как оставшийся дома в Казанской или Рязанской губернии родитель, кто
с седой
бородой,
с согнутой спиной,
с большой палкой,
такой же, как отцов отец — дед, кто молодой малый в сапогах и красной рубахе,
такой же, каким год назад был он сам, тот солдат, который должен теперь стрелять в него.
Но все размышления внезапно пресеклись, исчезли, спугнутые страхом: Артамонов внезапно увидал пред собою того человека, который мешал ему жить легко и умело, как живёт Алексей, как живут другие, бойкие люди: мешал ему широколицый, бородатый человек, сидевший против него у самовара; он сидел молча, вцепившись пальцами левой руки в
бороду, опираясь щекою на ладонь; он смотрел на Петра Артамонова
так печально, как будто прощался
с ним, и в то же время
так, как будто жалел его, укорял за что-то; смотрел и плакал, из-под его рыжеватых век текли ядовитые слёзы; а по краю
бороды, около левого глаза, шевелилась большая муха;
вот она переползла, точно по лицу покойника, на висок, остановилась над бровью, заглядывая в глаз.
— Это написал мне подлый дурачок, тоже мальчишка, только студент. Я очень люблю — студенты, они — как военные офицеры, а он за мной ухаживает. Это он про отца
так! Отец у него важный, седая
борода,
с крестом на груди и гуляет
с собакой. Ой, я очень не люблю, когда старик
с собакой, — разве нет никого больше? А сын — ругает его: вор! И
вот — написал даже!
«А это что
такое?» — спросил сам себя Тихон Павлович, увидев на крышке гроба венки, ленты
с надписями золотыми буквами и цветы. «Н-да… Значит, персона всё-таки важная. А
вот провожатые — оборвыш-народ». — Кого это хоронят? — спросил он поравнявшегося
с ним благообразного господина в очках и
с курчавой
бородой.
— Положим, это вы врете, что не боитесь, — презрительно усмехнулся в свою опененную
бороду Файбиш. — Все вы — трусы и сволочь.
Вот двадцать лет тому назад, а может быть, и больше, — тогда я был еще молодым и сильным человеком, — тогда был у меня товарищ, Иосель Бакаляр… — Файбиш вздохнул и налил себе вина. — Это был человек! О! мы
с ним много сделали хороших гешефтов… Но бросим это! Да.
Так, если вы согласны, приготовляйтесь! Сегодня ночью…
— А кому заплатишь-то?.. Платить-то некому!.. — отвечал дядя Онуфрий. — Разве можно артельному леснику
с чужанина хоть малость какую принять?.. Разве артель спустит ему хошь одну копейку взять со стороны?.. Да
вот я старшой у них, «хозяином» называюсь, а возьми-ка я
с вашего степенства хоть медну полушку, ребята не поглядят, что я у них голова, что
борода у меня седа, разложат да
таку вспарку зададут, что и-и… У нас на это строго.
Да; а ты
вот молчишь… ты, которой поручала ее мать, которою покойница, можно сказать, клялась и божилась в последние дни, ты молчишь; Форов, этот ненавистный человек, который… все-таки ей по мне приходится дядя, тоже молчит, да свои нигилистические рацеи разводит; поп Евангел, эта ваша кротость сердечная, который, по вашим словам, живой Бога узрит,
с которым Лара, бывало, обо всем говорит, и он теперь только и знает, что
бородой трясет, да своими широкими рукавицами размахивает; а этот… этот Андрей… ах, пропади он, не помянись мне его ненавистное имя!..
Глаза Таси заискрились, когда она заговорила о своем"призвании". Рубцов слушал ее, не поднимая головы, и все подкручивал
бороду. Голосок ее
так и лез ему в душу… Девчурочка эта недаром встретилась
с ним. Нравится ему в ней все…
Вот только"театральство"это… Да пройдет!.. А кто знает: оно-то самое, быть может, и делает ее
такой"трепещущей". Сердца доброго, в бедности, тяготится теперь тем, что и поддержка, какую давал родственник, оказалась не из очень-то чистого источника.