Неточные совпадения
— А с ними-то что будет? — слабо
спросила Соня, страдальчески взглянув на него, но вместе с тем как бы вовсе и не удивившись его предложению. Раскольников странно посмотрел на нее.
— Так ты очень молишься богу-то
Соня? —
спросил он ее.
— А
Соня?.. — тревожно
спросил Раскольников, поспешая за Лебезятниковым.
Он перекрестился несколько раз.
Соня схватила свой платок и накинула его на голову. Это был зеленый драдедамовый платок, вероятно тот самый, про который упоминал тогда Мармеладов, «фамильный». У Раскольникова мелькнула об этом мысль, но он не
спросил. Действительно, он уже сам стал чувствовать, что ужасно рассеян и как-то безобразно встревожен. Он испугался этого. Его вдруг поразило и то, что
Соня хочет уйти вместе с ним.
В ту минуту, когда все трое, Разумихин, Раскольников и она, остановились на два слова на тротуаре, этот прохожий, обходя их, вдруг как бы вздрогнул, нечаянно на лету поймав слова
Сони: «и
спросила: господин Раскольников где живет?» Он быстро, но внимательно оглядел всех троих, в особенности же Раскольникова, к которому обращалась
Соня; потом посмотрел на дом и заметил его.
Соня также вскочила со стула и испуганно смотрела на него. Ей очень хотелось что-то сказать, что-то
спросить, но она в первые минуты не смела, да и не знала, как ей начать.
— Это ты про каторгу, что ли,
Соня? Донести, что ль, на себя надо? —
спросил он мрачно.
— Зачем вы
спрашиваете, чему быть невозможно? — с отвращением сказала
Соня.
— Зачем? — как ошеломленная
спросила Соня. Давешняя встреча с его матерью и сестрой оставила в ней необыкновенное впечатление, хотя и самой ей неясное. Известие о разрыве выслушала она почти с ужасом.
— Позвольте
спросить, — вдруг встала
Соня, — вы ей что изволили говорить вчера о возможности пенсиона? Потому, она еще вчера говорила мне, что вы взялись ей пенсион выхлопотать. Правда это-с?
— Куда звал? — робко
спросила Соня.
— Что с вами? —
спросила Соня, ужасно оробевшая.
Соня беспрерывно сообщала, что он постоянно угрюм, несловоохотлив и даже почти нисколько не интересуется известиями, которые она ему сообщает каждый раз из получаемых ею писем; что он
спрашивает иногда о матери; и когда она, видя, что он уже предугадывает истину, сообщила ему, наконец, об ее смерти, то, к удивлению ее, даже и известие о смерти матери на него как бы не очень сильно подействовало, по крайней мере, так показалось ей с наружного вида.
— Отчего же детей нет? — торопливо
спросила графиня, поглядывая на мужа, потом на тетю
Соню. — Мисс Бликс знает, что граф любит, чтобы дети всегда завтракали ровно в двенадцать часов; скажите мисс Бликс, что завтрак давно готов! — обратилась она к буфетчику.
Первое чувство тети
Сони — было опасение, чтобы погода не помешала исполнить обещания, данного детям. Такое же чувство, вероятно, овладело и Верочкой, потому что она мгновенно подбежала к тете и, пристально поглядывая ей в глаза,
спросила...
Яков. Не
спрашивай меня! Ты знаешь,
Соня не хотела сознаться, что ты моя дочь…
— А вот это уж худо… — авторитетным тоном говорила
Соня. —
Спроси няньку Варварушку, она тебе расскажет, что на том свете будет за то.
— А для чего разбойникам в церковь забираться? —
спрашивает Соня.
Соня, что же ты мне не отвечаешь? Я
спрашиваю: что отец делает?
— Да в чем дело? Миша, за что ты его? —
спросила Соня.
— К чему ты это сказал? — с усмешкою
спросила Соня.
Соня. Да так… просто поезжай…
Спроси, отчего он у нас так долго не был… Уж две недели.
— Что же это за народ, Виктор Сергеевич? —
спросила Соня.
— А где теперь
Соня? —
спросил он. — Всё еще в пансионе?
— Ты его помнишь? — после минутного молчания вдруг
спросила Наташа.
Соня улыбнулась.
«Николинька, что́ с вами?» —
спросил взгляд
Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что-нибудь случилось с ним.
— Ты не читала письма? —
спрашивала Соня.
— А как это в амбаре гадают? —
спросила Соня.
—
Соня, тебе хорошо? — изредка
спрашивал он.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и
Сони и поспешно
спросил о здоровьи мамаши.
— Чтó горит? —
спросила Наташа. — Ах, да, Москва. — И как бы для того, чтобы не обидеть
Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что очевидно не могла ничего видеть и опять села в свое прежнее положение.
Николай и Денисов вставали,
спрашивали трубки, курили, брали чай у
Сони, сидевшей уныло и упорно за самоваром, и расспрашивали Пьера.
— Как? Не помнишь Бориса? —
спросила Соня с удивлением.
— Ах,
Соня, еслибы ты знала его так, как я! Он сказал.. Он
спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
— Отчего
Соня убежала? —
спрашивал Ростов.
— Это чья же коляска? —
спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
— Вы помните,
Соня? —
спросил Николай…
— Но зачем эти тайны? Отчего же он не ездит в дом? —
спрашивала Соня. — Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины?
— Луиза Ивановна, можно мне? —
спросила Соня.
— Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела
спросить про него. И вдруг
Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, — говорила она, дрожа и задыхаясь. И не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: всё то, чтò она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославле.