Неточные совпадения
Он сказал, что деньги утащил сегодня у матери из шкатулки, подделав ключ, потому что деньги от отца все его, по закону, и что она не смеет не давать, а что вчера к нему приходил
аббат Риго увещевать — вошел, стал над ним и стал хныкать, изображать ужас и поднимать
руки к небу, «а я вынул нож и сказал, что я его зарежу» (он выговаривал: загхэжу).
Иван воспитывался не дома, а у богатой старой тетки, княжны Кубенской: она назначила его своим наследником (без этого отец бы его не отпустил); одевала его, как куклу, нанимала ему всякого рода учителей, приставила к нему гувернера, француза, бывшего
аббата, ученика Жан-Жака Руссо, некоего m-r Courtin de Vaucelles, ловкого и тонкого проныру, самую, как она выражалась, fine fleur [Самый цвет (фр.).] эмиграции, — и кончила тем, что чуть не семидесяти лет вышла замуж за этого финь-флёра: перевела на его имя все свое состояние и вскоре потом, разрумяненная, раздушенная амброй a la Richelieu, [На манер Ришелье (фр.).] окруженная арапчонками, тонконогими собачками и крикливыми попугаями, умерла на шелковом кривом диванчике времен Людовика XV, с эмалевой табакеркой работы Петито в
руках, — и умерла, оставленная мужем: вкрадчивый господин Куртен предпочел удалиться в Париж с ее деньгами.
Ренан, когда я много лет спустя попал в эту самую аудиторию на его лекции, разбирал какие-то спорные пункты библейской экзегетики и полемизировал с немецкими учеными. Он ходил вдоль стола, около которого сидели слушатели и слушательницы, и, с книжкой в
руках, горячился, высокими нотами, похожий на жирненького
аббата, со своим полным лицом и кругленьким брюшком.
Аббат нетерпеливо перебирал висевшие на его
руке четки.
Иван Павлович подал ему
руку и удалился. Прямо из дворца граф Свенторжецкий поехал к Груберу.
Аббат был дома. Он принял графа у себя в кабинете.
— Пусть будет так, и да простит мне Бог этот грех, да искуплю я его обращением миллионов схизматиков в истинную апостольскую римско-католическую религию! Да падет кровь этой невинной девушки на тех, кто упорствует в лжеучении схизмы… — торжественно произнес
аббат, возведя очи к небу, и даже приподняв обе
руки.
Гавриил Грубер был доволен этим еще и потому, что этот способный и умный человек, рано или поздно —
аббат знал это — будет в его
руках и вместе с тем в
руках общества Иисуса.
Она не сказала ему только того, что ящичек со смертоносной иглой, который лежал у него в кармане, она получила от
аббата Грубера, что игла эта сохранилась в
руках ордена иезуитов со времени папы Александра VI, бывшего из фамилии Борджиа, и унесла бесследно уже много жертв, так или иначе неугодных этой фамилии, а затем и иезуитам.
По правую
руку сидел итальянец-аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны.
Аббат, хорошо откормленный, с пухлою, гладко-бритою бородой, приятным, крепким ртом и белыми
руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен, и с тонкою улыбкой на губах, мирно-восхищенным ее красотою взглядом, смотрел изредка на ее лицо, и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос.