Неточные совпадения
А Максим-то Иванович все пуще удивляется: „Ни он такой, ни он этакой; я его из грязи взял, в драдедам одел; на нем полсапожки матерчатые,
рубашка с вышивкой, как генеральского
сына держу, чего ж он ко мне не привержен?
Закончилось это большим скандалом: в один прекрасный день баба Люба, уперев руки в бока, ругала Уляницкого на весь двор и кричала, что она свою «дытыну» не даст в обиду, что учить, конечно, можно, но не так… Вот посмотрите, добрые люди: исполосовал у мальчика всю спину. При этом баба Люба так яростно задрала у Петрика
рубашку, что он завизжал от боли, как будто у нее в руках был не ее
сын, а сам Уляницкий.
Один молодой человек, развязный и красивый, в фуражке с приплюснутыми полями, лихо надетой набекрень, в шелковой
рубашке, опоясанной шнурком с кисточками, тоже повел ее с собой в номера, спросил вина и закуску, долго врал Любке о том, что он побочный
сын графа н что он первый бильярдист во всем городе, что его любят все девки и что он из Любки тоже сделает фартовую «маруху».
Она вскочила на ноги, бросилась в кухню, накинула на плечи кофту, закутала ребенка в шаль и молча, без криков и жалоб, босая, в одной
рубашке и кофте сверх нее, пошла по улице. Был май, ночь была свежа, пыль улицы холодно приставала к ногам, набиваясь между пальцами. Ребенок плакал, бился. Она раскрыла грудь, прижала
сына к телу и, гонимая страхом, шла по улице, шла, тихонько баюкая...
— Да я уже и жду! — спокойно сказал длинный человек. Его спокойствие, мягкий голос и простота лица ободряли мать. Человек смотрел на нее открыто, доброжелательно, в глубине его прозрачных глаз играла веселая искра, а во всей фигуре, угловатой, сутулой, с длинными ногами, было что-то забавное и располагающее к нему. Одет он был в синюю
рубашку и черные шаровары, сунутые в сапоги. Ей захотелось спросить его — кто он, откуда, давно ли знает ее
сына, но вдруг он весь покачнулся и сам спросил ее...
Своего
сына, известно, когда постегаешь, — что ж делать, коли заслужит, а чужим-то мальчикам под
рубашки заглядывать как будто бы оно для вас и лишнее дело будет.
— Бей же меня, батюшка, бей! — сказал тогда
сын, поспешно растегивая запонку
рубашки и подставляя раскрытую, обнаженную грудь свою. — Бей; в этом ты властен! Легче мне снести твои побои, чем видеть тебя в тяжком грехе… Я, батюшка (тут голос его возвысился), не отступлюсь от своего слова, очередь за нами, за твоими
сыновьями; я пойду за Гришку! Охотой иду! Слово мое крепко: не отступлюсь я от него… Разве убьешь меня… а до этого господь тебя не допустит.
Такие же глаза были и у Саши, а смуглостью своей он удивлял даже и мать: лицо еще терпимо, а начнет менять
рубашку — смотреть смешно и странно, точно и не
сын, а совсем чужой и далекий человек.
Там я в первый раз познакомился с 6-ти летним
сыном Новосильцова Ваничкой, бегавшим в красной шелковой
рубашке с золотым прозументом на вороте.
Марья Васильевна. Вот ты меня никогда не понимаешь, а все напротив. Я говорю, что ты все непорядок делаешь, а мне его жалко больше тебя: как он первый раз за столом есть стал, так мне его жалко стало! Я ему и
рубашек ночных послала, и карпеток связать велела. Я хоть и глупа, но понимаю, что если он нашего
сына учитель, так он в доме первый человек. Я ему ничего не жалею. Я говорю только, ты устрой все порядком. Вот сколько раз я просила столяра у стола ножку починить…
Один раз идет поздно вечером царский
сын мимо избушки, и слышно ему — кто-то говорит: «Вот слава богу, наработался, наелся и спать лягу; чего мне еще нужно?» Царский
сын обрадовался, велел снять с этого человека
рубашку, а ему дать за это денег, сколько он захочет, а
рубашку отнести к царю.
Пятый партнер, кухаркин
сын Андрей, черномазый болезненный мальчик, в ситцевой
рубашке и с медным крестиком на груди, стоит неподвижно и мечтательно глядит на цифры.
Явился бухарский халат, распахнутый на широкой груди в ситцевой
рубашке, трубка с янтарем, лакей с тихими приемами, чай, запах табаку, громкий, порывистый мужской голос послышался в комнатах Шевалье, утренние поцелуи раздались, и голоса дочери и
сына, и декабрист был так же дома, как в Иркутске и как бы он был в Нью-Йорке и Париже.
Пизонский действительно выжидал появления совсем другого лица из семьи Деевых и невыразимо смутился, когда тихо скрипнули ворота заднего двора и на огород вышел высокий кучерявый парень в светлой розовой
рубашке. Это был не Маркел Семеныч и не
сын его, Марко Маркелыч, но, очевидно, это все-таки был и не тот, кого желал встретить Пизонский.
