Неточные совпадения
На минуту лицо ее стало еще более мягким, приятным, а затем губы сомкнулись в одну
прямую черту, тонкие и негустые
брови сдвинулись, лицо приняло выражение протестующее.
Из-за стволов берез осторожно вышел старик, такой же карикатурный, как лошадь: высокий, сутулый, в холщовой, серой от пыли рубахе, в таких же портках, закатанных почти по колено, обнажавших ноги цвета заржавленного железа. Серые волосы бороды его — из толстых и странно
прямых волос, они спускались с лица, точно нитки, глаза — почти невидимы под седыми
бровями. Показывая Самгину большую трубку, он медленно и негромко, как бы нехотя, выговорил...
Голос у нее низкий, глуховатый, говорила она медленно, не то — равнодушно, не то — лениво. На ее статной фигуре — гладкое, модное платье пепельного цвета, обильные, темные волосы тоже модно начесаны на уши и некрасиво подчеркивают высоту лба. Да и все на лице ее подчеркнуто:
брови слишком густы, темные глаза — велики и, должно быть, подрисованы,
прямой острый нос неприятно хрящеват, а маленький рот накрашен чересчур ярко.
Брови придавали особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками — нет, это были две русые, пушистые, почти
прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на линию была выше другой, от этого над
бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль.
Симеон был сухопарый, сутуловатый, молчаливый и суровый человек, с
прямыми широкими плечами, брюнет, шадровитый, с вылезшими от оспы плешинками
бровями и усами и с черными, матовыми, наглыми глазами.
Являлись и еще люди из города, чаще других — высокая стройная барышня с огромными глазами на худом, бледном лице. Ее звали Сашенька. В ее походке и движениях было что-то мужское, она сердито хмурила густые темные
брови, а когда говорила — тонкие ноздри ее
прямого носа вздрагивали.
На миг в зеркале — сломанная, прыгающая
прямая моих
бровей. Я вскочил и, с трудом удерживая в себе того — с трясущимися волосатыми кулаками, с трудом протискивая сквозь зубы каждое слово, крикнул ей в упор — в самые жабры...
Она была без шляпы, и Ромашов быстро, но отчетливо успел разглядеть ее тонкий, правильный нос, прелестные маленькие и полные губы и блестящие черные волнистые волосы, которые от
прямого пробора посредине головы спускались вниз к щекам, закрывая виски, концы
бровей и уши.
Видит он еще двух великих княжен. Одна постарше, другая почти девочка. Обе в чем-то светлом. У обеих из-под шляпок падают до
бровей обрезанные
прямой челочкой волосы. Младшая смеется, блестит глазами и зажимает уши: оглушительно кричат юнкера славного Александровского училища.
Иногда он встречал её в сенях или видел на крыльце зовущей сына. На ходу она почти всегда что-то пела, без слов и не открывая губ,
брови её чуть-чуть вздрагивали, а ноздри
прямого, крупного носа чуть-чуть раздувались. Лицо её часто казалось задорным и как-то не шло к её крупной, стройной и сильной фигуре. Было заметно, что холода она не боится, ожидая сына, подолгу стоит на морозе в одной кофте, щёки её краснеют, волосы покрываются инеем, а она не вздрагивает и не ёжится.
Небольшого роста,
прямой, как воин, и поджарый, точно грач, он благословлял собравшихся, безмолвно простирая к ним длинные кисти белых рук с тонкими пальчиками, а пышноволосый, голубоглазый келейник ставил в это время сзади него низенькое, обитое кожей кресло: старец, не оглядываясь, опускался в него и, осторожно потрогав пальцами реденькую, точно из серебра кованую бородку, в которой ещё сохранилось несколько чёрных волос, — поднимал голову и тёмные густые
брови.
У Матвея слипались глаза. Сквозь серое облако он видел деревянное лицо Созонта с открытым ртом и поднятыми вверх
бровями, видел длинную,
прямую фигуру Пушкаря, качавшегося в двери, словно маятник; перед ним сливались в яркий вихрь голубые и жёлтые пятна, от весёлого звона гитары и гуслей, разымчивой песни и топота ног кружилась голова, и мальчику было неловко.
Иностранное происхождение Инсарова (он был болгар родом) еще яснее сказывалось в его наружности: это был молодой человек лет двадцати пяти, худощавый и жилистый, с впалою грудью, с узловатыми руками; черты лица имел он резкие, нос с горбиной, иссиня-черные,
прямые волосы, небольшой лоб, небольшие, пристально глядевшие, углубленные глаза, густые
брови; когда он улыбался, прекрасные белые зубы показывались на миг из-под тонких жестких, слишком отчетливо очерченных губ.
Росту она была высокого, лицо имела бледное и смуглое, большие серые глаза под круглыми
бровями, окруженные крошечными веснушками, лоб и нос совершенно
прямые, сжатый рот и довольно острый подбородок.
Изредка мелькала она вдали, быстро переходя через улицу своей красивой, легкой походкой,
прямая, как стрела, с поджатыми руками, с темным и умным взором под длинными
бровями, с озабоченным выражением на бледном и милом лице — вот и все.
Машинально я взглянул на вошедшую девушку: передо мной мелькнуло свежее, молодое, несколько бледное лицо, с
прямыми темными
бровями, с серьезным и как бы несколько удивленным взглядом.
И он с удвоенным вниманием стал вслушиваться… Но Марья Павловна скоро умолкла и поворотила лицо свое еще
прямее к нему, он мог различить ее темные большие глаза, ее строгие
брови и губы…
Нос его был
прямой, одинаковой толщины во всей своей длине, а нижняя оконечность как бы отрублена, глаза, серые и маленькие, имели дерзкое выражение,
брови были густы, лоб узок и высок, волосы черны и острижены под гребенку, из-за-галстуха его выглядывала борода à la St.
Стало холодно, а в мастерскую идти не хотелось, и, чтоб согреться, я решил носить мешки в сени, но, вбежав туда с первым же мешком, увидал Шатунова: он сидел на корточках перед щелью в стене, похожий на филина. Его
прямые волосы были перевязаны лентой мочала, концы ее опустились на лоб и шевелятся вместе с
бровями.
Застонал Яков, я встал и пошел посмотреть на него: он лежал вверх грудью, нахмуря
брови, открыв рот, руки его вытянуты вдоль тела, что-то
прямое, воинственное было в этом мальчике.
Он то подымал вверх
брови, морща дряблую кожу на лбу в длинные, волнообразные складки, то опускал их вниз и сдвигал вместе, отчего над переносьем появлялась короткая,
прямая, озабоченная морщинка.
Вот и я в настоящую минуту необыкновенно ярко вижу пред собою ее лицо: круглый овал, матовая бледность,
брови, почти
прямые, очень черные и густые; у переносья они сходятся в виде темного пушка, что придает им несколько суровое выражение; глаза большие, зеленые, с громадными близорукими зрачками; рот маленький, чуть-чуть неправильный, чувственный, насмешливый и гордый, с полными, резко очерченными губами; матовые волосы тяжелым и небрежным узлом собраны на затылке.
Толст он необычайно, жир так и сквозит, так и лоснится у него на отвислых щеках, покрытых сетью мелких красных жилок; волосы на голове — короткие,
прямые, с проседью, усы торчат воинственными щетками, короткая эспаньолка под нижней губой; глаза под густыми взъерошенными
бровями быстрые, лукавые и до смешного суженные опухлостью щек и скул; губы, и в особенности улыбка, обличают в нем сладострастного, веселого, беззастенчивого и очень наблюдательного человека.
Бурмистров сидит, обняв колена руками, и, закрыв глаза, слушает шум города. Его писаное лицо хмуро,
брови сдвинуты, и крылья
прямого крупного носа тихонько вздрагивают. Волосы на голове у него рыжеватые, кудрявые, а
брови — темные; из-под рыжих душистых усов красиво смотрят полные малиновые губы. Рубаха на груди расстегнута, видна белая кожа, поросшая золотистою шерстью; крепкое, стройное и гибкое тело его напоминает какого-то мягкого, ленивого зверя.
Прямые, жесткие волосы падали у него из-под капелюха на
брови, почти закрывая черные косые глаза, глядевшие мрачно и недоверчиво исподлобья.
Это была женщина высокая, с темными
бровями,
прямая, важная, солидная и, как она сама себя называла, мыслящая.
«Эту хоть в лохмотья одень, не выдаст! И крепости неиссякаемой», — соображал он, вглядываясь в её лицо с
прямым носом и тёмными, строго сросшимися
бровями.
Вот один из них, насупив
брови, двинулся к кричащему Иоанну, другой грубо столкнул с своего плеча руку Фомы, в чем-то убеждавшего его, и к самым
прямым и прозрачным глазам его поднес огромный кулак, — и побежал Иоанн, и побежали Фома и Иаков, и все ученики, сколько ни было их здесь, оставив Иисуса, бежали.
— Какая срамота? — зазвенел дрожащий голосок, и я увидела, как темные
брови баронессы сошлись в одну
прямую тонкую полоску. — Какая же тут срамота, Аннушка? Ну да, обожаю, если у вас это так принято называть, обожаю вас за вашу доброту, трудолюбие, способности, уменье воспринимать прочитанное, уменье образовать себя. Потому что вы лучше всех этих изверченных, пустых, расчетливых девчонок. Да, обожаю и буду обожать, то есть любить вас, и никому не обязана давать в этом отчета. Да!
Яркий свет костра снова освещал пещеру. У самого огня лежал юный путник, спасенный Керимом. Юноша все еще не пришел в чувство. Высокая белая папаха с атласным малиновым верхом была низко надвинута на лоб… Тонкий
прямой нос с горбинкой, полураскрытый алый рот с жемчужной подковкой зубов. Длинные ресницы, черные, сросшиеся на переносице
брови подчеркивали белизну кожи. Лицо казалось воплощением строгой юношеской красоты.
Оно было величаво-покойно и как-то важно, это недетское лицо, мертвое и прекрасное новой таинственной красотой. Странно, резко выделялись на изжелта-белом лбу две тонкие,
прямые черточки
бровей, делавшие строгим, почти суровым бледное мертвое личико.
Это была именно та красота, созерцание которой, бог весть откуда, вселяет в вас уверенность, что вы видите черты правильные, что волосы, глаза, нос, рот, шея, грудь и все движения молодого тела слились вместе в один цельный, гармонический аккорд, n котором природа не ошиблась ни на одну малейшую черту; вам кажется почему-то, что у идеально красивой женщины должен быть именно такой нос, как у Маши,
прямой и с небольшой горбинкой, такие большие темные глаза, такие же длинные ресницы, такой же томный взгляд, что ее черные кудрявые волосы и
брови так же идут к нежному белому цвету лба и щек, как зеленый камыш к тихой речке; белая шея Маши и ее молодая грудь слабо развиты, но чтобы суметь изваять их, вам кажется, нужно обладать громадным творческим талантом.
На переносице залегли две
прямые морщины, и
брови часто двигались.
Она вернулась в будуар и хотела позвонить. Но рука ее, протянутая к пуговке электрического звонка, опустилась. Лицо все перекосило,
прямые морщины на переносице так и врезались между
бровями, глаза гневно и презрительно пустили два луча.
В этот раз на огороде показалась высокая молодая женщина с веселым румянцем и
прямыми соболиными
бровями.
Она оборачивалась к мужу, — в черном углу мутно серело что-то длинное,
прямое, смутное, как призрак; она наклонялась ближе, — на нее смотрело лицо, но смотрело оно не глазами, сокрытыми черною тенью
бровей, а белыми пятнами острых скул и лба.
Казалось, что из темных впадин под
бровями на них глядят черные глаза,
прямые и строгие, требуют ответа и грозят бедою и неведомым горем, а губы кривятся в странную, ироническую усмешку.
В этот раз на калитке показалась высокая молодая женщина с свежим румянцем и
прямыми соболиными
бровями.