Неточные совпадения
Чичиков налил стакан из первого графина — точно липец, который он некогда пивал в Польше:
игра как у шампанского, а газ так и шибнул
приятным кручком изо рта в нос.
А Базаров между тем ремизился да ремизился. [Ремизиться — Ремиз (в карточной
игре) — штраф за недобор установленного числа взяток.] Анна Сергеевна играла мастерски в карты, Порфирий Платоныч тоже мог постоять за себя. Базаров остался в проигрыше хотя незначительном, но все-таки не совсем для него
приятном. За ужином Анна Сергеевна снова завела речь о ботанике.
Смотри, дитя, какое сочетанье
Цветов и трав, какие переливы
Цветной
игры и запахов
приятных!
Когда он, наконец, совсем овладел этим искусством, то долгое время оно служило для него своего рода
приятной и занимательной атлетической
игрой.
Но зато, когда снаряд пролетел, не задев вас, вы оживаете, и какое-то отрадное, невыразимо
приятное чувство, но только на мгновение, овладевает вами, так что вы находите какую-то особенную прелесть в опасности, в этой
игре жизнью и смертью; вам хочется, чтобы еще и еще и поближе упало около вас ядро или бомба.
Между тем как дело шло на пульку, неутомимая Пелагея принесла на маленький столик поднос с графином и стаканчиками на ножках, потом тарелку с селедками, пересыпанными луком. Селедки хотя и были нарублены поперек, но, впрочем, не лишены ни позвоночного столба, ни ребер, что им придавало особенную, очень
приятную остроту.
Игра кончилась мелким проигрышем и крупным ругательством между людьми, жившими вместе целый бостон. Медузин был в выигрыше, а следовательно, в самом лучшем расположении духа.
Привыкая ко всем воинским упражнениям, они в то же самое время слушают и нравоучение, которое доказывает им необходимость гражданского порядка и законов; исполняя справедливую волю благоразумных Начальников, сами приобретают нужные для доброго Начальника свойства; переводя Записки Юлия Цесаря, Монтекукулли или Фридриха, переводят они и лучшие места из Расиновых трагедий, которые раскрывают в душе чувствительность; читая Историю войны, читают Историю и государств и человека; восхищаясь славою Тюрена, восхищаются и добродетелию Сократа; привыкают к грому страшных орудий смерти и пленяются гармониею нежнейшего Искусства; узнают и быстрые воинские марши, и живописную
игру телодвижений, которая, выражая действие музыки, образует
приятную наружность человека.
Надина кокетливо ему улыбнулась и встала у него за стулом. Лидия Николаевна села на дальний стул; я не вышел из гостиной, а встал у косяка, так что видел Лидию Николаевну, а она меня нет. Курдюмов запел: «Зачем сидишь ты до полночи у растворенного окна!» Он действительно имел довольно сильный и
приятный баритон, хорошую методу и некоторую страстность, но в то же время в его пении недоставало ощутительно того, чего так много было в
игре Леонида, — задушевности!
Толстый мужчина был местный судья — Осип Касьяныч Ковычевский, человек, говорят, необыкновенно практически умный и великий мастер играть в коммерческие
игры;
приятный слушатель — Юлий Карлыч Вейсбор.
Слопчицький снова начал метать с той особенной отчетливо-изящной грацией и хладнокровием, которые делали
игру с его особой в высшей степени
приятною. В нем сразу был виден опытный, ловкий и светский игрок-джентльмен. Недаром же пан грабя в великосветском кругу показывал и фокусы порою…
Все сидели в кают-компании и слушали талантливую
игру Кенеди, испытывая
приятное чувство тепла и уюта после двухдневной трепки в Китайском море…
Я его видел тогда в трех ролях: Загорецкого, Хлестакова и Вихорева («Не в свои сани не садись»). Хлестаков выходил у него слишком «умно», как замечал кто-то в «Москвитянине» того времени.
Игра была бойкая,
приятная, но без той особой ноты в создании наивно-пустейшего хлыща, без которой Хлестаков не будет понятен. И этот оттенок впоследствии (спустя с лишком двадцать лет) гораздо более удавался М.П.Садовскому, который долго оставался нашим лучшим Хлестаковым.
Из них весьма многие стали хорошими женами и очень
приятными собеседницами, умели вести дружбу и с подругами и с мужчинами, были гораздо проще в своих требованиях, без особой страсти к туалетам, без того культа «вещей», то есть комфорта и разного обстановочного вздора, который захватывает теперь молодых женщин. О том, о чем теперь каждая барышня средней руки говорит как о самой банальной вещи, например о заграничных поездках, об
игре на скачках, о водах и морских купаньях, о рулетке, — даже и не мечтали.
Если бы не эта съедавшая его претензия, он для того времени был, во всяком случае, выдающийся актер с образованием, очень бывалый, много видевший и за границей, с наклонностью к литературе (как переводчик), очень влюбленный в свое дело,
приятный, воспитанный человек, не без юмора, довольно любимый товарищами. Подъедала его страсть к картежной
игре, и он из богатого человека постарался превратиться в бедняка.
Карты считались очень опасным развлечением, в них дозволялось играть только на святки и на пасху. Зато в эти праздники мы с упоением дулись с утра до вечера в «дураки», «свои козыри» и «мельники». И главное праздничное ощущение в воспоминании: после длинного предпраздничного поста —
приятная, немножко тяжелая сытость от мяса, молока, сдобного хлеба, чисто убранные комнаты, сознание свободы от занятий — и ярая, целыми днями, карточная
игра.
И так дальше… Очень
приятная была
игра. Приятно было из уст Любы слышать «ты» и «Витечка», приятно было говорить Кате: «Ты, Катечка, врешь». Я в восторге пришел домой, стал обучать
игре братьев и сестер. Они с недоумением выслушали.
Дети любили друг друга, как дети, долго жившие под одной кровлей и сближенные привлекательною наружностью,
играми, известностью их будущности, для них непонятной, но представляемой им в
приятном виде родства.
И если при отце неприятно плакать, а капризничать даже опасно, то с нею слезы приобретают необыкновенно
приятный вкус и наполняют душу такою светлою грустью, какой нет ни в
игре, ни в смехе, ни даже в чтении самых страшных сказок.
Самое
приятное для графа занятие, за исключением
игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.