— Обедать? Спасибо. А я хотел
пригласить вас в ресторан, тут, на площади у вас, не плохой ресторанос, — быстро и звонко говорил Тагильский, проходя в столовую впереди Самгина, усаживаясь к столу. Он удивительно не похож был на человека, каким Самгин видел его в строгом кабинете Прейса, — тогда он казался сдержанным, гордым своими знаниями, относился к людям учительно, как профессор к студентам, а теперь вот сорит словами, точно ветер.
Неточные совпадения
Тагильский вытер платком лысину и надел шляпу. Самгин, наоборот, чувствовал тягостный сырой холод
в груди, липкую, почти ледяную мокрядь на лице. Тревожил вопрос: зачем этот толстяк устроил ему свидание с Безбедовым? И, когда Тагильский предложил обедать
в ресторане, Самгин
пригласил его к себе,
пригласил любезно, однако стараясь скрыть, что очень хочет этого.
На декорированных стенах
ресторана, как и во всех павильонах выставки, висели гербы Нижнего Новгорода, причем фигура герба — олень, выкрашенный
в красную краску, — вызывала веселое настроение: уж
в очень игривой позе этот олень был изображен живописцем. Амфитеатров, когда
приглашал кого-нибудь
в ресторан, всегда говорил...
Писал я ее под конец моего житья
в Париже. И когда кончил, то
пригласил Вырубова и Петунникова, моих сожителей,
в ресторан Пале-Рояля,
в отдельный кабинет, и там до поздних часов ночи читал им драму. Она им очень понравилась. Но я и тогда не мечтал ставить ее.
У Герцена собирались по средам
в довольно обширном салоне их меблированной квартиры. Только эту комнату я и помню, кроме передней.
В спальню А.И. (где он и работал и умер) я не заходил, так же как на женскую половину. Званых обедов или завтраков что-то не помню. Раза два Герцен
приглашал обедать
в рестораны.
Милль
пригласил меня сразу обедать
в ресторан парламента,
в то его отделение, куда допускались лица, не принадлежащие к представительству. И вот, когда подали спаржу с двумя соусами, английским и польским, то Милль, выбрав английский, как бы извинился передо мною, что он предпочитает этот соус, хотя он ест его только по привычке, а не потому, что стоит его есть.
На тогдашней выставке
в Елисейских полях Дюма
пригласил меня на завтрак
в летний
ресторан"Le Doyen", долго ходил со мною по залам и мастерски характеризовал мне и главные течения, и отдельные новые таланты. С нами ходил и его приятель — кажется, из литераторов, близко стоявших к театру. И тут опять Дюма выказал себя на мою тогдашнюю оценку русского слишком откровенным и самодовольным насчет своих прежних любовных связей.
— На улице говорить неудобно, не проедете ли вы ко мне? — заискивающе начал Григорий Александрович, жестом
приглашая Николая Герасимовича сесть
в поданную уже к подъезду
ресторана изящную полуколяску, запряженную кровным рысаком.