Неточные совпадения
Когда он вышел, Грэй посидел несколько времени, неподвижно
смотря в полуоткрытую дверь, затем перешел к себе. Здесь он то сидел, то ложился; то, прислушиваясь к треску брашпиля, выкатывающего громкую цепь, собирался выйти
на бак, но вновь задумывался и возвращался к столу, чертя по клеенке пальцем прямую быструю линию. Удар кулаком в дверь вывел его из маниакального состояния; он повернул ключ, впустив Летику. Матрос, тяжело дыша, остановился с видом гонца, вовремя предупредившего казнь.
Тогда он поехал в Кисловодск, прожил там пять недель и, не торопясь, через Тифлис,
Баку, по Каспию в Астрахань и по Волге поднялся до Нижнего, побывал
на ярмарке,
посмотрел, как город чистится, готовясь праздновать трехсотлетие самодержавия, с той же целью побывал в Костроме.
Тут я заметил остальных. Это были двое немолодых людей. Один — нервный человек с черными
баками, в пенсне с широким шнурком. Он
смотрел выпукло, как кукла, не мигая и как-то странно дергая левой щекой. Его белое лицо в черных
баках, выбритые губы, имевшие слегка надутый вид, и орлиный нос, казалось, подсмеиваются. Он сидел, согнув ногу треугольником
на колене другой, придерживая верхнее колено прекрасными матовыми руками и рассматривая меня с легким сопением. Второй был старше, плотен, брит и в очках.
Виновник всей этой суматохи, уже успевший вытащить ноги из вязкого дна и выйти из воды, величественно стоял
на берегу,
смотря на барахтавшуюся в воде массу людей. Он промок до последней нитки и действительно замочил себе и длинные
баки. Вода текла по его одежде; полные воды лакированные голенища раздулись, а он все кричал, поощряя солдат...
На другой день утром он стоял в кабинете исправника,
смотрел круглыми глазами
на красное, в седых
баках, сердитое лицо Вормса, бил себя кулаком в грудь против сердца и, захлебываясь новым для него чувством горечи и падения куда-то, рассказывал...
Но он, как подвахтенный, не счел возможным принять предложение и, поблагодарив матросов, остался
на своем месте,
на котором можно было и
посматривать вперед, и видеть, что делается
на баке, и в то же время слушать этого необыкновенно симпатичного Бастрюкова.
— Ну, вот, этот самый Барабанов, как услыхал, что Егорка хвастает, и говорит — тоже упрямый человек был: «
Посмотрим, кто кого; я, говорит, его, подлеца, исправлю, я, говорит, и не таких покорял…» И стал он с этого самого дня Кирюшкина вовсе изводить… Каждый день при себе драл
на баке как Сидорову козу.
Только всего и сказал, а как пришел это Кирюшкин от старшего офицера
на бак,
смотрим — чудеса: совсем не куражится и какой-то в лице другой стал…
Через пять минут четыре матроса уже сидели в отгороженном пространстве
на палубе, около
бака, и перед ними стояла ендова водки и чарка. Матросы любопытно
посматривали, что будет дальше. Некоторые выражали завистливые чувства и говорили...
— Будь это с другим капитаном, я, братцы, чарок десять выдул бы, — хвалился Ковшиков потом
на баке. — Небось не
смотрел бы этому винцу в глаза. А главная причина — не хотел огорчать нашего голубя… Уж очень он добер до нашего брата… И ведь пришло же в голову чем пронять!.. Поди ж ты… Я, братцы, полагал, что по крайней мере в карцырь посадит
на хлеб,
на воду да прикажет не берег не пускать, а он что выдумал?!. Первый раз, братцы, такое наказание вижу!