Неточные совпадения
Толстый дворецкий, блестя круглым бритым лицом и крахмаленным бантом белого галстука, доложил, что кушанье готово, и дамы поднялись. Вронский попросил Свияжского подать руку Анне Аркадьевне, а сам
подошел к Долли. Весловский прежде Тушкевича подал руку
княжне Варваре, так что Тушкевич с управляющим и доктором пошли одни.
Дарья Александровна
подошла к остановившемуся шарабану и холодно поздоровалась с
княжной Варварой. Свияжский был тоже знакомый. Он спросил, как поживает его чудак-приятель с молодою женой, и, осмотрев беглым взглядом непаристых лошадей и с заплатанными крыльями коляску, предложил дамам ехать в шарабане.
Я
подошел к пьяному господину, взял его довольно крепко за руку и, посмотрев ему пристально в глаза, попросил удалиться, — потому, прибавил я, что
княжна давно уж обещалась танцевать мазурку со мною.
Тусклая бледность покрывала милое лицо
княжны. Она стояла у фортепьяно, опершись одной рукой на спинку кресел: эта рука чуть-чуть дрожала; я тихо
подошел к ней и сказал...
Княжна подошла к своей матери и рассказала ей все; та отыскала меня в толпе и благодарила. Она объявила мне, что знала мою мать и была дружна с полдюжиной моих тетушек.
Войдя в залу, я спрятался в толпе мужчин и начал делать свои наблюдения. Грушницкий стоял возле
княжны и что-то говорил с большим жаром; она его рассеянно слушала, смотрела по сторонам, приложив веер
к губкам; на лице ее изображалось нетерпение, глаза ее искали кругом кого-то; я тихонько
подошел сзади, чтоб подслушать их разговор.
Между тем
княжна Мери перестала петь. Ропот похвал раздался вокруг нее; я
подошел к ней после всех и сказал ей что-то насчет ее голоса довольно небрежно.
Поэтому, когда мне приходилось выходить, я прямо
подходил или
к сестре, или
к одной из некрасивых
княжон и,
к несчастию, никогда не ошибался.
Княжна подходит к моему другу и в несколько минут исключительно завладевает его вниманием.
Княжна, в каком-то уж совершенно воздушном, с бесчисленным числом оборок, кисейном платье, с милым и веселым выражением в лице,
подошла к отцу, поцеловала у него руку и подала ему ценную черепаховую сигарочницу, на одной стороне которой был сделан вышитый шелками по бумаге розан. Это она подарила свою работу, секретно сработанную и секретно обделанную в Москве.
Раздав все подарки,
княжна вбежала по лестнице на террасу,
подошла и отцу и поцеловала его, вероятно, за то, что он дал ей случай сделать столько добра. Вслед за тем были выставлены на столы три ведра вина, несколько ушатов пива и принесено огромное количество пирогов. Подносить вино вышел камердинер князя, во фраке и белом жилете. Облокотившись одною рукою на стол, он обратился
к ближайшей толпе...
Словом, маленький роман разрешался и приходил
к концу. На третий день после возвращения Кати
к нам наверх я заметила, что она все утро глядит на меня такими чудными глазками, такими долгими взглядами… Несколько раз я встречала эти взгляды, и каждый раз мы обе краснели и потуплялись, как будто стыдились друг друга. Наконец
княжна засмеялась и пошла от меня прочь. Ударило три часа, и нас стали одевать для прогулки. Вдруг Катя
подошла ко мне.
Но
княжна училась очень рассеянно. Перед тем как идти
к обеду, она
подошла ко мне, вся разгоревшись, со смехом на губах, остановилась против меня, схватила меня за плечи и сказала торопливо, как будто чего-то стыдясь...
Княжна подошла к дому Топоркова и робко, с замиранием сердца, дернула за звонок. Через минуту за дверью послышались шаги. Маруся почувствовала, что у нее леденеют и подгибаются ноги. В двери щелкнул замок, и Маруся увидела перед собой вопросительное лицо смазливой горничной.
Для князя Андрея началось «пробуждение от жизни». Приезжает
княжна Марья с его сыном. Она поспешно
подходит к брату, давя рыдания, — и вдруг замедляет шаг, и рыдания замирают. «Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватою.
Во время одной из прогулок князя и
княжны по зиновьевскому саду они
подошли к стеклянной китайской беседке, стоявшей в конце сада над обрывом. Из беседки открывался прекрасный вид на поле и лес. Был шестой час вечера, и солнце уже не обжигало земли своими все же ослабевшими после полудня лучами.
Княжна Людмила и князь Сергей Сергеевич вошли в беседку.
Панихида уже
подходила к концу, как вдруг Капитолина Андреевна пошатнулась и упала на руки подоспевших мужчин, в числе которых был и граф Довудский, стоявший сзади
княжны Баратовой.
Тимошка Хлоп где-то разыскал его и привел
к Лукьяновичу, а тот вручил ему тельник и перстень убитых в Тверском Отрочьем монастыре отца и сына Воротынских, подучил что говорить, да и
подослал к князю Василию, чтобы и тебя извести, так как от Таньки знал он о любви твоей
к княжне Евпраксии, и ее добыть, да и князю Василию чтобы от царя не поздоровилось.
Князь Александр Павлович, отправляясь спать,
подошел к Николаю Леопольдовичу, беседовавшему, по обыкновению, с
княжной.
Она
подошла к висевшему на стене громадному зеркалу и сама невольно залюбовалась на себя. Никогда — она должна была сознаться в этом сама себе — она не была так хороша, как сегодня. С пылающими щеками, с мечущими положительно искры страсти глазами,
княжна имела вид вакханки настоящей демонической красоты.
— Здравствуй, милая, — отвечала
княжна и, встав с кресла,
подошла к двери будуара и, плотно затворив ее, опустила тяжелую портьеру.
Княжна тихо
подошла к отцу, сделав всем троекратный поясной поклон.
Княжна подошла к стоявшей в будуаре шифоньерке из карельской березы с бронзовой инкрустацией, отперла один из ящиков и вынула ключ.
Чем ближе
подходил час свиданья с графом Иосифом Яновичем Свянторжецким, тем,
к своему удивлению,
княжна чувствовала все большее и большее оживление, странно смешанное с нетерпением ожидания.
Княжна Александра Яковлевна между тем
подошла к дивану и положила свою руку на голову брата. Она тотчас же отняла эту руку, ощутив под ней могильный холод.
Княжна сошла с постели,
подошла к единственной двери, несколько раз толкнула ее, но дверь оказалась запертою.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми, вечерними лучами, в открытые окна, осветило комнату и часть сафьянной, подушки, на которую смотрела
княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и
подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
— Mais, mon prince, [Но, князь,] говорила Анна Михайловна, — после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, — обратилась она
к молодому человеку, который, вплоть
подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо
княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василия.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку
княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся
к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После
княжны он
подошел к руке m-lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m-lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на
княжну.
«Quelle délicatesse», [Какая деликатность,] — подумала
княжна. — Неужели Amélie (так звали m-lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне? — Она
подошла к m-lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль
подошел к руке маленькой княгини.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась
к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице,
подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
Часто
подходя к заветному комоду,
княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
«Они вероятно думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтоб они остались на своих местах и сама уеду, бросив их на произвол французов», думала
княжна Марья. «Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что André еще больше бы сделал на моем месте», думала она,
подходя в сумерках
к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Когда уже граф выходил из комнаты,
княжна Марья быстрыми шагами
подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала...
Княжна Марья
подходила в тот день с особенным трепетом
к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, чтò она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячею водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Губернаторша подводила его
к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка
княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла рассчитываясь за карты, когда Ростов
подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
Толпа скучиваясь зашевелилась, и быстро снялись шляпы.
Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами, в платье, близко
подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что
княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала как быть. Но опять сознание того, что она — представительница отца и брата, придало ей силы и она смело начала свою речь.
Наташа
подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ
княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала
княжне Марье, что все недоразумения их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее, ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
Караульный тут, который в доску для безопасности бил,
подходит.
Княжна к нему: «Не проходил ли кто незнакомый через двор, по какому случаю в поздний час пение?»
«Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и,
подошедши к двери, заглянул в детскую.
Княжна Марья всё стояла у кровати и тихо качала ребенка.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя.
Княжна Марья тоже
подошла к нему.
— Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, — прошептала со вздохом
княжна Марья. — Князь Андрей
подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая
княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец-доктор
подошел к Лоррену.
Княжна Марья вошла
к отцу и
подошла к кровати.
Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами
подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневною поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку...
Михаил Иваныч
подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на
княжну Марью и Десаля, ушел
к себе.
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что-то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх
к отцу,
подошла к нему, взяла его за руку, потянула
к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из-за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что́ делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не
подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился
к старшей
княжне и с нею вместе направился в глубь спальни,
к высокой кровати под шелковыми занавесами.
— Бог помилует, никогда дохтура не нужны, — говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофною гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу.
Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок,
подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
После похорон отца,
княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала
к себе.
К двери
подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел опросить приказания об отъезде. (Это было ещё до разговора Алпатыча с Дроном.)
Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтоб ее оставили в покое.