Неточные совпадения
Поймал его Пахомушка,
Поднес к огню, разглядывал
И молвил: «Пташка малая,
А ноготок востер!
Дыхну — с ладони скатишься,
Чихну — в огонь укатишься,
Щелкну — мертва покатишься,
А все ж ты, пташка малая,
Сильнее
мужика!
Окрепнут скоро крылышки,
Тю-тю! куда ни вздумаешь,
Туда и полетишь!
Ой ты, пичуга малая!
Отдай свои нам крылышки,
Все царство облетим,
Посмотрим, поразведаем,
Поспросим — и дознаемся:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси...
Левин
отдал косу Титу и с
мужиками, пошедшими к кафтанам за хлебом, чрез слегка побрызганные дождем ряды длинного скошенного пространства пошел к лошади. Тут только он понял, что не угадал погоду, и дождь мочил его сено.
— Да так же и вести, как Михаил Петрович: или
отдать исполу, или внаймы
мужикам; это можно, но только этим самым уничтожается общее богатство государства. Где земля у меня при крепостном труде и хорошем хозяйстве приносила сам-девять, она исполу принесет сам-третей. Погубила Россию эмансипация!
—
Отдай этому
мужику; он не откажется.
Впрочем, когда приметивший
мужик уличал его тут же, он не спорил и
отдавал похищенную вещь; но если только она попадала в кучу, тогда все кончено: он божился, что вещь его, куплена им тогда-то, у того-то или досталась от деда.
Ноздрев приказал тот же час
мужиков и козлы вон и выбежал в другую комнату
отдавать повеления.
Уже он видел себя действующим и правящим именно так, как поучал Костанжогло, — расторопно, осмотрительно, ничего не заводя нового, не узнавши насквозь всего старого, все высмотревши собственными глазами, всех
мужиков узнавши, все излишества от себя оттолкнувши,
отдавши себя только труду да хозяйству.
— Я уже не говорю о том, что я, например, не без чувствительных для себя пожертвований, посадил
мужиков на оброк и
отдал им свою землю исполу. [«
Отдать землю исполу» —
отдавать землю в аренду за половину урожая.] Я считал это своим долгом, самое благоразумие в этом случае повелевает, хотя другие владельцы даже не помышляют об этом: я говорю о науках, об образовании.
— От
мужика ты… мы ничего не услышим, кроме:
отдайте мне землю, — ответил Самгин, неохотно и ворчливо.
— Что же с домом делать? Куда серебро, белье, брильянты, посуду девать? — спросила она, помолчав. —
Мужикам, что ли,
отдать?
Личным приказом она удостаивала немногих: по домашнему хозяйству Василисе
отдавала их, а по деревенскому — приказчику или старосте. Кроме Василисы, никого она не называла полным именем, разве уже встретится такое имя, что его никак не сожмешь и не обрежешь, например,
мужики: Ферапонт и Пантелеймон так и назывались Ферапонтом и Пантелеймоном, да старосту звала она Степан Васильев, а прочие все были: Матрешка, Машутка, Егорка и т. д.
— В каких, значит, смыслах землю
отдать? — сказал один, средних лет,
мужик в поддевке.
Нехлюдов сделал усилие над собой и начал свою речь тем, что объявил
мужикам о своем намерении
отдать им землю совсем.
Мужики молчали, и в выражении их лиц не произошло никакого изменения.
— И рад бы
отдать, — сказал он, — да кому и как? Каким
мужикам? Почему вашему обществу, а не Деминскому? (Это было соседнее село с нищенским наделом.)
С прямотой и решительностью молодости он не только говорил о том, что земля не может быть предметом частной собственности, и не только в университете писал сочинение об этом, но и на деле
отдал тогда малую часть земли (принадлежавшей не его матери, а по наследству от отца ему лично)
мужикам, не желая противно своим убеждениям владеть землею.
— Это хороший
мужик, — заговорил Коля Смурову. — Я люблю поговорить с народом и всегда рад
отдать ему справедливость.
— Да притом, — продолжал он, — и мужики-то плохие, опальные. Особенно там две семьи; еще батюшка покойный, дай Бог ему царство небесное, их не жаловал, больно не жаловал. А у меня, скажу вам, такая примета: коли отец вор, то и сын вор; уж там как хотите… О, кровь, кровь — великое дело! Я, признаться вам откровенно, из тех-то двух семей и без очереди в солдаты
отдавал и так рассовывал — кой-куды; да не переводятся, что будешь делать? Плодущи, проклятые.
Мужика посадили в острог и
отдали под суд.
Тем не менее на первый раз она решилась быть снисходительною. Матренку сослали на скотную и, когда она оправилась, возвратили в девичью. А приблудного сына окрестили, назвали Макаром (всех приблудных называли этим именем) и
отдали в деревню к бездетному
мужику «в дети».
— Ладно, после с тобой справлюсь. Посмотрю, что от тебя дальше будет, — говорит она и, уходя, обращается к сестрицыной горничной: — Сашка! смотри у меня! ежели ты записочки будешь переносить или другое что, я тебя… Не посмотрю, что ты кузнечиха (то есть обучавшаяся в модном магазине на Кузнецком мосту), — в вологодскую деревню за самого что ни на есть бедного
мужика замуж
отдам!
Но все-таки в своей щедрости мы, кажется, хватили через край; можно было бы «из уважения», как говорят
мужики,
отдать японцам пять-шесть Курильских островов, ближайших к Японии, а мы
отдали 22 острова, которые, если верить японцам, приносят им теперь миллион ежегодного дохода.]
Я. Но как то случилося, что тебя
отдают из деревни в рекруты? Из деревень берут в солдаты обыкновенно одних крестьян и русских, а ты, я вижу, не
мужик и не русский.
Мужик не очень охотно поехал; он, кажется, не совсем доверял, что ему
отдадут обещанные деньги.
Он постоянно в своих мнениях
отдавал преимущество солдатам перед дворовыми и
мужиками.
— Ничего не надо! Вздумайте-ка только это вы завести, у вас все сейчас бедными притворятся. Мы ведь,
мужики — плуты… Вы не то что позволяйте которому оброку не доносить, пусть он платит, как следует, а потом мне, что ли, хоть из оброку и
отдадите, сколько пожелаете, а я в дом это к нему и пошлю, будто жалованья ему прибавляю, а коли не станет заслуживать того, так отдеру.
— Ну, вот и слава богу! — отвечала почтенная старушка, — теперь, стало быть, ты как захочешь, так и будешь решать! А у меня кстати с птенцовскими
мужиками дело об лугах идет; двадцать лет длится — ни взад, ни вперед! То мне
отдадут во владенье, то опять у меня отнимут и им
отдадут. Да этак раз с десять уж. А теперь, по крайности, хоть конец будет: как тебе захочется, так ты и решишь.
Когда давеча Николай Осипыч рассказывал, как он ловко мужичков окружил, как он и в С., и в Р. сеть закинул и довел людей до того, что хоть задаром хлеб
отдавай, — разве Осип Иваныч вознегодовал на него? разве он сказал ему:"Бездельник! помни, что
мужику точно так же дорога его собственность, как и тебе твоя!"? Нет, он даже похвалил сына, он назвал
мужиков бунтовщиками и накричал с три короба о вреде стачек, отнюдь, по-видимому, не подозревая, что «стачку», собственно говоря, производил он один.
Само собой, следствие; ну, невзначай так невзначай, и суд уездный решил дело так, что предать, мол, это обстоятельство воле божьей, а
мужика отдать на излечение уездному лекарю.
— Я и сам не знаю, но надо достать, а потом расчет у меня самый верный: у меня есть человек — Иван Голован, из полковых конэсеров, очень не умен, а золотой
мужик — честный, и рачитель, и долго у азиатов в плену был и все их вкусы отлично знает, а теперь у Макария стоит ярмарка, я пошлю туда Голована заподрядиться и образцов взять, и задатки будут… тогда… я, первое, сейчас эти двадцать тысяч
отдам…
Вся губерния, я думаю, знает, что у вас сундуки трещат от последних грошей, которые
отдает вам бедный
мужик и оборванный чиновник.
Замечательный русский поэт, не лишенный притом остроумия, увидев в первый раз на сцене великую Рашель, воскликнул в восторге: «Не променяю Рашель на
мужика!» Я готов пойти дальше: я и всех русских мужичков
отдам в обмен за одну Рашель.
Развязки нехитрых романов девичьей обыкновенно бывали очень строгие и даже бесчеловечные (виновную выдавали замуж в дальнюю деревню, непременно за мужика-вдовца, с большим семейством; виновного — разжаловывали в скотники или
отдавали в солдаты); но воспоминания об этих развязках как-то стерлись (память культурных людей относительно прошлого их поведения вообще снисходительна), а самый процесс сослеживания «амурной интриги» так и мелькал до сих пор перед глазами, словно живой.
Он знает, что
мужик всегда нуждается, всегда ищет занять и всегда же
отдает без обмана, с лихвой.
— Евгенья Петровна! — заговорил он тихо и жалобно. — Ну, пожалей же меня! Полюби! Как нищий, прошу, — во всём поверю тебе, всё буду делать, как велишь! Скажи мне:
отдай всё
мужикам, —
отдам я!
Ну,
мужик, обнаковенно, к мировому, а Вукол Логиныч к Павлу Митричу: «Тысячи не пожалею, только
мужику не
отдавать бы этих пятнадцати рублей».
Многие сметливые
мужики дают даже денег бедному, обремененному семейством соседу, с тем чтобы тот
отдал им на «воспитание» сынишку; они обязуются платить за приемыша подати, справляют за него все повинности.
— Э-э-эх, кормилец! да статочное ли дело, глядя на нашу жизнь, да на нашу нищету, чтоб охотой пошла? Солдатка самая и та такой нужды на себя принять не захочет. Какой
мужик девку к нам во двор
отдаст? Отчаянный не
отдаст. Ведь мы голь, нищета. Одну, скажут, почитай, что с голоду заморили, так и моей то же будет. Кто
отдаст? — прибавила она, недоверчиво качая головой: — рассуди, ваше сиятельство.
Боркин. Уф, утомился… Кажется, со всеми здоровался. Ну, что новенького, господа? Нет ли чего-нибудь такого особенного, в нос шибающего? (Живо Зинаиде Саввишне.) Ах, послушайте, мамаша… Еду сейчас к вам… (Гавриле.) Дай-ка мне, Гаврюша, чаю, только без кружовенного варенья! (Зинаиде Саввишне.) Еду сейчас к вам, а на реке у вас
мужики с лозняка кору дерут. Отчего вы лозняк на откуп не
отдадите?
В передней мы натолкнулись на
мужика в разорванной красной рубахе; одной рукой он держался за стену, стараясь сохранить равновесие. По красному лицу и блуждающему взгляду мутных глаз можно было принять этого
мужика за труднобольного, если бы от него не
отдавало на целую версту специфическим ароматом перегорелой водки.
Пока
мужик горевал, добрые люди и надоумили:
отдать бешеную корову башкирам.
Встретились обе шайки случайно, при разгроме одной и той же винной лавки, и, вместо того чтобы вступить в пререкания и борьбу, побратались за бутылкой. А обоих атаманов, стоявших начеку с небрежно опущенными маузерами, пьяные
мужики, суя в руки бутылки с отбитыми горлышками, толкали друг к другу и убеждали помириться. И Васька, также пьяный, вдруг прослезился и
отдал маузер Митрофану, говоря слезливо...
Мужик засмеялся и достал из-за пазухи здоровую краюху хлеба. Арефа только перекрестился: господь невидимо пищу послал. Потом он переломил краюху пополам и
отдал одну половинку назад.
— А я к тебе, Матвевна! — совсем другим голосом заговорила старуха. — Ребятишки-то со вчерашнего дня не едали, а хлеба-то ни маковой росинки… Мне бы хоть полковрижки? Как только деньги
мужики получат за золото, сейчас тебе
отдам.
— Кабы вы меня слушали, этого бы не было. Говорил я тогда: не нужно
мужикам Светлички
отдавать — нет,
отдали. А пустошоночка-то какая! кругленькая, веселенькая, двадцать десятинок — в самую могуту! И лесок березовый по ней, грибов сколько, всё белые. Все село туда за грибами ходит. Выстроили бы там домок, в препорцию; как захотели, так и жили бы.
— Братцы, — говорил бедный
мужик задыхающимся голосом, — братцы! Что вы со мною сделали?.. Куды я пойду теперь?.. Братцы, если в вас душа есть,
отдайте мне мою лошаденку… куды она вам?.. Ребятишки, вишь, у меня махонькие… пропадем мы без нее совсем… братцы, в Христа вы не веруете!..
— Право, кабы знал, пособил бы ему, ей-богу бы пособил, — сказал ярославец. — Послушай, брат хозяин, полно тебе жидоморничать; ну, что ты с него возьмешь, ей-богу, грех тебе будет,
отдай ему полушубок… Э! Не видал, что ли, полушубка ты крестьянского?.. Слышишь,
мужик бедный, неимущий… Право,
отдай; этим, брат, не разживешься; пра,
отдай!..
— Да вот, батюшка, у вас здесь мужичок находится, Антоном звать; прикажите ему
отдать мне деньги; с самой весны, почитай, молол он у меня, по сю пору не
отдает; да еще встрелся я как-то с ним, на ярманку вы его, что ли, посылать изволили, так еще грубиянить зачал, как я ему напомнил… уж такой-то
мужик пропастный… батюшка…
— А саранда рубли крууг, де гаджо лове ватопаш, сытуте лове? (А сорок рублей ст́оит, да
мужик отдаст за половину: деньги у вас есть?) — сказал первый.
—
Мужик, сударыня, не знает, кому прикажете
отдать, — опять сказала Дуняша.
— Да; на другой день пристав приехал, расспросил обо мне и послал к графине: действительно ли я с нею? Оттуда дворник их знакомого художника прислал, тот поручился, меня и отпустили. А у
мужика там, в части, рубль пропал. Он после сказал мне: «Это твоя вина, — я за тебя заключался, — ты должен мне воротить», — я
отдал…