Неточные совпадения
Люди наши, заслышав приказ, вытащили весь багаж на палубу и стояли
в ожидании, что делать. Между вещами я заметил зонтик, купленный мной
в Англии и валявшийся где-то
в углу
каюты. «Это зачем ты взял?» — спросил я Тимофея. «Жаль
оставить», — сказал он. «Брось за борт, — велел я, — куда всякую дрянь везти?» Но он уцепился и сказал, что ни за что не бросит, что эта вещь хорошая и что он охотно повезет ее через всю Сибирь. Так и сделал.
Шум над головою становился всё тише, пароход уже не дрожал и не бухал по воде. Окно
каюты загородила какая-то мокрая стена; стало темно, душно, узлы точно распухли, стесняя меня, и всё было нехорошо. Может быть, меня так и
оставят навсегда одного
в пустом пароходе?
Мало того, по молчанию Бутлера относительно ее имени, — а, как я уже говорил, портрет
в каюте Геза не
оставлял ему сомнений, — я думал, что хотя и не понимаю ничего, но будет лучше, если болт исчезнет.
И все эти учения, казалось, не
оставляли желать ничего лучшего, но Андрей Николаевич все-таки продолжал быть озабоченным и за обедом, и за чаем, и когда он показывался
в кают-компании, непременно заводил речь о близости адмиральского смотра.
Содержатель кают-компании, тот самый красивый блондин, который ушел
в плавание,
оставив на родине молодую жену, спустился по трапу к малайским лодкам и, держась за фалреп, стал смотреть, что такое привезли. Он торговался, желая купить подешевле кур и ананасы.
И с этими словами Володя раскланялся и ушел к себе
в каюту,
оставив патеров
в дураках.
Володя хотел, было, идти жаловаться к старшему офицеру, но тотчас же
оставил эту мысль. К чему поднимать историю и жаловаться? Он еще с корпуса имел отвращение к «фискальству» и всяким жалобам. Нет, он лучше
в кают-компании при всех выскажет Первушину всю гнусность его поведения. Этак будет лучше; пусть он знает, что даром ему пакости не пройдут. Ему теперь нельзя будет прибегать к уловкам и заметать хвостом свои фокусы.
Между тем разговоры
в капитанской
каюте становились шумнее, и не только король и его дядя, но даже и мистер Вейль непрочь был
оставить Гонолулу и пост первого министра и поступить на «Коршун» хотя бы помощником милейшего мистера Кенеди, ирландца, учителя английского языка, который,
в свою очередь, кажется, с большим удовольствием променял бы свои занятия и свое небольшое жалованье на обязанности и пять тысяч долларов содержания первого министра гавайского короля.
Грейг должен был
оставить Плимут ранее, чем предполагал: по его замечанию что-то очень много любопытных стали посещать его корабль, и из расспросов незваных гостей было видно, что они догадываются о заключении
в одной из
кают корабля «Трех иерархов» таинственной пленницы.
В каюте Серафимы стемнело. Она ждала Теркина к чаю и немного вздремнула, прислонившись к двум подушкам. Одну из них предложил ей Теркин. У нее взята была с собою всего одна подушка. Когда она собралась на пароход, пришлось
оставить остальные дома, вместе со множеством другого добра: мебели, белья столового и спального, зимнего платья, даже серебра, всяких ящичков и туалетных вещиц, принадлежавших ей, а не Рудичу, купленных на ее деньги.