Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и
ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает
ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
—
Думал он сам, на Аришу-то глядя:
«Только бы
ноги Господь воротил!»
Как
ни просил за племянника дядя,
Барин соперника в рекруты сбыл.
Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них
ни одной, котора, став на задни
ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою.
Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти на волоску. Скажи всю правду; если б я греха не побоялся, я бы те, не говоря еще
ни слова, за
ноги да об угол. Да не хочу губить души, не найдя виноватого.
Оставшись в отведенной комнате, лежа на пружинном тюфяке, подкидывавшем неожиданно при каждом движении его руки и
ноги, Левин долго не спал.
Ни один разговор со Свияжским, хотя и много умного было сказано им, не интересовал Левина; но доводы помещика требовали обсуждения. Левин невольно вспомнил все его слова и поправлял в своем воображении то, что он отвечал ему.
Утренняя роса еще оставалась внизу на густом подседе травы, и Сергей Иванович, чтобы не мочить
ноги, попросил довезти себя по лугу в кабриолете до того ракитового куста, у которого брались окуни. Как
ни жалко было Константину Левину мять свою траву, он въехал в луг. Высокая трава мягко обвивалась около колес и
ног лошади, оставляя свои семена на мокрых спицах и ступицах.
— Тоже сломал
ногу, говорят, — говорил генерал. — Это
ни на что не похоже.
Махая всё так же косой, он маленьким, твердым шажком своих обутых в большие лапти
ног влезал медленно на кручь и, хоть и трясся всем телом и отвисшими ниже рубахи портками, не пропускал на пути
ни одной травинки,
ни одного гриба и так же шутил с мужиками и Левиным.
Он видел, что мало того, чтобы сидеть ровно, не качаясь, — надо еще соображаться,
ни на минуту не забывая, куда плыть, что под
ногами вода, и надо грести, и что непривычным рукам больно, что только смотреть на это легко, а что делать это, хотя и очень радостно, но очень трудно.
Казалось, как будто он хотел взять их приступом; весеннее ли расположение подействовало на него, или толкал его кто сзади, только он протеснялся решительно вперед, несмотря
ни на что; откупщик получил от него такой толчок, что пошатнулся и чуть-чуть удержался на одной
ноге, не то бы, конечно, повалил за собою целый ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с изумлением, смешанным с довольно тонкой иронией, но он на них не поглядел; он видел только вдали блондинку, надевавшую длинную перчатку и, без сомнения, сгоравшую желанием пуститься летать по паркету.
Надворные советники, может быть, и познакомятся с ним, но те, которые подобрались уже к чинам генеральским, те, бог весть, может быть, даже бросят один из тех презрительных взглядов, которые бросаются гордо человеком на все, что
ни пресмыкается у
ног его, или, что еще хуже, может быть, пройдут убийственным для автора невниманием.
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться в широком размере, всё что
ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и
ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
Не один господин большой руки пожертвовал бы сию же минуту половину душ крестьян и половину имений, заложенных и незаложенных, со всеми улучшениями на иностранную и русскую
ногу, с тем только, чтобы иметь такой желудок, какой имеет господин средней руки; но то беда, что
ни за какие деньги, нижé имения, с улучшениями и без улучшений, нельзя приобресть такого желудка, какой бывает у господина средней руки.
А уж куды бывает метко все то, что вышло из глубины Руси, где нет
ни немецких,
ни чухонских,
ни всяких иных племен, а всё сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, — одной чертой обрисован ты с
ног до головы!
— Здесь Ноздрев, схвативши за руку Чичикова, стал тащить его в другую комнату, и как тот
ни упирался
ногами в пол и
ни уверял, что он знает уже, какая шарманка, но должен был услышать еще раз, каким образом поехал в поход Мальбруг.
«Вот, посмотри, — говорил он обыкновенно, поглаживая его рукою, — какой у меня подбородок: совсем круглый!» Но теперь он не взглянул
ни на подбородок,
ни на лицо, а прямо, так, как был, надел сафьяновые сапоги с резными выкладками всяких цветов, какими бойко торгует город Торжок благодаря халатным побужденьям русской натуры, и, по-шотландски, в одной короткой рубашке, позабыв свою степенность и приличные средние лета, произвел по комнате два прыжка, пришлепнув себя весьма ловко пяткой
ноги.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися
ни в зиму,
ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую
ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
— Женим, женим! — подхватил председатель. — Уж как
ни упирайтесь руками и
ногами, мы вас женим! Нет, батюшка, попали сюда, так не жалуйтесь. Мы шутить не любим.
Чичиков еще раз окинул комнату, и все, что в ней
ни было, — все было прочно, неуклюже в высочайшей степени и имело какое-то странное сходство с самим хозяином дома; в углу гостиной стояло пузатое ореховое бюро на пренелепых четырех
ногах, совершенный медведь.
Как я
ни боялся щекотки, я не вскочил с постели и не отвечал ему, а только глубже запрятал голову под подушки, изо всех сил брыкал
ногами и употреблял все старания удержаться от смеха.
Эпизод с перчаткой, хотя и мог кончиться дурно, принес мне ту пользу, что поставил меня на свободную
ногу в кругу, который казался мне всегда самым страшным, — в кругу гостиной; я не чувствовал уже
ни малейшей застенчивости в зале.
Я до того растерялся, что, вместо того чтобы танцевать, затопал
ногами на месте, самым странным,
ни с тактом,
ни с чем не сообразным образом, и, наконец, совершенно остановился.
Всех ты привела к
ногам моим: лучших дворян изо всего шляхетства, богатейших панов, графов и иноземных баронов и все, что
ни есть цвет нашего рыцарства.
— Ступай же, говорят тебе! — кричали запорожцы. Двое из них схватили его под руки, и как он
ни упирался
ногами, но был наконец притащен на площадь, сопровождаемый бранью, подталкиваньем сзади кулаками, пинками и увещаньями. — Не пяться же, чертов сын! Принимай же честь, собака, когда тебе дают ее!
Ни крика,
ни стону не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему на руках и
ногах кости, когда ужасный хряск их послышался среди мертвой толпы отдаленными зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, — ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст его, не дрогнулось лицо его.
Но неизвестный так погрузился в созерцание лесного сюрприза, что девочка успела рассмотреть его с головы до
ног, установив, что людей, подобных этому незнакомцу, ей видеть еще
ни разу не приходилось.
Случалось, что петлей якорной цепи его сшибало с
ног, ударяя о палубу, что не придержанный у кнека [Кнек (кнехт) — чугунная или деревянная тумба, кнехты могут быть расположены по парно для закрепления швартовых — канатов, которыми судно крепится к причалу.] канат вырывался из рук, сдирая с ладоней кожу, что ветер бил его по лицу мокрым углом паруса с вшитым в него железным кольцом, и, короче сказать, вся работа являлась пыткой, требующей пристального внимания, но, как
ни тяжело он дышал, с трудом разгибая спину, улыбка презрения не оставляла его лица.
И видел я тогда, молодой человек, видел я, как затем Катерина Ивановна, так же
ни слова не говоря, подошла к Сонечкиной постельке и весь вечер в
ногах у ней на коленках простояла,
ноги ей целовала, встать не хотела, а потом так обе и заснули вместе, обнявшись… обе… обе… да-с… а я… лежал пьяненькой-с.
Кабанов. Да не разлюбил; а с этакой-то неволи от какой хочешь красавицы жены убежишь! Ты подумай то: какой
ни на есть, а я все-таки мужчина, всю-то жизнь вот этак жить, как ты видишь, так убежишь и от жены. Да как знаю я теперича, что недели две никакой грозы надо мной не будет, кандалов этих на
ногах нет, так до жены ли мне?
А сам, как бурный вихрь, пустился,
Не взвидя света,
ни дорог,
Поколь, в овраг со всех махнувши
ног,
До-смерти не убился.
Позвольте вам вручить, напрасно бы кто взялся
Другой вам услужить, зато
Куда я
ни кидался!
В контору — всё взято,
К директору, — он мне приятель, —
С зарей в шестом часу, и кстати ль!
Уж с вечера никто достать не мог;
К тому, к сему, всех сбил я с
ног,
И этот наконец похитил уже силой
У одного, старик он хилый,
Мне друг, известный домосед;
Пусть дома просидит в покое.
— Я наняла каких-то шестерых, они и понесут гроб, — продолжала она и вдруг, топнув
ногою, сказала басовито: —
Ни одного цветка нигде, сволочи!..
— Что ты — спал? — хрипло спросил Дронов, задыхаясь, кашляя; уродливо толстый, с выпученным животом, он, расстегивая пальто, опустив к
ногам своим тяжелый пакет, начал вытаскивать из карманов какие-то свертки, совать их в руки Самгина. — Пища, — объяснил он, вешая пальто. — Мне эта твоя толстая дурында сказала, что у тебя
ни зерна нет.
— Вы подумайте — насколько безумное это занятие при кратком сроке жизни нашей! Ведь вот какая штука, ведь жизни человеку в обрез дано. И все больше людей живет так, что все дни ихней жизни — постные пятницы. И — теснота!
Ни вору,
ни честному —
ногу поставить некуда, а ведь человек желает жить в некотором просторе и на твердой почве. Где она, почва-то?
— Это — неправда! — гневно возразил Клим, чувствуя, что у него дрожат
ноги. — Ты
ни слова не говорила мне… впервые слышу! Что ты делаешь? — возмущенно спросил он.
Снова стало тихо; певец запел следующий куплет; казалось, что голос его стал еще более сильным и уничтожающим, Самгина пошатывало, у него дрожали
ноги, судорожно сжималось горло; он ясно видел вокруг себя напряженные, ожидающие лица, и
ни одно из них не казалось ему пьяным, а из угла, от большого человека плыли над их головами гремящие слова...
Бальзаминов. Нет, маменька, не оттого, что уменья нет, а оттого, что счастья нет мне
ни в чем. Будь счастье, так все бы было, и коляска, и деньги. И с другой невестой то же будет: вот посмотрите. Придет сваха, да такую весточку скажет, что на
ногах не устоишь.
Я
ни разу не натянул себе чулок на
ноги, как живу, слава Богу!
Илья Ильич высидел с теткой часа два чинно, не положив
ни разу
ноги на
ногу, разговаривая прилично обо всем; даже два раза ловко подвинул ей скамеечку под
ноги.
Появление Обломова в доме не возбудило никаких вопросов, никакого особенного внимания
ни в тетке,
ни в бароне,
ни даже в Штольце. Последний хотел познакомить своего приятеля в таком доме, где все было немного чопорно, где не только не предложат соснуть после обеда, но где даже неудобно класть
ногу на
ногу, где надо быть свежеодетым, помнить, о чем говоришь, — словом, нельзя
ни задремать,
ни опуститься, и где постоянно шел живой, современный разговор.
— Ты здоров? Не лежишь? Что с тобой? — бегло спросила она, не снимая
ни салопа,
ни шляпки и оглядывая его с
ног до головы, когда они вошли в кабинет.
Как бы то
ни было, но в редкой девице встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда, слова, поступка. У ней никогда не прочтешь в глазах: «теперь я подожму немного губу и задумаюсь — я так недурна. Взгляну туда и испугаюсь, слегка вскрикну, сейчас подбегут ко мне. Сяду у фортепьяно и выставлю чуть-чуть кончик
ноги…»
— Я не могу стоять:
ноги дрожат. Камень ожил бы от того, что я сделала, — продолжала она томным голосом. — Теперь не сделаю ничего,
ни шагу, даже не пойду в Летний сад: все бесполезно — ты умер! Ты согласен со мной, Илья? — прибавила она потом, помолчав. — Не упрекнешь меня никогда, что я по гордости или по капризу рассталась с тобой?
Утром рано Райский, не ложившийся спать, да Яков с Василисой видели, как Татьяна Марковна, в чем была накануне и с открытой головой, с наброшенной на плечи турецкой шалью, пошла из дому,
ногой отворяя двери, прошла все комнаты, коридор, спустилась в сад и шла, как будто бронзовый монумент встал с пьедестала и двинулся,
ни на кого и
ни на что не глядя.
— А я послушаюсь — и без ее согласия не сделаю
ни шагу, как без согласия бабушки. И если не будет этого согласия, ваша
нога не будет в доме здесь, помните это, monsieur Викентьев, — вот что!
Полоумную Феклушку нарисовал в пещере, очень удачно осветив одно лицо и разбросанные волосы, корпус же скрывался во мраке:
ни терпенья,
ни уменья не хватило у него доделывать руки,
ноги и корпус. И как целое утро высидеть, когда солнце так весело и щедро льет лучи на луг и реку…
В гостиной все были в веселом расположении духа, и Нил Андреич, с величавою улыбкой, принимал общий смех одобрения. Не смеялся только Райский да Вера. Как
ни комична была Полина Карповна, грубость нравов этой толпы и выходка старика возмутили его. Он угрюмо молчал, покачивая
ногой.
— Посмотрите:
ни одной черты нет верной. Эта
нога короче, у Андромахи плечо не на месте; если Гектор выпрямится, так она ему будет только по брюхо. А эти мускулы, посмотрите…
Представьте, что из шестидесяти тысяч жителей женщин только около семисот. Европеянок, жен, дочерей консулов и других живущих по торговле лиц немного, и те, как цветы севера, прячутся в тень, а китаянок и индианок еще меньше. Мы видели в предместьях несколько китайских противных старух; молодых почти
ни одной; но зато видели несколько молодых и довольно красивых индианок. Огромные золотые серьги, кольца, серебряные браслеты на руках и
ногах бросались в глаза.
Наконец они решились, и мы толпой окружили их: это первые наши гости в Японии. Они с боязнью озирались вокруг и, положив руки на колени, приседали и кланялись чуть не до земли. Двое были одеты бедно: на них была синяя верхняя кофта, с широкими рукавами, и халат, туго обтянутый вокруг поясницы и
ног. Халат держался широким поясом. А еще? еще ничего;
ни панталон, ничего…