Неточные совпадения
Но в продолжение того, как он сидел в жестких своих креслах, тревожимый мыслями и бессонницей, угощая усердно Ноздрева и всю родню его, и перед ним теплилась сальная свечка, которой светильня давно уже накрылась нагоревшею черною шапкою, ежеминутно грозя погаснуть, и глядела ему в окна слепая, темная ночь, готовая посинеть от приближавшегося
рассвета, и пересвистывались вдали отдаленные петухи, и в совершенно заснувшем городе, может быть, плелась где-нибудь фризовая шинель, горемыка неизвестно какого класса и чина, знающая одну только (увы!) слишком протертую русским забубенным народом дорогу, — в это время
на другом конце города происходило событие, которое готовилось увеличить неприятность положения нашего героя.
Кипя враждой нетерпеливой,
Ответа дома ждет поэт;
И вот сосед велеречивый
Привез торжественно ответ.
Теперь ревнивцу то-то праздник!
Он всё боялся, чтоб проказник
Не отшутился как-нибудь,
Уловку выдумав и грудь
Отворотив от пистолета.
Теперь сомненья решены:
Они
на мельницу должны
Приехать завтра до
рассвета,
Взвести друг
на друга курок
И метить в ляжку иль в висок.
Уже кони, чуя
рассвет, все полегли
на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало-помалу лепечущая струя спустилась по ним до самого низу.
Не раз, волнуясь и робея, она уходила ночью
на морской берег, где, выждав
рассвет, совершенно серьезно высматривала корабль с Алыми Парусами.
— Эх, батюшка! Слова да слова одни! Простить! Вот он пришел бы сегодня пьяный, как бы не раздавили-то, рубашка-то
на нем одна, вся заношенная, да в лохмотьях, так он бы завалился дрыхнуть, а я бы до
рассвета в воде полоскалась, обноски бы его да детские мыла, да потом высушила бы за окном, да тут же, как рассветет, и штопать бы села, — вот моя и ночь!.. Так чего уж тут про прощение говорить! И то простила!
В другой раз он проснулся перед
рассветом где-то
на земле, в кустах, и почти не понимал, как забрел сюда.
Он заставил себя еще подумать о Нехаевой, но думалось о ней уже благожелательно. В том, что она сделала, не было, в сущности, ничего необычного: каждая девушка хочет быть женщиной. Ногти
на ногах у нее плохо острижены, и, кажется, она сильно оцарапала ему кожу щиколотки. Клим шагал все более твердо и быстрее. Начинался
рассвет, небо, позеленев
на востоке, стало еще холоднее. Клим Самгин поморщился: неудобно возвращаться домой утром. Горничная, конечно, расскажет, что он не ночевал дома.
Так, с поднятыми руками, она и проплыла в кухню. Самгин, испуганный ее шипением, оскорбленный тем, что она заговорила с ним
на ты, постоял минуту и пошел за нею в кухню. Она, особенно огромная в сумраке
рассвета, сидела среди кухни
на стуле, упираясь в колени, и по бурому, тугому лицу ее текли маленькие слезы.
— Да! — вскричал я ему в ответ, — такая же точно сцена уже была, когда я хоронил Версилова и вырывал его из сердца… Но затем последовало воскресение из мертвых, а теперь… теперь уже без
рассвета! но… но вы увидите все здесь,
на что я способен! даже и не ожидаете того, что я могу доказать!
Несмотря
на все, я нежно обнял маму и тотчас спросил о нем. Во взгляде мамы мигом сверкнуло тревожное любопытство. Я наскоро упомянул, что мы с ним вчера провели весь вечер до глубокой ночи, но что сегодня его нет дома, еще с
рассвета, тогда как он меня сам пригласил еще вчера, расставаясь, прийти сегодня как можно раньше. Мама ничего не ответила, а Татьяна Павловна, улучив минуту, погрозила мне пальцем.
Последние два дня дул крепкий, штормовой ветер; наконец он утих и позволил нам зайти за рифы,
на рейд. Это было сделано с
рассветом; я спал и ничего не видал. Я вышел
на палубу, и берег представился мне вдруг, как уже оконченная, полная картина, прихотливо изрезанный красивыми линиями, со всеми своими очаровательными подробностями, в красках, в блеске.
С доктором сделалась истерика, так что Привалову пришлось возиться с ним до самого утра. Старик немного забылся только пред серым осенним
рассветом, но и этот тяжелый сон был нарушен страшным гвалтом в передней. Это ворвалась Хиония Алексеевна, которая узнала об исчезновении Зоси, кажется, одной из последних. В кабинет она влетела с искаженным злобой лицом и несколько мгновений вопросительно смотрела то
на доктора, то
на Привалова.
В показаниях Петра Ильича одно обстоятельство между прочими произвело чрезвычайное впечатление
на прокурора и следователя, а именно: догадка о том, что Дмитрий Федорович непременно к
рассвету застрелится, что он сам порешил это, сам говорил об этом Петру Ильичу, пистолет зарядил при нем, записочку написал, в карман положил и проч., и проч.
Да как вспомню вдруг, что ничего-то я ему не сделаю, а он-то надо мной смеется теперь, а может, и совсем забыл и не помнит, так кинусь с постели
на пол, зальюсь бессильною слезой и трясусь-трясусь до
рассвета.
На другое утро караульные сообщили мне, что свечение морской воды длилось всю ночь и прекратилось только перед
рассветом.
Вечером я подсчитал броды.
На протяжении 15 км мы сделали 32 брода, не считая сплошного хода по ущелью. Ночью небо опять затянуло тучами, а перед
рассветом пошел мелкий и частый дождь. Утром мы встали раньше обычного, поели немного, напились чаю и тронулись в путь. Первые 6 км мы шли больше по воде, чем по суше.
Начинался
рассвет… Из темноты стали выступать сопки, покрытые лесом, Чертова скала и кусты, склонившиеся над рекой. Все предвещало пасмурную погоду… Но вдруг неожиданно
на востоке, позади гор, появилась багровая заря, окрасившая в пурпур хмурое небо. В этом золотисто-розовом сиянии отчетливо стал виден каждый куст и каждый сучок
на дереве. Я смотрел как очарованный
на светлую игру лучей восходящего солнца.
Посеребренная луна склонилась к западу. С восточной стороны
на небе появились новые созвездия. Находящаяся в воздухе влага опустилась
на землю и тонким серебристым инеем покрыла все предметы. Это были верные признаки приближения
рассвета.
Ночью, перед
рассветом, меня разбудил караульный и доложил, что
на небе видна «звезда с хвостом». Спать мне не хотелось, и потому я охотно оделся и вышел из палатки. Чуть светало. Ночной туман исчез, и только
на вершине горы Железняк держалось белое облачко. Прилив был в полном разгаре. Вода в море поднялась и затопила значительную часть берега. До восхода солнца было еще далеко, но звезды стали уже меркнуть.
На востоке, низко над горизонтом, была видна комета. Она имела длинный хвост.
С
рассветом опять ударил мороз; мокрая земля замерзла так, что хрустела под ногами. От реки поднимался пар. Значит, температура воды была значительно выше температуры воздуха. Перед выступлением мы проверили свои продовольственные запасы. Хлеба у нас осталось еще
на двое суток. Это не особенно меня беспокоило. По моим соображениям, до моря было не особенно далеко, а там к скале Ван-Син-лаза продовольствие должен принести удэгеец Сале со стрелками.
30-го числа вечером миноносцы дошли до залива Джигит. П.Г. Тигерстедт предложил мне переночевать
на судне, а завтра с
рассветом начать выгрузку. Всю ночь качался миноносец
на мертвой зыби. Качка была бортовая, и я с нетерпением ждал
рассвета. С каким удовольствием мы все сошли
на твердую землю! Когда миноносцы стали сниматься с якоря, моряки помахали нам платками, мы ответили им фуражками. В рупор ветром донесло: «Желаем успеха!» Через 10 минут миноносцы скрылись из виду.
Как и надо было ожидать, к
рассвету мороз усилился до — 32°С. Чем дальше мы отходили от Сихотэ-Алиня, тем ниже падала температура. Известно, что в прибрежных странах очень часто
на вершинах гор бывает теплее, чем в долинах. Очевидно, с удалением от моря мы вступили в «озеро холодного воздуха», наполнявшего долину реки.
По его словам выходило, что повторное появление тумана с изморосью и гулкое эхо указывали
на то, что дождь отодвигается по крайней мере до
рассвета.
Размен денег. — Замерзание реки. — Таз Китенбу. — Река Катэтабауни. — Перевал
на Хор. — Непогода. — Бивак в снегу. — Дерсу и Альпа. — Буря. — Кабаны. — Тревожная ночь. — Тигр. —
Рассвет. — Преследование зверя. — Следы. — Возвращение
на бивак. — Росомахи.
Сна как не бывало.
На биваке поднялся шум. Голоса людей смешивались с лаем собак. Каждый старался рассказать, что он видел. Загурский говорил, что видел кабана, а Туртыгин спорил и доказывал, что это был медведь. Собаки отбегали от костра, лаяли, но тотчас же возвращались обратно. Только перед
рассветом они немного успокоились.
В ночь с 25
на 26 июня шел сильный дождь, который прекратился только к
рассвету. Утром небо было хмурое; тяжелые дождевые тучи низко ползли над землей и, как саваном, окутывали вершины гор. Надо было ждать дождя снова.
На земле и
на небе было еще темно, только в той стороне, откуда подымались все новые звезды, чувствовалось приближение
рассвета.
На землю пала обильная роса — верный признак, что завтра будет хорошая погода. Кругом царила торжественная тишина. Казалось, природа отдыхала тоже.
Следующий день — 7 августа. Как только взошло солнце, туман начал рассеиваться, и через какие-нибудь полчаса
на небе не было ни одного облачка. Роса перед
рассветом обильно смочила траву, кусты и деревья. Дерсу не было
на биваке. Он ходил
на охоту, но неудачно, и возвратился обратно как раз ко времени выступления. Мы сейчас же тронулись в путь.
К
рассвету он, по-видимому, устал. Тогда я забылся крепким сном. В 9 часов я проснулся и спросил про кабанов. После нашего ухода кабаны все-таки пришли
на пашню и потравили остальную кукурузу начисто. Китаец был очень опечален. Мы взяли с собой только одного кабана, а остальных бросили
на месте.
Решено было, что до
рассвета кабан останется
на месте, а с собой мы возьмем только печень, сердце и почки животного.
Во время пути я наступил
на колючее дерево. Острый шип проколол обувь и вонзился в ногу. Я быстро разулся и вытащил занозу, но, должно быть, не всю. Вероятно, кончик ее остался в ране, потому что
на другой день ногу стало ломить. Я попросил Дерсу еще раз осмотреть рану, но она уже успела запухнуть по краям. Этот день я шел, зато ночью нога сильно болела. До самого
рассвета я не мог сомкнуть глаз. Наутро стало ясно, что
на ноге у меня образовался большой нарыв.
Багровая заря вечером и мгла
на горизонте перед
рассветом были верными признаками того, что утром будет мороз. Та к оно и случилось. Солнце взошло мутное, деформированное. Оно давало свет, но не тепло. От диска его кверху и книзу шли яркие лучи, а по сторонам были светящиеся радужные пятна, которые
на языке полярных народов называются «ушами солнца».
Запечатав оба письма тульской печаткою,
на которой изображены были два пылающие сердца с приличной надписью, она бросилась
на постель перед самым
рассветом и задремала; но и тут ужасные мечтания поминутно ее пробуждали.
Берендеи,
Кому из вас удастся до
рассветаСнегурочку увлечь любовью, тот
Из рук царя, с великим награжденьем
Возьмет ее, и лучшим гостем будет
За царскими столами
на пирах,
На празднике Ярилы.
Бессонницей томимый,
Продумал я всю ночь, до утра вплоть,
И вот
на чем остановился: завтра,
В Ярилин день, в запо́ведном лесу,
К
рассвету дня сойдутся берендеи.
Снегурочка, дитя мое, о чем
Мольбы твои? Великими дарами
Могу тебя утешить
на прощанье.
Последний час Весна с тобой проводит,
С
рассветом дня вступает бог Ярило
В свои права и начинает лето.
…
На другой день после отъезда из Перми с
рассвета полил дождь, сильный, беспрерывный, как бывает в лесистных местах, и продолжался весь день; часа в два мы приехали в беднейшую вятскую деревню.
Я отворил окно — день уж начался, утренний ветер подымался; я попросил у унтера воды и выпил целую кружку. О сне не было и в помышлении. Впрочем, и лечь было некуда: кроме грязных кожаных стульев и одного кресла, в канцелярии находился только большой стол, заваленный бумагами, и в углу маленький стол, еще более заваленный бумагами. Скудный ночник не мог освещать комнату, а делал колеблющееся пятно света
на потолке, бледневшее больше и больше от
рассвета.
С утра он должен был работать в крепости до вечера; когда наступала ночь, он брал письмецо Ивашева и отправлялся, несмотря ни
на бураны, ни
на свою усталь, и возвращался к
рассвету на свою работу.
Так длилось три-четыре дня (матушка редко приезжала
на более продолжительный срок); наконец, после раннего обеда, к крыльцу подъезжала пароконная телега, в которую усаживали Могильцева, а
на другой день, с
рассветом, покидали Заболотье и мы.
«Иваны», являясь с награбленным имуществом, с огромными узлами, а иногда с возом разного скарба
на отбитой у проезжего лошади, дожидались утра и тащили добычу в лавочки Старой и Новой площади, открывавшиеся с
рассветом. Ночью к этим лавочкам подойти было нельзя, так как они охранялись огромными цепными собаками. И целые возы пропадали бесследно в этих лавочках, пристроенных к стене, где имелись такие тайники, которых в темных подвалах и отыскать было нельзя.
Обжорный ряд с
рассвета до полуночи был полон рабочего народа: кто впроголодь обедал в «пырках», а кто наскоро, прямо
на улице, у торговок из глиняных корчаг — осердьем и тухлой колбасой.
Неизменными посетителями Сухаревки были все содержатели антикварных магазинов. Один из них являлся с
рассветом, садился
на ящик и смотрел, как расставляют вещи. Сидит, глядит и, чуть усмотрит что-нибудь интересное, сейчас ухватит раньше любителей-коллекционеров, а потом перепродаст им же втридорога. Нередко антиквары гнали его...
Против роскошного дворца Шереметевской больницы вырастали сотни палаток, раскинутых за ночь
на один только день. От
рассвета до потемок колыхалось
на площади море голов, оставляя узкие дорожки для проезда по обеим сторонам широченной в этом месте Садовой улицы. Толклось множество народа, и у всякого была своя цель.
Я рассчитывал, что буря, захватившая нас в дороге, скоро кончится, но ошибся. С
рассветом ветер превратился в настоящий шторм. Сильный ветер подымал тучи снегу с земли и с ревом несся вниз по долине. По воздуху летели мелкие сучья деревьев, корье и клочки сухой травы. Берестяная юрточка вздрагивала и, казалось, вот-вот тоже подымется
на воздух.
На всякий случай мы привязали ее веревками от нарт за ближайшие корни и стволы деревьев.
Поздравила я моего ямщика.
«Зимовка тут есть недалеко, —
Сказал он, —
рассвета дождемся мы в ней!»
Подъехали мы, разбудили
Каких-то убогих лесных сторожей,
Их дымную печь затопили.
Рассказывал ужасы житель лесной,
Да я его сказки забыла…
Согрелись мы чаем. Пора
на покой!
Метель всё ужаснее выла.
Лесник покрестился, ночник погасил
И с помощью пасынка Феди
Огромных два камня к дверям привалил.
«Зачем?» — «Одолели медведи...
— До
рассвета и двух часов не осталось, — заметил Птицын, посмотрев
на часы.
В пятом часу я в Екшайске,
на постоялом дворе; переждал до
рассвета, и только до
рассвета; в седьмом часу у Трепалова.
— Да зачем теперь
рассвет, когда
на дворе и без него читать можно? — заметил кто-то.
Доктор ждал гостя. Он не обременял его никакими вопросами, помог ему хорошенько обриться;
на счастье, Розанов умел стричь, он наскоро поправил Райнерову стрижку, дал ему теплые сапоги, шапку, немного белья и выпроводил
на улицу часа за полтора до
рассвета.