Неточные совпадения
Покамест Чичиков думал и внутренне посмеивался над прозвищем, отпущенным мужиками Плюшкину, он не заметил, как въехал в средину обширного
села со
множеством изб и улиц.
Мавра ушла, а Плюшкин,
севши в кресла и взявши в руку перо, долго еще ворочал на все стороны четвертку, придумывая: нельзя ли отделить от нее еще осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и
множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку и не без сожаления подумывая о том, что все еще останется много чистого пробела.
Рядом с нею
села Марина, в пышном, сиреневого цвета платье, с буфами на плечах, со
множеством складок и оборок, которые расширяли ее мощное тело; против сердца ее, точно орден, приколоты маленькие часы с эмалью.
Она величественно отошла в угол комнаты, украшенный
множеством икон и тремя лампадами,
села к столу, на нем буйно кипел самовар, исходя обильным паром, блестела посуда, комнату наполнял запах лампадного масла, сдобного теста и меда. Самгин с удовольствием присел к столу, обнял ладонями горячий стакан чая. Со стены, сквозь запотевшее стекло, на него смотрело лицо бородатого царя Александра Третьего, а под ним картинка: овечье стадо пасет благообразный Христос, с длинной палкой в руке.
Марья Гавриловна долго колебалась;
множество планов побега было отвергнуто. Наконец она согласилась: в назначенный день она должна была не ужинать и удалиться в свою комнату под предлогом головной боли. Девушка ее была в заговоре; обе они должны были выйти в сад через заднее крыльцо, за садом найти готовые сани,
садиться в них и ехать за пять верст от Ненарадова в
село Жадрино, прямо в церковь, где уж Владимир должен был их ожидать.
Девушки между тем, дружно взявшись за руки, полетели, как вихорь, с санками по скрипучему снегу.
Множество, шаля,
садилось на санки; другие взбирались на самого голову. Голова решился сносить все. Наконец приехали, отворили настежь двери в сенях и хате и с хохотом втащили мешок.
Потом, как-то не памятно, я очутился в Сормове, в доме, где всё было новое, стены без обоев, с пенькой в пазах между бревнами и со
множеством тараканов в пеньке. Мать и вотчим жили в двух комнатах на улицу окнами, а я с бабушкой — в кухне, с одним окном на крышу. Из-за крыш черными кукишами торчали в небо трубы завода и густо, кудряво дымили, зимний ветер раздувал дым по всему
селу, всегда у нас, в холодных комнатах, стоял жирный запах гари. Рано утром волком выл гудок...
Впоследствии времени, когда кроншнепы
сядут на яйца или выведут молодых, добывать их гораздо больше, а в местах не стреляных, как я уже говорил, нетрудно убивать их во
множестве, но в это время, еще более исхудалые, сухие и черствые на вкус, они потеряют свою цену, особенно степняки третьего, малого рода.
Войдя в свой дом, Лизавета Прокофьевна остановилась в первой же комнате; дальше она идти не могла и опустилась на кушетку, совсем обессиленная, позабыв даже пригласить князя
садиться. Это была довольно большая зала, с круглым столом посредине, с камином, со
множеством цветов на этажерках у окон и с другою стеклянною дверью в сад, в задней стене. Тотчас же вошли Аделаида и Александра, вопросительно и с недоумением смотря на князя и на мать.
Все берега полоев были усыпаны всякого рода дичью;
множество уток плавало по воде между верхушками затопленных кустов, а между тем беспрестанно проносились большие и малые стаи разной прилетной птицы: одни летели высоко, не останавливаясь, а другие низко, часто опускаясь на землю; одни стаи
садились, другие поднимались, третьи перелетывали с места на место: крик, писк, свист наполнял воздух.
Сначала ей понравилось, и она приказала принести большую кожу, чтобы сидеть на ней на берегу реки, потому что никогда не
садилась прямо на большую траву, говоря, что от нее сыро, что в ней
множество насекомых, которые сейчас наползут на человека.
Мы проговорили так до обеда, который происходил обыкновенным порядком в зале; кушаний было
множество, и, кроме моей матери и отца, который и за стол не
садился, все кушали охотно и разговаривали довольно спокойно, только вполголоса.
Иван Иваныч и ему с почтением начал подносить свою табакерку, предчувствуя, что он, подобно
множеству других, послужив, как он говаривал, без году неделю, обгонит его,
сядет ему на шею и махнет в начальники отделения, а там, чего доброго, и в вице-директоры, как вон тот, или в директоры, как этот, а начинали свою служебную школу и тот и этот под его руководством.
Родившись и воспитавшись в чистоплотной немецкой семье и сама затем в высшей степени чистоплотно жившая в обоих замужествах, gnadige Frau чувствовала невыносимое отвращение и страх к тараканам, которых, к ужасу своему, увидала в избе Ивана Дорофеева многое
множество, а потому нетерпеливо желала поскорее уехать; но доктор, в силу изречения, что блажен человек, иже и скоты милует, не торопился, жалея лошадей, и стал беседовать с Иваном Дорофеевым, от которого непременно потребовал, чтобы тот
сел.
Митенька тоже ощущает на себе признаки всемогущей весны. Во-первых, на лице у него появилось бесчисленное
множество прыщей, что очень к нему не идет. Каждый раз, вечером, перед сном, он
садится перед зеркалом и спрашивает камердинера своего Ивана...
Из безводного и лесного
села Троицкого, где было так мало лугов, что с трудом прокармливали по корове, да по лошади на тягло, где с незапамятных времен пахали одни и те же загоны, и несмотря на превосходную почву, конечно, повыпахали и поистощили землю, — переселились они на обширные плодоносные поля и луга, никогда не тронутые ни косой, ни сохой человека, на быструю, свежую и здоровую воду с
множеством родников и ключей, на широкий, проточный и рыбный пруд и на мельницу у самого носа, тогда как прежде таскались они за двадцать пять верст, чтобы смолоть воз хлеба, да и то случалось несколько дней ждать очереди.
Там
поселил он, на истоке
множества ключей, составляющих речку большой Сююш, четыреста пятьдесят душ, да на речке Белебейке 50 душ.
В последний раз мне случилось видеть такой мор в 1841 году: я жил это лето в подмосковном
селе Ильинском; от него верстах в трех есть довольно большой, глубокий пруд и мельница при деревне Оборвихе на речке Сомынке; всякой рыбы много водилось в этом пруду, потому что в нем нельзя было ловить неводом и даже бреднем по
множеству подводных каршей, коряг и густой травы.
— Из-звозчик! — низким голосом крикнул Климков, всё ещё бодрясь. Но когда он
сел в сани, в нём как будто сразу лопнуло
множество туго натянутых жилок, голова опустилась, и, качаясь в санях, он забормотал...
Долинский нашел чай и позвал старуху. Принесли горячей воды, и Вера Сергеевна
села делать чай. Пришла и горничная с большим узлом в салфетке. Вера Сергеевна стала разбирать узел: там была розовая подушечка в ажурном чехле, кисея, собранная буфами, для того, чтобы ею обтянуть стол;
множество гирлянд, великолепный букет и венок из живых роз на голову.
Мало того: она расскажет вам, где и в каких обстоятельствах писано такое-то произведение, она откроет вам где-нибудь надпись:
село такое-то, месяц такой-то, или обстоятельно, посредством
множества хитрых соображений, докажетг что это стихотворение, вероятно, писано было уже после того времени, как автор переехал с Мойки в Галерную улицу, но еще прежде, нежели он купил собственный дом.
За час до обеда Афанасий Иванович закушивал снова, выпивал старинную серебряную чарку водки, заедал грибками, разными сушеными рыбками и прочим. Обедать
садились в двенадцать часов. Кроме блюд и соусников, на столе стояло
множество горшочков с замазанными крышками, чтобы не могло выдохнуться какое-нибудь аппетитное изделие старинной вкусной кухни. За обедом обыкновенно шел разговор о предметах, самых близких к обеду.
Выехал я, наконец, в путь с Кузьмою и начал вояж благополучно. Скоро увидел, что не нужно было обременять себя таким
множеством съестного. Везде по дороге были
села и города, следовательно, всего можно было купить; >но Кузьма успокоил меня поговоркою:"Запас беды не чинит, — не на дороге, так на месте пригодится". Однако же, от летнего времени, хлеб пересох, а прочее все испортилось, и мы должны были все кинуть. Находили, однако же, все нужное по дороге, и Кузьма всегда приговаривал:"Абы гроши — все будет".
Бритые гранды, которых я застал в зале государственного совета великое
множество, были народ очень умный, и когда я сказал: «Господа, спасем луну, потому что земля хочет
сесть на нее», то все в ту же минуту бросились исполнять мое монаршее желание, и многие полезли на стену, с тем чтобы достать луну; но в это время вошел великий канцлер.
Уже заходило солнце, синяя полоса колыхалась над лесом и рекою. Из-под ног во все стороны скакали серые сверчки, воздух гудел от
множества мух, слепней и ос. Сочно хрустела трава под ногою, в реке отражались красноватые облака, он
сел на песок, под куст, глядя, как, морщась, колеблется вода, убегая вправо от него тёмно-синей полосой, и как, точно на шёлке, блестят на ней струи.
но нельзя думать, чтобы всех этих подкидышей приносили городецкие красавицы. Мудрено и то подумать, чтоб келейницам керженским, чернораменским обязан был Городец таким
множеством найденышей. Иная тому причина: издавна повелось верст из-за сотни и больше свозить в то
село незаконных детей. Случалось, что бедные крепостные законных детей в Городце подкидывали, чтобы вольными они выросли.
В первой комнате, в которую священник привел своего гостя, в переднем углу стоял большой киот с
множеством образов, перед которым горели три лампады. Священник размашисто перекрестился на иконы и
сел на лавку.
Я
сел на диван и совершенно утонул во
множестве подушек. Мне показалось, что этот диван именно был сделан для меня, исключительно по моему личному вкусу.
Въезд Орлова в Петербург был чрезвычайно торжественен. В Царском
Селе на дороге в Гатчину ему были выстроены триумфальные ворота из разноцветных мраморов, по рисунку архитектора Ринальди. Вместе со
множеством хвалебных надписей и аллегорических изображений на воротах красовался следующий стих тогдашнего поэта В. И. Майкова...
Царское
Село было собственностью императрицы Елизаветы Петровны еще тогда, когда она была цесаревною. Она и тогда любила это свое поместье и заботилась о его украшении и благолепии. Так, когда в Царском
Селе сгорела до основания от удара молнии Благовещенская церковь, цесаревна повелела в 1734 году заложить на этом месте Знаменскую церковь. Закладка отличалась особенною торжественностью, на ней присутствовала сама цесаревна и
множество придворных. При кладке камней происходила пушечная пальба.
Множество крестьян пришли в Тулу из ближайших
сел и деревень.