Неточные совпадения
— Прим. издателя.] и переходя от одного силлогизма [Силлогизм (греч.) —
вывод из двух или нескольких суждений.]
к другому, заключила, что измена свила себе гнездо в самом Глупове.
Ионка изумлялся все больше и больше этому приступу и не столько со страхом, сколько с любопытством ожидал,
к каким Бородавкин придет
выводам.
Она никак не могла бы выразить тот ход мыслей, который заставлял ее улыбаться; но последний
вывод был тот, что муж ее, восхищающийся братом и унижающий себя пред ним, был неискренен. Кити знала, что эта неискренность его происходила от любви
к брату, от чувства совестливости за то, что он слишком счастлив, и в особенности от неоставляющего его желания быть лучше, — она любила это в нем и потому улыбалась.
Да мимоходом зашел прежде в нумер
к госпожам Кобылятниковым, чтоб занести им «Общий
вывод положительного метода» и особенно рекомендовать статью Пидерита (а впрочем, тоже и Вагнера); потом прихожу сюда, а тут вон какая история!
—
К чему ведет нас безответственный критицизм? — спросил он и, щелкнув пальцами правой руки по книжке, продолжал: — Эта книжка озаглавлена «Исповедь человека XX века». Автор, некто Ихоров, учит: «Сделай в самом себе лабораторию и разлагай в себе все человеческие желания, весь человеческий опыт прошлого». Он прочитал «Слепых» Метерлинка и сделал
вывод: все человечество слепо.
В конце концов Самгин все чаще приближался
к выводу, еще недавно органически враждебному для него: жизнь так искажена, что наиболее просты и понятны в ней люди, решившие изменить все ее основы, разрушить все скрепы.
Мысли этого порядка развивались с приятной легкостью, как бы самосильно. Память услужливо подсказывала десятки афоризмов: «Истинная свобода — это свобода отбора впечатлений». «В мире, где все непрерывно изменяется, стремление
к выводам — глупо». «Многие стремятся
к познанию истины, но — кто достиг ее, не искажая действительности?»
По целым часам, с болезненным любопытством, следит он за лепетом «испорченной Феклушки». Дома читает всякие пустяки. «Саксонский разбойник» попадется — он прочтет его; вытащит Эккартсгаузена и фантазией допросится, сквозь туман, ясных
выводов; десять раз прочел попавшийся экземпляр «Тристрама Шенди»; найдет какие-нибудь «Тайны восточной магии» — читает и их; там русские сказки и былины, потом вдруг опять бросится
к Оссиану,
к Тассу и Гомеру или уплывет с Куком в чудесные страны.
— Но чем, скажите,
вывод Крафта мог бы ослабить стремление
к общечеловеческому делу? — кричал учитель (он один только кричал, все остальные говорили тихо). — Пусть Россия осуждена на второстепенность; но можно работать и не для одной России. И, кроме того, как же Крафт может быть патриотом, если он уже перестал в Россию верить?
К тому же женщины небольшие мастерицы в оценке мужских умов, если человек им нравится, и парадоксы с удовольствием принимают за строгие
выводы, если те согласны с их собственными желаниями.
–…второстепенный, которому предназначено послужить лишь материалом для более благородного племени, а не иметь своей самостоятельной роли в судьбах человечества. Ввиду этого, может быть и справедливого, своего
вывода господин Крафт пришел
к заключению, что всякая дальнейшая деятельность всякого русского человека должна быть этой идеей парализована, так сказать, у всех должны опуститься руки и…
Если бы он стал подробнее анализировать свое чувство, он легко мог прийти
к тому
выводу, что впечатление носило довольно сложное происхождение: он смотрел на девушку глазами своего детства, за ее именем стояло обаяние происхождения…
Она часто думала об этом странном, непонятном человеке и нередко приходила
к самым противоположным
выводам.
Вывод тот, что национальность есть положительная ценность, обогащающая жизнь человечества, без этого представляющего собой абстракцию, национализм же есть злое, эгоистическое самоутверждение и презрение и даже ненависть
к другим народам.
Мы шли берегом моря и разговаривали о том, как могло случиться, что Хей-ба-тоу пропал без вести. Этот вопрос мы поднимали уже сотый раз и всегда приходили
к одному и тому же
выводу: надо шить обувь и возвращаться
к староверам на Амагу.
— Конечно, мой милый. Мы говорили, отчего до сих пор факты истории так противоречат
выводу, который слишком вероятен по наблюдениям над частною жизнью и над устройством организма. Женщина играла до сих пор такую ничтожную роль в умственной жизни потому, что господство насилия отнимало у ней и средства
к развитию, и мотивы стремиться
к развитию. Это объяснение достаточное. Но вот другой такой же случай. По размеру физической силы, организм женщины гораздо слабее; но ведь организм ее крепче, — да?
Подготовлять вас
к этому противоречило бы его
выводам, ведь подготовкою ослаблялось бы ваше сопротивление чувству, несогласному с его интересами.
— Да, но ведь я говорил только для примера, я брал круглые цифры, напамять. Однако же характер заключения тот самый, как я говорю. Статистика уже показала, что женский организм крепче, — ты читала
выводы только из таблицы продолжительности жизни. Но если
к статистическим фактам прибавить физиологические, разница выйдет еще гораздо больше.
Так, как в математике — только там с большим правом — не возвращаются
к определению пространства, движения, сил, а продолжают диалектическое развитие их свойств и законов, так и в формальном понимании философии, привыкнув однажды
к началам, продолжают одни
выводы.
— Ну, вы, по крайней мере, последовательны; однако как человеку надобно свихнуть себе душу, чтоб примириться с этими печальными
выводами вашей науки и привыкнуть
к ним!
Присутствуя несколько раз при его спорах, я заметил эту уловку, и в первый раз, когда мне самому пришлось помериться с ним, я его сам завлек
к этим
выводам. Хомяков щурил свой косой глаз, потряхивал черными как смоль кудрями и вперед улыбался.
Бытописателей изображаемого мною времени являлось в нашей литературе довольно много; но я могу утверждать смело, что воспоминания их приводят
к тем же
выводам, как и мои. Быть может, окраска иная, но факты и существо их одни и те же, а фактов ведь ничем не закрасишь.
Лосский возвращается
к средневековому реализму, утверждает реальность общего, и это вполне последовательный
вывод его мистического эмпиризма.
С этим будет связано наше основное возражение Лосскому; а теперь перейдем
к главнейшим
выводам его оригинальной гносеологии.
С другой же стороны, кражи, совершаемые так часто в тюрьмах и селениях, редко дают повод
к судебному разбирательству, и если судить по официальным цифрам, то можно прийти
к совершенно ложному
выводу, что ссыльные относятся
к чужой собственности даже с большим уважением, чем свободные.]
[Этот опыт касается одного только Сахалина, между тем Д. Г. Тальберг, в своем очерке «Ссылка на Сахалин» («Вестник Европы», 1879 г., V), придает ему общее значение и, говоря по поводу его вообще о нашей неспособности
к колонизации, приходит даже
к такому
выводу: «Не пора ли нам отказаться от всяких колонизационных попыток на Востоке?» В своем примечании
к статье проф.
Если не бояться упрека в поспешности
вывода и данными, относящимися
к Корсаковке, воспользоваться для всей колонии, то, пожалуй, можно сказать, что при ничтожных сахалинских урожаях, чтобы не работать в убыток и быть сытым, каждый хозяин должен иметь более двух десятин пахотной земли, не считая сенокосов и земли под овощами и картофелем.
Если судить по данным подворной описи, собранным смотрителем поселений, то можно прийти
к выводу, что все три Арково в короткий срок своего существования значительно преуспели в сельском хозяйстве; недаром один анонимный автор пишет про здешнее земледелие: «Труд этот с избытком вознаграждается благодаря почвенным условиям этой местности, которые весьма благоприятны для земледелия, что сказывается в силе лесной и луговой растительности».
Вывод дроздят бывает довольно рано, в первой половине июня, но они долго остаются в гнезде и на сучьях выводного дерева, пока не начнут летать, как старые; потом некоторое время держатся весьма скрытно в частых и мелких лесных поростях; потом начинают небольшими станичками летать на ягоды, а потом уже
к осени сваливаются в большие станицы.
Охотники не уважают кречеток единственно потому, что встречают их только в то время, когда они бывают очень худы телом, как и всякая птица во время
вывода детей; но я никогда не пренебрегал кречетками из уважения
к их малочисленности, ибо в иной год и десятка их не убьешь, даже не увидишь.
Такие уремы бывают особенно густы, часты и болотисты, иногда имеют довольно маленьких озерков и представляют полное удобство
к выводу детей для всей болотной и водяной дичи; всякие звери и зверьки находят в них также безопасное убежище.
Куропатки имеют решительную склонность
к обществу и никогда не попадаются в одиночку, даже парами, исключая время
вывода детей, в чем сходны с ними тетерева.
Все, что я писал о избиении сих последних во время
вывода детей, совершается и над травниками; от большей глупости (так нецеремонно и жестко выражаются охотники) или горячности
к детям они еще смелее и ближе, с беспрестанным, часто прерывающимся, коротким, звенящим криком или писком, похожим на слоги тень, тень, подлетают
к охотнику и погибают все без исключения, потому что во время своего летания около собаки или стрелка часто останавливаются неподвижно в воздухе, вытянув ноги и трясясь на одном месте.
Прелестные степные луга, оживляемые близостью огромной массы воды, окружают Кандры; глубина в десять сажен находится ближе
к одной, несколько гористой стороне; посредине озера точно всплыл из воды небольшой, возвышенный, лесистый, зеленый островок: приют и место
вывода детей для бесчисленных и разнообразных пород чаек.
Она никогда не позволит себе, напр., такого
вывода: это лицо отличается привязанностью
к старинным предрассудкам; но автор выставил его добрым и неглупым, следственно автор желал выставить в хорошем свете старинные предрассудки.
Тогда действительность отражается в произведении ярче и живее, и оно легче может привести рассуждающего человека
к правильным
выводам и, следовательно, иметь более значения для жизни.
Не ждите, чтоб он сам на себя наложил какие-нибудь ограничения вследствие сознания новых требований образованности; не думайте даже, чтоб он мог проникнуться серьезным уважением
к законам разума и
к выводам науки: это вовсе не сообразно с натурою самодурства.
— Я веду
к громадному
выводу, — гремел между тем Лебедев.
…Бечасный — труженик, существующий своими трудами в деревне Смоленщине, кажется, один может служить исключением
к общему
выводу моему. Иван Дмитриевич может вас уверить, что я не по какому-нибудь пристрастию
к Бечасному говорю это, — он знает, что я не имею
к нему особого вожделения. Должен признаться, что он заставил меня переменить свое прежнее мнение об нем.
В данном случае именно по отношению
к заводовладельцу было бы смешно остановиться на том
выводе, что он воспользуется своей силой во вред своим рабочим.
Вывода я,
к сожалению, не достроил: вспоминается только — мелькнуло что-то о «душе», пронеслась бессмысленная древняя поговорка — «душа в пятки». И я замер: гекзаметр смолк. Сейчас начинается… Что?
И Ромашов с недоумением приходил
к выводу, что люди этой категории скорее других черствеют и опускаются, погружаясь в халатность, в холодную и мертвую формалистику, в привычное и постыдное равнодушие.
Но, придя
к этому
выводу, Он припоминает, что ни вчера, да и вообще никогда не купался.
И хотя ему можно возразить на это: так-то так, да ведь в ненормальной обстановке только ненормальные явления и могут быть нормальными, но ведь это уж будет порочный круг, вращаться в котором можно до бесконечности, не придя ни
к какому
выводу.
Показал, как иногда полезно бывает заставлять ум обращаться
к началам вещей, не торопясь формулированием изолированных
выводов; как это обращение, с одной стороны, укрепляет мыслящую способность, а с другой стороны, возбуждает в обывателе доверие, давая ему возможность понять, в силу каких соображений и на какой приблизительно срок он обязывается быть твердым в бедствиях.
— Я согласен, что основная идея автора верна, — говорил он мне в лихорадке, — но ведь тем ужаснее! Та же наша идея, именно наша; мы, мы первые насадили ее, возрастили, приготовили, — да и что бы они могли сказать сами нового, после нас! Но, боже, как всё это выражено, искажено, исковеркано! — восклицал он, стуча пальцами по книге. —
К таким ли
выводам мы устремлялись? Кто может узнать тут первоначальную мысль?
— Он не столько не удовлетворяется, сколько стремится облечь их в умственную форму и, так сказать, оправдать их перед мыслию свободною и самодеятельною. В естественном праве Гегель требует, чтобы вместо отвлеченного способа созидать государство понимали это государство как нечто рациональное в самом себе, и отсюда его
выводами были: повиновение властям, уважение
к праву положительному и отвращение ко всяким насильственным и быстрым переворотам.
Впрочем, вот я теперь силюсь подвести весь наш острог под разряды; но возможно ли это? Действительность бесконечно разнообразна, сравнительно со всеми, даже и самыми хитрейшими,
выводами отвлеченной мысли, и не терпит резких и крупных различений. Действительность стремится
к раздроблению. Жизнь своя особенная была и у нас, хоть какая-нибудь, да все же была, и не одна официальная, а внутренняя, своя собственная жизнь.
Мнение это совершенно ошибочно. Христианское учение и учение позитивистов, коммунистов и всех проповедников всемирного братства людей, основанное на выгодности этого братства, не имеют ничего общего между собой и отличаются друг от друга в особенности тем, что учение христианское имеет твердые, ясные основы в душе человеческой; учение же любви
к человечеству есть только теоретический
вывод по аналогии.
Как то, так и другое, вместе с историческими явлениями последнего времени, выяснило для меня очень многое и привело меня
к новым
выводам и заключениям, которые я и хочу высказать.