Неточные совпадения
Незаметно плывет над Волгой солнце; каждый час всё вокруг ново, всё
меняется; зеленые горы — как пышные складки на богатой одежде
земли; по берегам стоят города и села, точно пряничные издали; золотой осенний лист плывет по воде.
Так,
меняясь местами, они спускались все ниже и ниже, пока вновь не достали
земли.
В вагоне подземной дороги я несся туда, где на стапеле сверкало под солнцем еще недвижное, еще не одухотворенное огнем, изящное тело «Интеграла». Закрывши глаза, я мечтал формулами: я еще раз мысленно высчитывал, какая нужна начальная скорость, чтобы оторвать «Интеграл» от
земли. Каждый атом секунды — масса «Интеграла»
меняется (расходуется взрывное топливо). Уравнение получалось очень сложное, с трансцендентными величинами.
Из-за чего же тут
меняться воздуху! из-за чего предметам, уже установившимся и, могу сказать, вросшим в
землю, перескакивать с места на место!
Вершинин(подумав). Как вам сказать? Мне кажется, все на
земле должно измениться мало-помалу и уже
меняется на наших глазах. Через двести — триста, наконец тысячу лет, — дело не в сроке, — настанет новая, счастливая жизнь. Участвовать в этой жизни мы не будем, конечно, но мы для нее живем теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим ее — и в этом одном цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье.
Милый дед, как странно
меняется, как обманывает жизнь! Сегодня от скуки, от нечего делать, я взял в руки вот эту книгу — старые университетские лекции, и мне стало смешно… Боже мой, я секретарь земской управы, той управы, где председательствует Протопопов, я секретарь, и самое большее, на что я могу надеяться, — это быть членом земской управы! Мне быть членом здешней земской управы, мне, которому снится каждую ночь, что я профессор Московского университета, знаменитый ученый, которым гордится русская
земля!
Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Тургенев, Достоевский. Все — огромные, как снеговые горы, и, как горы эти, такие же далекие и недоступные, такие же неподвижные, окутанные дымкою сверхчеловеческого величия. Среди них — такой же, как они, Лев Толстой. И странно было подумать, что он еще жив, что где-то тут, на
земле, за столько-то верст, он, как и все мы, ходит, движется, дышит,
меняется, говорит еще не записанные слова, продолжает незаконченную свою биографию, что его еще возможно увидеть, говорить с ним.
Вот сейчас я сижу у офицеров, пишу письмо и пью чай из стакана с подстаканником, но вот-вот затрещит телефон и… все
меняется, как сон: переведут батарею на версту в сторону или вперед, придется рыть тугую, холодную
землю, вырыть к ночи холодную землянку — ох, как холодно теперь в окопах! — и завалиться в ней спать, сырому и голодному.