Неточные совпадения
А осчастливить непременно и чем-нибудь хоть одно существо в своей жизни, но только практически, то есть в самом деле, я бы поставил
заповедью для всякого развитого человека; подобно тому, как я поставил бы в
закон или в повинность каждому мужику посадить хоть одно дерево в своей жизни ввиду обезлесения России; впрочем, одного-то дерева мало будет, можно бы приказать сажать и каждый год по дереву.
— Прошу без всяких возражений. Исполняйте, как показано в уставе. Устав для вас
закон. Устав для вас, как
заповедь. И, кроме того, дневальство без очереди за возражение начальству. Фельдфебель! Запишите.
— Яков Семеныч, по-моему, совершенно справедливо говорит, — отшлепывал Николя, побрызгивая слюнями во все стороны. — Девушка эта сделалась в известном положении: значит, она грешна против седьмой
заповеди […она грешна против седьмой
заповеди — седьмая
заповедь так называемого «
Закона Моисеева», согласно библейской легенде, гласит: «не прелюбодействуй».], — так?
Ее изобрази мне ты,
Чтоб, сшед с престола, подавала
Скрижалей
заповедь святых,
Чтобы вселенна признавала
Глас божий, глас природы в них;
Чтоб дики люди, отдаленны,
Покрыты шерстью, чешуей,
Пернатых перьем испещренны,
Одеты листьем и корой,
Сошедшися к ее престолу
И кротких вняв
законов глас,
По желто-смуглым лицам долу
Струили токи слез из глаз…
Они знали науку своего времени, но никогда не забывали
заповеди своего
закона…
Услышал это царь, и сердце его опечалилось… «За что же я пролил кровь этих учителей, если они и все такие, как Бава?» Открылся он бен-Буту и говорит: «Вижу я, что сделал великий грех… Погасил свет в глазах твоих». А Бава, великий мученик, отвечает: «Заповедь-мне светильник.
Закон — свет…» Царь спрашивает: «Что же мне теперь сделать, как искупить грех, что я убил столько мудрых?» А Бава опять отвечает: «Ты погасил свет Израиля. Зажги опять свет Израиля».
И я хочу, чтобы вы, мои дети, тоже учились светской мудрости в гимназии, но не стали бы апикойрес, не забыли бы
заповедей своего
закона…
Порядок вечный. Воля хана
Ему единственный
закон;
Святую
заповедь Корана
Не строже наблюдает он.
Во своем одиночестве завелся Морковкин кумушками, и было их у него вдоволь, но что ни толкуй, дело то греховное, зазорное… не в пример лучше совершить
закон по Божьей
заповеди.
— Молодец, — говорит. — Вот тебе еще тысячу рублей на ложки и плошки, но смотри, Лепутан, —
заповеди мои соблюди, и тогда сам соблюден будеши, а ежели что… да, спаси тебя господи, станешь в своем прежнем имени утверждаться, и я узнаю… то во первое предисловие я всего тебя изобью, а во-вторых, по
закону «дар дарителю возвращается». А если в моем желании пребудешь, то объясни, что тебе еще надо, и все от меня получишь.
Замечательно то, что в учении Христа в особенности претит людям, не понимающим его, упоминание о непротивлении злу насилием. Упоминание это особенно неприятно им, потому что оно прямо требует того, что нарушает весь привычный порядок их жизни. И потому люди, не желающие изменить привычный порядок жизни, это упоминание об одном из неизбежных условий любви, называют особенной, независимой от
закона любви
заповедью и всячески ее исправляют или просто отрицают.
По учению евангельскому, есть только две
заповеди любви. Когда «законник, искушая его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая
заповедь в
законе? Иисус сказал ему: возлюби господа бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая
заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. XXII, 35—39).
«Делание
заповедей» становится путем к Богу, а вместе и возможностью религиозного преткновения для человека, ибо, по слову ап. Павла, от
закона или
заповеди рождается грех, а вне
закона греха не существует [«Неужели от
закона грех?
Веления совести, которые человек считает для себя
законом, получают и религиозную санкцию, и это тем острее, чем глубже религиозное сознание: они облекаются в форму религиозных
заповедей, нарушение которых ощущается как грех (а это есть уже религиозно-нравственная категория).
Одновременно с этим Бог пробуждает в человеке сознание его тварной свободы тем, что дает ему
закон или
заповедь: «И заповедал Господь Бог, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от древа познания добра и зла не ешь от него: ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2:16–17).
Ибо Моисей, произнесши все
заповеди по
закону пред всем народом, взял кровь тельцов и козлов с водою и шерстью червленою и иссопом и окропил как самую книгу, так и весь народ, говоря: это кровь завета, который заповедал вам Бог (Исх. 24:8).
И самое различие и противопоставление иудеев и языков только до времени и упразднено Крестом: «Христос есть мир наш, соделавший из обоих одно — ποιήσας τα αμφότερα εν — и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а
закон заповедей учением, дабы из двух создать в себе самом одного — τους δύο κτίση εν αϋτφ είς ένα, нового человека, устрояя мир и в одном теле примирить обоих — τους αμφότερους εν ένΐ σώματι — с Богом посредством креста, убив вражду на нем» (Ефес. 2:24-6).
Теперь в душе его образовался как бы тесно сомкнутый круг мыслей относительно того, что смутно он чувствовал всегда: таких, безусловно,
заповедей не существует; не от их соблюдения или несоблюдения зависят достоинства и значение поступка, не говоря уже о характере; вся суть в содержании, которым единичный человек в момент решения наполняет под собственной ответственностью форму этих предписаний
закона» (Георг Брандес, «Шекспир и его произведения»).
Говорю этак Митьке, а он как побледнеет, а потом лицо все пятнами… Что за притча такая?.. Пытал, пытал, неделю пытал — молчит, ни словечка… Ополовел индо весь, ходит голову повеся, от еды откинулся, исхудал, ровно спичка… Я было за плеть — думаю, хоть и ученый, да все же мне сын… И по божьей
заповеди и по земным
законам с родного отца воля не снята… Поучу, умнее будет — отцовски же побои не болят… Совестно стало: рука не поднялась…
— Не мое дело разбирать поступки моей матери, — я их и не ведаю; не знаю и того, что думает она делать из меня, знаю только, что долг детей свято повиноваться воле родителей. Кроме
закона природы, это повелевает нам и
заповедь Божия.
Спасение жизни личной от смерти, по учению евреев, было исполнением воли бога, выраженной в
законе Моисея по его
заповедям.
Говорится: «но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую, и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду», то есть что совершенное над тобой насилие не может служить оправданием насилия с твоей стороны. Эта же недопустимость оправдания отступления от
закона любви никакими поступками других людей еще яснее и точнее выражена в последней из
заповедей, прямо указывающей на те обычные ложные толкования, при которых будто бы возможно нарушение ее...
Тотчас же непосредственно после второй
заповеди приводится опять ссылка на древний
закон и излагается третья
заповедь.
В Евангелии, каждое слово которого мы считаем священным, прямо и ясно сказано: у вас был уголовный
закон — зуб за зуб, а я даю вам новый: не противьтесь злому; все исполняйте эту
заповедь: не делайте зла за зло, а делайте всегда и всем добро, всех прощайте.
Вытекающее же из такого понимания
закона любви руководство в поступках, не допускающее никаких исключений, выражено во многих местах евангелий, и особенно точно, ясно и определенно в четвертой
заповеди Нагорной проповеди...
«Как же так печатают неправильно против
закона?» спросил он. Я ничего не мог ему ответить. Я оставил книгу и просмотрел ее всю. Книга содержит: 1) 31 молитву с поучениями о коленопреклонениях и сложении перстов; 2) объяснение символа веры; 3) ничем не объясненные выписки из 5-й главы Матфея, почему-то названные
заповедями для получения блаженства; 4) десять
заповедей с объяснениями, большей частью упраздняющими их, и 5) тропари на праздники.
Про блаженства и про число их я слыхал и встречал перечисление и объяснение их в преподавании
закона божия; но о
заповедях Христа я никогда ничего не слыхал. Я, к удивлению моему, должен был открывать их.
И вот, когда я понял
закон Христа, как
закон Христа, а не
закон Моисея и Христа, и понял то положение этого
закона, которое прямо отрицает
закон Моисея, так все Евангелия, вместо прежней неясности, разбросанности, противоречий, слились для меня в одно неразрывное целое, и среди их выделилась сущность всего учения, выраженная в простых, ясных и доступных каждому пяти
заповедях Христа (Матф. V, 21 — 48), о которых я ничего не знал до сих пор.
Мудрость этой
заповеди поразила меня. Всё зло между людьми, вытекающее из половых сношений, устранялось ею. Люди, зная, что потеха половых сношений ведет к раздору, избегают всего того, что вызывает похоть, и, зная, что
закон человека — жить па́рами, — соединяются попарно, не нарушая ни в каком случае этого союза; и всё зло раздора из-за половых сношений уничтожается тем, что нет мужчин и женщин одиноких, лишенных брачной жизни.
Вслед за первою
заповедью с такою же ясностью открылась мне и вторая, начинающаяся также ссылкой на древний
закон.
По
закону Моисея, как его понимали евреи, для приложения его к жизни требовалось исполнение шестисот тринадцати
заповедей, часто бессмысленных, жестоких и таких, которые все основывались на авторитете писания.
Это не прокламации, которые распространяются тайно, под страхом каторги, а это прокламации, несогласие с которыми наказывается каторгой. Я теперь пишу это, и мне жутко только за то, что я позволяю себе сказать, что нельзя отменять главную
заповедь бога, написанную во всех
законах и во всех сердцах, ничего не объясняющими словами: по должности, за государя и отечество, и что не должно учить этому людей.
«Какая шестая
заповедь божия? — Не убий. Не убий — не убивай. — Что бог запрещает этой
заповедью? — Запрещает убивать, т. е. лишать жизни человека. — Грех ли наказывать по
закону преступника смертью и убивать неприятеля на войне? «Не грех. Преступника лишают жизни, чтобы прекратить великое зло, которое он делает; неприятеля убивают на войне потому, что на войне сражаются за государя и отечество». И этими словами ограничивается объяснение того, почему отменяется
заповедь бога. Я не поверил своим глазам.
Я не видел того, что в том месте, где Христос говорит: «вам сказано, а я говорю вам», выражены новые определенные
заповеди Христа, и именно по числу ссылок на древний
закон (считая две ссылки о прелюбодеянии за одну), пять новых, ясных и определенных
заповедей Христа.
По
закону Христа учение о жизни, вытекающее из той же метафизической основы, выражено в пяти
заповедях, разумных, благих и носящих в самих себе свой смысл и свое оправдание и обнимающих всю жизнь людей.
Они говорят: «Само собой разумеется, что все эти
заповеди о терпении обид, об отречении от возмездия, как направленные собственно против иудейской любомстительности, не исключают не только общественных мер к ограничению зла и наказанию делающих зло, но и частных, личных усилий и забот каждого человека о ненарушимости правды, о вразумлении обидчиков, о прекращении для злонамеренных возможности вредить другим; ибо иначе самые духовные
законы спасителя по-иудейски обратились бы только в букву, могущую послужить к успехам зла и подавлению добродетели.
Если читающие каждый день такие известия и не спрашивают себя, как примирить такие, совершаемые по повелению высшей власти дела, не говорю уже с евангелием, но с 6-ой
заповедью Моисея, то не могут противоречия эти не отозваться в душе людей и пренебрежением к
заповедям, к религии вообще и к власти, совершающей дела, явно противные и религиозному
закону и совести.