Неточные совпадения
В сопровождении боцмана Грэй осмотрел
корабль, велел подтянуть ванты, ослабить штуртрос [Штуртрос — цепной, из троса или комбинированный, привод от рулевого колеса к румпелю.], почистить клюзы, переменить кливер [Кливер — косой парус впереди фок-мачты.], просмолить палубу, вычистить компас, открыть, проветрить и вымести трюм. Но дело не развлекало Грэя. Полный тревожного внимания к тоскливости дня, он
прожил его раздражительно и печально: его как бы позвал кто-то, но он забыл, кто и куда.
В последнее время я
жил близко,
в одной огромной каюте английского
корабля, пока наш фрегат был
в доке, с четырьмя товарищами.
Через день, по приходе
в Портсмут, фрегат втянули
в гавань и ввели
в док, а людей перевели на «Кемпердоун» — старый
корабль, стоящий
в порте праздно и назначенный для временного помещения команд. Там поселились и мы, то есть туда перевезли наши пожитки, а сами мы разъехались. Я уехал
в Лондон,
пожил в нем, съездил опять
в Портсмут и вот теперь воротился сюда.
Представьте себе, что какая-нибудь башня, у подножия которой вы
живете, грозит рухнуть; положим даже, вы знаете,
в которую сторону она упадет, вы, конечно, уйдете за версту; а здесь, на
корабле!..
Сто невольников, пригвожденных ко скамьям
корабля, веслами двигаемого
в пути своем,
живут в тишине и устройстве; но загляни
в их сердце и душу.
В Кронштате
прожил я два дня с великим удовольствием, насыщаяся зрением множества иностранных
кораблей, каменной одежды крепости Кронштатской и строений, стремительно возвышающихся.
Им ответ держал премудрый царь: «Я еще вам, братцы, про то скажу: у нас Кит-рыба всем рыбам мать: на трех на китах земля стоит; Естрафиль-птица всем птицам мати; что
живет та птица на синем море; когда птица вострепенется, все синё море всколебается, потопляет
корабли гостиные, побивает суда поморские; а когда Естрафиль вострепещется, во втором часу после полунощи, запоют петухи по всей земли, осветится
в те поры вся земля…»
Угостив человека за услугу, я отправился на
корабль и, как Гез уже переселился сюда,
в гостиницу, намереваясь широко
пожить, — пошел к нему, но его не застал.
Вообразите себе, что она до известных там лет своей жизни
жила в кристальных палатах на дне реки; слыхала там о
кораблях, о бурях, о людях, о их любви, ненависти, о горе.
Здесь
прожил он до половины сентября, поджидая прихода иноземных
кораблей, плавая
в Белом море и знакомясь с иноземцами, жившими
в Архангельске.
*
Вот и кончен бой,
Тот, кто
жив, тот рад.
Ай да вольный люд!
Ай да Питер-град
От полуночи
До синя утра
Над Невой твоей
Бродит тень Петра.
Бродит тень Петра,
Грозно хмурится
На кумачный цвет
В наших улицах.
В берег бьет вода
Пенной индевью…
Корабли плывут
Будто
в Индию…
Если мы сидим
в движущемся
корабле и смотрим на какую-нибудь вещь на этом же
корабле, то мы не замечаем того, что плывем; если же мы посмотрим
в сторону на то, что не движется вместе с нами, например на берег, то тотчас же заметим, что движемся. То же и
в жизни. Когда все люди
живут не так, как должно, то это незаметно нам, но стоит одному опомниться и зажить по-божьи, и тотчас же становится явным то, как дурно
живут остальные. Остальные же всегда гонят за это того, кто
живет не так, как они все.
— Что делать? Написал
в Лондон хозяевам и своим компаньонам, чтобы прислали денег на возвратный путь — деньги-то из карманов подлецы вытащили, а пока
живу у одного старого приятеля, капитана, судно которого стоит здесь
в ожидании груза… Спасибо — приютил, одел и дал денег. Сегодня вот съехал на берег… был у доктора. Пора и на
корабль. Милости просим ко мне
в гости… Очень рад буду вас видеть! — прибавил старик. — «Маргарита», большой клипер, стоит на рейде недалеко от вашего корвета… Приезжайте…
Но мичмана, по-видимому, не особенно интересует ни исторический очерк Кохинхины, ни личность анамского короля Ту-Дука, ни резня миссионеров, ни список французских
кораблей, ни цифры французских войск и их заболеваемости, ни страстные филиппики против варварского обращения с анамитами, ни лирические отступления об отвратительности войн, ни наивные пожелания, чтобы их не было, и чтобы дикарям не мешали
жить, как им угодно, и насильно не обращали
в христианство.
Словом, я сжег свои
корабли"бывшего"химика и студента медицины, не чувствуя призвания быть практическим врачом или готовиться к научной медицинской карьере. И перед самым новым 1861 годом я переехал
в Петербург, изготовив себе
в Дерпте и гардероб"штатского"молодого человека. На все это у меня хватило средств.
Жить я уже сладился с одним приятелем и выехал к нему на квартиру, где мы и
прожили весь зимний сезон.
Они живучи, как рыбы, и им нужны целые столетия…Мария привыкла к своему новому житью-бытью и уже начала посмеиваться над монахами, которых называла воронами…Она
прожила бы еще долго и, пожалуй, уплыла бы вместе с починенным
кораблем, как говорил Христофор,
в далекие страны, подальше от глупой Испании, если бы не случилось одного страшного, непоправимого несчастья.