Неточные совпадения
Главное препятствие встречается в буддийских бонзах и в
ученых.
Очень много было там умного,
ученого, интересного, но не было ответа на
главное: по какому праву одни наказывают других?
— Мне еще Ляховский говорил о нем, — заметил Привалов, — впрочем, он
главным образом ценит его как философа и
ученого.
Тем не менее самая
главная забота его была о старце: он трепетал за него, за славу его, боялся оскорблений ему, особенно тонких, вежливых насмешек Миусова и недомолвок свысока
ученого Ивана, так это все представлялось ему.
Механическая слепка немецкого церковно-ученого диалекта была тем непростительнее, что
главный характер нашего языка состоит в чрезвычайной легкости, с которой все выражается на нем — отвлеченные мысли, внутренние лирические чувствования, «жизни мышья беготня», крик негодования, искрящаяся шалость и потрясающая страсть.
—
Ученого учить — только портить. Мне и самому надоело пировать-то. Родня на шею навязалась — вот
главная причина. Никак развязаться не могу.
— А вот по этому самому… Мы люди простые и живем попросту. Нюрочку я считаю вроде как за родную дочь, и жить она у нас же останется, потому что и деться-то ей некуда.
Ученая она, а тоже простая… Девушка уж на возрасте, и пора ей свою судьбу устроить. Ведь правильно я говорю? Есть у нас на примете для нее и подходящий человек… Простой он, невелико за ним ученье-то, а только,
главное, душа в ём добрая и хороших родителей притом.
Главное зло состояло в том убеждении, что comme il faut есть самостоятельное положение в обществе, что человеку не нужно стараться быть ни чиновником, ни каретником, ни солдатом, ни
ученым, когда он comme il faut; что, достигнув этого положения, он уж исполняет свое назначение и даже становится выше большей части людей.
Выйдя в сени, он сообщил всем, кто хотел слушать, что Степан Трофимович не то чтоб учитель, а «сами большие
ученые и большими науками занимаются, а сами здешние помещики были и живут уже двадцать два года у полной генеральши Ставрогиной, заместо самого
главного человека в доме, а почет имеют от всех по городу чрезвычайный.
—
Главная соль тут, — заметил молодой
ученый, — что осиновый кол потому не подействует, что тятенька немец.
Большинство духовных критиков на мою книгу пользуются этим способом. Я бы мог привести десятки таких критик, в которых без исключения повторяется одно и то же: говорится обо всем, но только не о том, что составляет
главный предмет книги. Как характерный пример таких критик приведу статью знаменитого, утонченного английского писателя и проповедника Фаррара, великого, как и многие
ученые богословы, мастера обходов и умолчаний. Статья эта напечатана в американском журнале «Forum» за октябрь 1888 года.
«Военные люди —
главное бедствие мира. Мы боремся с природой, с невежеством, чтобы хоть сколько-нибудь улучшить наше жалкое существование.
Ученые посвящают труду всю жизнь для того, чтобы найти средства помочь, облегчить судьбу своих братьев. И, упорно трудясь и делая открытие за открытием, они обогащают ум человеческий, расширяют науку, каждый день дают новые знания, каждый день увеличивая благосостояние, достаток, силу народа.
Итак, с романом было все кончено. Впереди оставалось прежнее репортерство, мыканье по
ученым обществам, вообще мелкий и малопроизводительный труд. А
главное, оставалась связь с «академией», тем более что срок запрещения «Нашей газеты» истек, и машина пошла прежним ходом.
Заседание открылось только с прибытием
ученой женщины, солидно занявшей
главное место.
В передовой статье, напечатанной об этом предмете в газете"Старейшая Всероссийская Пенкоснимательница", сказано:"Газетный репортер есть, так сказать, первообраз истинного литературного пенкоснимателя, от которого все прочие (
ученые, публицисты, беллетристы и проч.) заимствуют свои
главные типические особенности.
Главное, что делает науку
ученых трудною и запутанною, — это метафизические бредни и тьма-тьмущая специальностей, на изучение которых посвящается целая жизнь и схоластический вид которых отталкивает многих.
Если иностранные Писатели доныне говорят, что в России нет Среднего состояния, то пожалеем об их дерзком невежестве, но скажем, что Екатерина даровала сему важному состоянию истинную политическую жизнь и цену: что все прежние его установления были недостаточны, нетверды и не образовали полной системы; что Она первая обратила его в государственное достоинство, которое основано на трудолюбии и добрых нравах и которое может быть утрачено пороками [См.: «Городовое Положение».]; что Она первая поставила на его
главную степень цвет ума и талантов — мужей, просвещенных науками, украшенных изящными дарованиями [
Ученые и художники по сему закону имеют право на достоинство Именитых Граждан.]; и чрез то утвердила законом, что государство, уважая общественную пользу трудолюбием снисканных богатств, равномерно уважает и личные таланты, и признает их нужными для своего благоденствия.
Преимущественно с этой целью учрежден в мае 1855 года
ученый комитет при
главном правлении училищ, и в отчете министра просвещения за 1856 год указываются уже многие недостатки учебной части и меры к их исправлению.
Но стекла вставляли очень скоро. Ботаническим садом управлял отличный
ученый директор и не допускал никакого беспорядка, несмотря на то, что большую часть своего времени проводил в занятиях с микроскопом в особой стеклянной будочке, устроенной в
главной оранжерее.
По нашему мнению, в обществе молодом, не успевшем еще основательно переработать всех своих взглядов и мнений, не успевшем, по причине неблагоприятных обстоятельств, развить в себе самоопределяемости к действию (говоря по-ученому), непременно являются два
главные разряда членов.
Иннокентиев. Находя вас неблагоразумным мечтателем и жизни, Платон Алексеич, дорожу вашим мнением в
ученых делах. С удовольствием представлю на вашу оценку мой слабый труд, прочту
главные места (хочет итти).
Она просвещеннее
ученого, потому что у нее есть ответ на
главный вопрос, что такое ее жизнь и как ей надо жить; тот
ученый же, имея самые хитроумные ответы на самые сложные, но неважные вопросы жизни, не имеет ответа на
главный вопрос всякого разумного человека: зачем я живу и что мне делать?
14-го июня объявлено о закрытии недавно учрежденного при «Обществе для пособия нуждающимся литераторам и
ученым» особого отделения для вспоможения студентам. В этот же день объявлено высочайшее повеление о том, чтобы «чтение публичных лекций в Петербурге впредь разрешать не иначе, как по взаимному соглашению министров внутренних дел и народного просвещения с военным генерал-губернатором и
главным начальником III отделения».
Но так как признается, что гениальный Шекспир не может написать ничего плохого, то
ученые люди все силы своего ума направляют на то, чтобы найти необычайные красоты в том, что составляет очевидный, режущий глаза, в особенности резко выразившийся в Гамлете, недостаток, состоящий в том, что у
главного лица нет никакого характера.
Не имея в виду
главной цели знания, — изучения того разумного закона, которому для его блага должна подчиняться личность человека, — так называемые
ученые этого разряда самой целью, которую они ставят для своего изучения, изрекают приговор о тщете своего изучения.
Так что первая причина славы Шекспира была та, что немцам надо было противопоставить надоевшей им и действительно скучной, холодной французской драме более живую и свободную. Вторая причина была та, что молодым немецким писателям нужен был образец для писания своих драм. Третья и
главная причина была деятельность лишенных эстетического чувства
ученых и усердных эстетических немецких критиков, составивших теорию объективного искусства, то есть сознательно отрицающую религиозное содержание драмы.
Наша студфракция наметила Яснопольского; он тоже
ученый с именем, хотя и не с таким, конечно, как Краснояров, но
главное — общественник, член горсовета, свой парень.
— Теперь вы, наша армия, Лифляндия спасены! — сказала шепотом баронесса и пригласила было генерала в другую комнату, чтобы передать ему важную тайну; но когда он решительно объявил, что голова его ничего не варит при тощем желудке, тогда она присовокупила: — Будь по-вашему, только не кайтесь после. Между тем позвольте мне представить вам
ученого путешественника. Господин доктор Зибенбюргер! господин генерал-вахтмейстер и
главный начальник в Лифляндии желает иметь честь с вами ознакомиться.
Если вам, императорам, президентам, генералам, судьям, архиереям, профессорам и всяким
ученым людям, нужны войска, флоты, университеты, балеты, синоды, консерватории, тюрьмы, виселицы, гильотины, — устраивайте всё это сами, сами с себя собирайте деньги, судите, сажайте друг друга в тюрьмы, казните, убивайте людей на войнах, но делайте это сами, нас же оставьте в покое, потому что ничего этого нам не нужно и мы не хотим больше участвовать во всех этих бесполезных для нас и,
главное, дурных делах».
То же самое случилось и с нерабочими,
учеными людьми христианского мира. Люди эти еще яснее, чем простые люди, увидали всю несостоятельность и внутренние противоречия церковного учения и естественно откинули это учение, но вместе с тем не могли признать и истинное учение Христа, так как это учение было противно всему существующему строю и,
главное, их исключительно выгодному положению в нем.