Неточные совпадения
Кроме того, хотя он долго
жил в самых близких отношениях к мужикам как хозяин и посредник, а
главное, как советчик (мужики верили ему и ходили верст за сорок к нему советоваться), он не имел никакого определенного суждения о народе, и на вопрос, знает ли он народ, был бы в таком же затруднении ответить, как на вопрос, любит ли он народ.
«И разве не то же делают все теории философские, путем мысли странным, несвойственным человеку, приводя его к знанию того, что он давно знает и так верно знает, что без того и
жить бы не мог? Разве не видно ясно в развитии теории каждого философа, что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не яснее его
главный смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к тому, что всем известно?»
И каждое не только не нарушало этого, но было необходимо для того, чтобы совершалось то
главное, постоянно проявляющееся на земле чудо, состоящее в том, чтобы возможно было каждому вместе с миллионами разнообразнейших людей, мудрецов и юродивых, детей и стариков — со всеми, с мужиком, с Львовым, с Кити, с нищими и царями, понимать несомненно одно и то же и слагать ту жизнь души, для которой одной стоит
жить и которую одну мы ценим.
«Что бы я был такое и как бы
прожил свою жизнь, если б не имел этих верований, не знал, что надо
жить для Бога, а не для своих нужд? Я бы грабил, лгал, убивал. Ничего из того, что составляет
главные радости моей жизни, не существовало бы для меня». И, делая самые большие усилия воображения, он всё-таки не мог представить себе того зверского существа, которое бы был он сам, если бы не знал того, для чего он
жил.
Он не мог согласиться с этим, потому что и не видел выражения этих мыслей в народе, в среде которого он
жил, и не находил этих мыслей в себе (а он не мог себя ничем другим считать, как одним из людей, составляющих русский народ), а
главное потому, что он вместе с народом не знал, не мог знать того, в чем состоит общее благо, но твердо знал, что достижение этого общего блага возможно только при строгом исполнении того закона добра, который открыт каждому человеку, и потому не мог желать войны и проповедывать для каких бы то ни было общих целей.
Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в браке
главное дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в себе самом. Егор внимательно выслушал и, очевидно, вполне понял мысль Левина, но в подтверждение ее он привел неожиданное для Левина замечание о том, что, когда он
жил у хороших господ, он всегда был своими господами доволен и теперь вполне доволен своим хозяином, хоть он Француз.
Один низший сорт: пошлые, глупые и,
главное, смешные люди, которые веруют в то, что одному мужу надо
жить с одною женой, с которою он обвенчан, что девушке надо быть невинною, женщине стыдливою, мужчине мужественным, воздержным и твердым, что надо воспитывать детей, зарабатывать свой хлеб, платить долги, — и разные тому подобные глупости.
И чтобы не осуждать того отца, с которым он
жил и от которого зависел и,
главное, не предаваться чувствительности, которую он считал столь унизительною, Сережа старался не смотреть на этого дядю, приехавшего нарушать его спокойствие, и не думать про то, что он напоминал.
— Ура! — закричал Разумихин, — теперь стойте, здесь есть одна квартира, в этом же доме, от тех же хозяев. Она особая, отдельная, с этими нумерами не сообщается, и меблированная, цена умеренная, три горенки. Вот на первый раз и займите. Часы я вам завтра заложу и принесу деньги, а там все уладится. А
главное, можете все трое вместе
жить, и Родя с вами… Да куда ж ты, Родя?
Жила главным образом в Париже.
Усадьба, в которой
жила Анна Сергеевна, стояла на пологом открытом холме, в недальнем расстоянии от желтой каменной церкви с зеленою крышей, белыми колоннами и живописью al fresco [Фреской (итал.).] над
главным входом, представлявшею «Воскресение Христово» в «итальянском» вкусе.
У нас,
главное, было бы о чем поболтать, а
жить всячески можно, хоть на кол посади —
живут!
— Все мы
живем по закону состязания друг с другом, в этом и обнаруживается
главная глупость наша.
— Терпеливый вы. Однако побледнели. Знаете: живешь-живешь, говоришь-говоришь, а все что-то как раз не выговаривается, какое-то небольшое, однако же — самое
главное слово. Верно?
— «Западный буржуа беднее русского интеллигента нравственными идеями, но зато его идеи во многом превышают его эмоциональный строй, а
главное — он
живет сравнительно цельной духовной жизнью». Ну, это уже какая-то поповщинка! «Свойства русского национального духа указуют на то, что мы призваны творить в области религиозной философии». Вот те раз! Это уже — слепота. Должно быть, Бердяев придумал.
Хитрость — все равно что мелкая монета, на которую не купишь многого. Как мелкой монетой можно
прожить час, два, так хитростью можно там прикрыть что-нибудь, тут обмануть, переиначить, а ее не хватит обозреть далекий горизонт, свести начало и конец крупного,
главного события.
Между тем граф серьезных намерений не обнаруживал и наконец… наконец… вот где ужас! узнали, что он из «новых» и своим прежним правительством был — «mal vu», [на подозрении (фр.).] и «эмигрировал» из отечества в Париж, где и
проживал, а
главное, что у него там, под голубыми небесами, во Флоренции или в Милане, есть какая-то нареченная невеста, тоже кузина… что вся ее фортуна («fortune» — в оригинале) перейдет в его род из того рода, так же как и виды на карьеру.
Я так и прописываю это слово: «уйти в свою идею», потому что это выражение может обозначить почти всю мою
главную мысль — то самое, для чего я
живу на свете.
Однако сделалось по-моему: на том же дворе, но в другом флигеле,
жил очень бедный столяр, человек уже пожилой и пивший; но у жены его, очень еще не старой и очень здоровой бабы, только что помер грудной ребеночек и,
главное, единственный, родившийся после восьми лет бесплодного брака, тоже девочка и, по странному счастью, тоже Ариночка.
Я действительно был в некотором беспокойстве. Конечно, я не привык к обществу, даже к какому бы ни было. В гимназии я с товарищами был на ты, но ни с кем почти не был товарищем, я сделал себе угол и
жил в углу. Но не это смущало меня. На всякий случай я дал себе слово не входить в споры и говорить только самое необходимое, так чтоб никто не мог обо мне ничего заключить;
главное — не спорить.
Я и до нее
жил в мечтах,
жил с самого детства в мечтательном царстве известного оттенка; но с появлением этой
главной и все поглотившей во мне идеи мечты мои скрепились и разом отлились в известную форму: из глупых сделались разумными.
А пока я все еще продолжал занимать мою квартиренку, занимать, но не
жить в ней; там лежал мой чемодан, сак и иные вещи;
главная же резиденция моя была у князя Сергея Сокольского.
Кеткарт, заступивший в марте 1852 года Герри Смита, издал, наконец, 2 марта 1853 года в Вильямстоуне, на границе колонии, прокламацию, в которой объявляет, именем своей королевы, мир и прощение Сандильи и народу Гаики, с тем чтобы кафры
жили, под ответственностью
главного вождя своего, Сандильи, в Британской Кафрарии, но только далее от колониальной границы, на указанных местах.
Там же
живет и
главный начальник их и вместе претендент на престол Тайпин-Ван.
В том, насколько люди
живут по своим мыслям и насколько по мыслям других людей, состоит одно из
главных различий людей между собою.
Она не только знает читать и писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая в себе зародыши преступности, была воспитана в интеллигентной дворянской семье и могла бы
жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и,
главное, как вы слышали здесь, господа присяжные заседатели, от ее хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным, в последнее время исследованным наукой, в особенности школой Шарко, свойством, известным под именем внушения.
Совершенно ясно, что всё бедствие народа или, по крайней мере,
главная, ближайшая причина бедствия народа в том, что земля, которая кормит его, не в его руках, а в руках людей, которые, пользуясь этим правом на землю,
живут трудами этого народа.
Эта семья
жила на
главной улице, возле губернатора, в собственном доме.
Если в XX в. предпочитают говорить о плановом хозяйстве, о дирижизме, об усилении власти государства над человеком, то это
главным образом потому, что мы
живем в мире, созданном двумя мировыми войнами, и готовимся к третьей мировой войне.
Главное то, что у меня объявился свой капитал, а потому и пустился я
жить в свое удовольствие, со всем юным стремлением, без удержу, поплыл на всех парусах.
Этот старик, большой делец (теперь давно покойник), был тоже характера замечательного,
главное скуп и тверд, как кремень, и хоть Грушенька поразила его, так что он и
жить без нее не мог (в последние два года, например, это так и было), но капиталу большого, значительного, он все-таки ей не отделил, и даже если б она пригрозила ему совсем его бросить, то и тогда бы остался неумолим.
Наконец узкая и скалистая часть долины была пройдена. Горы как будто стали отходить в стороны. Я обрадовался, полагая, что море недалеко, но Дерсу указал на какую-то птицу, которая, по его словам,
живет только в глухих лесах, вдали от моря. В справедливости его доводов я сейчас же убедился. Опять пошли броды, и чем дальше, тем глубже. Раза два мы разжигали костры,
главным образом для того, чтобы погреться.
— Да что, Николай Еремеич, — заговорил Куприян, — вот вы теперь
главным у нас конторщиком, точно; спору в том, точно, нету; а ведь и вы под опалой находились, и в мужицкой избе тоже
пожили.
А
главное: самого себя он уничтожит вместе с самозванцем, ибо на что ему еще
жить?
Добрые и умные люди написали много книг о том, как надобно
жить на свете, чтобы всем было хорошо; и тут самое
главное, — говорят они, — в том, чтобы мастерские завести по новому порядку.
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне, по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех
главных составных частей населения,
жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и на это употребит еще год; если останется из этого года время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
— Да, и это приятно. Но
главное — независимость! Делать, что хочу, —
жить, как хочу, никого не спрашиваясь, ничего ни от кого не требовать, ни в ком, ни в ком не нуждаться! Я так хочу
жить!
Кузнец Архип, по всеобщему показанию, был
жив и, вероятно,
главный, если не единственный, виновник пожара.
Немецкая наука, и это ее
главный недостаток, приучилась к искусственному, тяжелому, схоластическому языку своему именно потому, что она
жила в академиях, то есть в монастырях идеализма. Это язык попов науки, язык для верных, и никто из оглашенных его не понимал; к нему надобно было иметь ключ, как к шифрованным письмам. Ключ этот теперь не тайна; понявши его, люди были удивлены, что наука говорила очень дельные вещи и очень простые на своем мудреном наречии; Фейербах стал первый говорить человечественнее.
— Вот и это. Полтораста тысяч — шутка ли эко место денег отдать! Положим, однако, что с деньгами оборот еще можно сделать, а
главное, не к рукам мне. Нужно сначала около себя округлить; я в Заболотье-то еще словно на тычке
живу. Куда ни выйдешь, все на чужую землю ступишь.
Но и тут
главное отличие заключалось в том, что одни
жили «в свое удовольствие», то есть слаще ели, буйнее пили и проводили время в безусловной праздности; другие, напротив, сжимались, ели с осторожностью, усчитывали себя, ухичивали, скопидомствовали.
Вспоминается ему, как он покойно и тихо
жил с сестрицами, как никто тогда не шумел, не гамел, и всякий делал свое дело не торопясь. А
главное, воля его была для всех законом, и притом приятным законом. И нужно же было… Отец пользуется отсутствием матушки, чтоб высказаться.
Совсем внизу около Днепра был Подол, где
жили главным образом евреи, но была и Киевская духовная академия.
По другую сторону Крещатика,
главной улицы с магазинами между двумя горами,
жила буржуазия.
Только после смерти Карташева выяснилось, как он
жил: в его комнатах, покрытых слоями пыли, в мебели, за обоями, в отдушинах, найдены были пачки серий, кредиток, векселей.
Главные же капиталы хранились в огромной печи, к которой было прилажено нечто вроде гильотины: заберется вор — пополам его перерубит. В подвалах стояли железные сундуки, где вместе с огромными суммами денег хранились груды огрызков сэкономленного сахара, стащенные со столов куски хлеба, баранки, веревочки и грязное белье.
Бойкая жизнь Поволжья просто ошеломила Галактиона. Вот это, называется,
живут вовсю. Какими капиталами ворочают, какие дела делают!.. А здесь и развернуться нельзя: все гужом идет. Не ускачешь далеко. А там и чугунка и пароходы. Все во-время, на срок.
Главное, не ест перевозка, — нет месячных распутиц, весенних и осенних, нет летнего ненастья и зимних вьюг, — везде скатертью дорога.
Галактион любил тещу, как родную мать, и рассказал ей все. Анфуса Гавриловна расплакалась, а потом обрадовалась, что зять будет
жить вместе с ними.
Главное — внучата будут тут же.
Штофф попал в самое больное место скуповатого деревенского батюшки. Он
жил бездетным, вдвоем с женой, и всю любовь сосредоточил на скромном стяжании, — его интересовали не столько сами по себе деньги, а
главным образом процесс их приобретения, как своего рода спорт.
—
Главное, чтобы все по закону… Катай их законом… И жида, и писаря, и немца Полуштофа, и Галактиона — всех валяй!.. Ты
живи у меня, — ну, вместе и будем орудовать.
Но
главное, что угнетало меня, — я видел, чувствовал, как тяжело матери
жить в доме деда; она всё более хмурилась, смотрела на всех чужими глазами, она подолгу молча сидела у окна в сад и как-то выцветала вся.