Неточные совпадения
— Э! нашел я спросить кого, точно не знаю, что ты до седых волос в недорослях состоишь и Питера, как черт ладану,
боишься… Так вот аргамак был. Каковы были кони у
герцога курляндского, и у того такого аргамака не бывало. Приставал не один раз курляндчик ко мне, подари да подари ему аргамака, а не то бери за него, сколь хочешь.
После этого входит вестник и объявляет, что Корнвальский
герцог, раненный слугой в то время, как он вырывал глаза Глостеру, умер. Гонерила рада, но уже вперед
боится, что Регана, теперь вдова, отнимет у нее Эдмунда. Этим кончается вторая сцена.
Пока Бирон сбивал с своей шубы куски льду, ее облепившие, как бы стирал брызги крови, наперсник его вырвал бумагу, подал ее и торопливо стал рыться в кусках по полу,
боясь, не скрывалось ли еще какой в них штуки. Бегло взглянул
герцог на бумагу, на которой и прочел...
Утром следующего дня явился
герцог во дворец. Угрюмый и молчаливый, он был принят государынею с необыкновенною холодностью и принуждением.
Боясь остаться одна с ним, она приказала княжне не отходить. С той и другой стороны — ни слова об освобождении трех вельмож из-под ареста. Заговорили, однако ж, неприметно о празднике, который так давно готовили к свадьбе Кульковского.
Умилосердись над своею Россиею: грудь ломится у ней оттого, что она,
боясь проговориться, затаила даже свое дыхание; все ходит в ней на цыпочках, чтобы не оскорбить слуха курляндского
герцога; верные сыны твои запаяли свои уста, придавили свое сердце, чтобы оно не выстучало заветной чести и правды.
Человек далеко не старый, но уже генерал-аншеф, гвардии подполковник и генерал-адъютант, Густав Бирон состоял в числе любимцев своей государыни и, будучи родным братом
герцога, перед которым единственно трепетала вся Россия, не
боялся никого и ничего; имел к тому же прекрасное состояние, унаследованное от первой жены и благоприобретенное от высочайших щедрот; пользовался всеобщим расположением, как добряк, не сделавший никому зла; едва ли, что всего дороже, мог укорить себя в каком-нибудь бесчестном поступке; наконец, в качестве жениха страстно любимой девушки, видел к себе привязанность невесты, казавшуюся страстною.
Посетителю понравилась веселая откровенность Фебуфиса, а также и то, что он его будто
боялся. Лицо
герцога приняло смягченное выражение.
Сам
герцог и оба его провожатые были в обыкновенном партикулярном платье, в котором, впрочем,
герцог держался совсем по-военному. Он был представительный и даже красивый мужчина, имел очень широкие манеры и глядел как человек, который не
боится, что его кто-нибудь остановит; он поводил плечами, как будто на нем были эполеты, и шел легко, словно только лишь из милости касался ногами земли.