Приехал доктор и вырвал больной зуб. Боль утихла тотчас же, и
генерал успокоился. Сделав свое дело и получив, что следует, за труд, доктор сел в свою бричку и поехал домой. За воротами в поле он встретил Ивана Евсеича… Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги, о чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз, думы его были напряженны, мучительны…
Неточные совпадения
Генерал был удовлетворен.
Генерал погорячился, но уж видимо раскаивался, что далеко зашел. Он вдруг оборотился к князю, и, казалось, по лицу его вдруг прошла беспокойная мысль, что ведь князь был тут и все-таки слышал. Но он мгновенно
успокоился, при одном взгляде на князя можно была вполне
успокоиться.
Генерал наконец
успокоился и сел, а Мари принялась сынишку поить чаем, размешивая хлеб в чашке и отирая салфеткой ему ротик: видно было, что это был ее баловень и любимец.
Юлия Матвеевна, подписав эти бумаги,
успокоилась и затем начала тревожиться, чтобы свадьба была отпразднована как следует, то есть чтобы у жениха и невесты были посаженые отцы и матери, а также и шафера; но где ж было взять их в деревенской глуши, тем более, что жених, оставшийся весьма недовольным, что его невесту награждают приданым и что затевают торжественность, просил об одном, чтобы свадьба скорее была совершена, потому что московский генерал-губернатор, у которого он последнее время зачислился чиновником особых поручений, требовал будто бы непременно его приезда в Москву.
Генерал несколько
успокоился, потому что шествие наше, хотя и было довольно эксцентрично, но тем не менее было чинно и прилично.
По уходе Смагина
генерал долго не мог
успокоиться и раза два проходил из своего кабинета в гостиную, чтобы рассказать какую-нибудь новую подробность из анекдота о свечке. Енафа Аркадьевна только пожимала плечами, а
генерал не хотел ничего замечать и продолжал смеяться с обычным грозным добродушием.
— Ваше превосходительство,
успокойтесь… — уговаривал Злобин, как ребенка, расходившегося
генерала. — Сдуру я сболтнул… А всего лучше, мы самого Мишку допросим. Ей-богу… Тут рукой до него подать.
И утром на другой день
генерал проснулся с этой же фразой и не мог
успокоиться до тех пор, пока Мишка не был приведен в генеральский дом.
Мышлаевский. Опять, значит, к
генералам под команду? Это очень остроумный план. Жаль, что лежит Алешка в земле, а то бы он много интересного мог рассказать про
генералов. Но жаль,
успокоился командир.
Притом довольно приятный прохладный вечер заставил его несколько пройтись по Невскому проспекту; к девяти часам он
успокоился и нашел, что в воскресенье нехорошо беспокоить
генерала, притом он, без сомнения, куда-нибудь отозван, и потому он отправился на вечер к одному правителю контрольной коллегии, где было очень приятное собрание чиновников и офицеров.
— Хи-хи-хи! — почтительно отозвался Аким Петрович. Опять гул, но уже на веселый лад, прошел по толпе. В это время с треском лопнуло стекло на стенной лампе. Кто-то с жаром бросился поправлять ее. Пселдонимов встрепенулся и строго посмотрел на лампу, но
генерал даже не обратил внимания, и все
успокоилось.
— Ваше превосходительство, ваше превосходительство! — кричали Пселдонимов и его мать и некоторые из гостей, толпясь около
генерала, — ваше превосходительство,
успокойтесь!
Генерал встретил ее тем, что просил
успокоиться и сказал, что ему все известно.
Но
генерал и на этом не
успокоился, потому что «институт» в скором времени «распался» по вине одной «сильной дамы», подпустившей туда ужасного, но обольстительного змия.