Мой отец по воспитанию, по
гвардейской службе, по жизни и связям принадлежал к этому же кругу; но ему ни его нрав, ни его здоровье не позволяли вести до семидесяти лет ветреную жизнь, и он перешел в противуположную крайность. Он хотел себе устроить жизнь одинокую, в ней его ждала смертельная скука, тем более что он только для себя хотел ее устроить. Твердая воля превращалась в упрямые капризы, незанятые силы портили нрав, делая его тяжелым.
Неточные совпадения
Но когда к этому развращению вообще военной
службы, с своей честью мундира, знамени, своим разрешением насилия и убийства, присоединяется еще и развращение богатства и близости общения с царской фамилией, как это происходит в среде избранных
гвардейских полков, в которых служат только богатые и знатные офицеры, то это развращение доходит у людей, подпавших ему, до состояния полного сумасшествия эгоизма.
На этом основании он принял в общество меня и Вольховского, который, поступив в
гвардейский генеральный штаб, сделался его товарищем по
службе.
Кончив курс, он, по желанию мамаши, поступил в военную
службу и вскоре был зачислен в один из самых видных
гвардейских кавалерийских полков.
Он успел посмотреть себя ребенком, свою деревню, свою мать, краснощекую, пухлую женщину, с добрыми серыми глазами, отца — рыжебородого гиганта с суровым лицом; видел себя женихом и видел жену, черноглазую Анфису, с длинной косой, полную, мягкую, веселую, снова себя, красавцем,
гвардейским солдатом; снова отца, уже седого и согнутого работой, и мать, морщинистую, осевшую к земле; посмотрел и картину встречи его деревней, когда он возвратился со
службы; видел, как гордился перед всей деревней отец своим Григорием, усатым, здоровым солдатом, ловким красавцем…
Не потому, чтобы в гвардии представлялось более возможности принести пользу
службе, а всего более потому, что там форма лучше и что
гвардейская экипировка и содержание, будучи гораздо дороже, с первого же взгляда обличают человека, который может тратить много денег.
Вскоре был напечатан приказ и о том, что трое офицеров
гвардейского саперного баталиона предаются военному суду за содействие, против порядка
службы, к уничтожению бумаг, имевшихся при бывшем студенте Петербургского университета Яковлеве, во время его арестования, 10-го мая, когда означенный Яковлев, придя в казармы лейб-гвардии саперного баталиона, старался возмутить нижних чинов оного.
Произведенный в офицеры, я сделан был репетитором и позднее помощником профессора русской словесности, но, не поладив со своим премьером в методе преподавания, перешел на
службу сначала в
гвардейскую, а потом в армейскую батарею.
Даже
гвардейские рядовые несли только одно название
службы, отправляя одни караулы, и до того изнежились и избаловались, что начальству не было с ними никакого сладу.
Граф Иосиф Янович Свянторжецкий действительно был вскоре зачислен капитаном в один из
гвардейских полков, причем была принята во внимание полученная им в детстве военная подготовка. Отвращение к военной
службе молодого человека, которое он чувствовал, если читатель помнит, будучи кадетом Осипом Лысенко, и которое главным образом побудило его на побег с матерью, не могло иметь места при порядках
гвардейской военной
службы Елизаветинского времени.
Служба в одном из
гвардейских гусарских полков не обременяла его, да он ею почти и не занимался, так что у начальства был на счету далеко не исправного офицера.
Если у него отнимут эти права, то он, уже поступивший на русскую
службу, то есть зачисленный, как известно, в один из
гвардейских полков, ничего не будет иметь против фамилии его отца — Лысенко.
Обеспечив щедростью своей троюродной сестры своего любимого сына, отправив его в Петербург в блестящий
гвардейский полк, Агния Павловна была в совершенном восторге и ждала лишь известий об успехах своего Васи в обществе и по
службе.
Павел Иваныч Лорин, уйдя с военной
службы гвардейским капитаном, был избран в губернии, где имел прежнее поместье, совестным судьею и в этой должности приобрел себе доброе имя.
Служба была в то время в
гвардейских полках легкая. Производство шло быстро.
Один из товарищей его по
службе и его лучший друг, граф Коновницын, поручик главного штаба
гвардейской пехоты, был вовлечен в тайное общество и со всем жаром юности усвоил себе убеждения членов «Союза благоденствия» и даже не скрывал перед своими друзьями своих стремлений и политических надежд.
Нет,
гвардейская и особенно кавалерийская
служба оставляет массу свободного времени, которого положительно некуда деть и которое поневоле образует эту пустоту, являющуюся, как до сих пор был убежден Николай Герасимович, причиной кутежей и безобразий вроде тех, которые позволяют себе Хватов с компанией.