Неточные совпадения
Я эту басенку вам былью поясню.
Матрёне, дочери купецкой, мысль припала,
Чтоб в знатную войти родню.
Приданого за ней полмиллиона.
Вот выдали Матрёну за
Барона.
Что ж
вышло? Новая родня ей колет глаз
Попрёком, что она мещанкой родилась,
А старая за то, что к знатным приплелась:
И сделалась моя Матрёна
Ни Пава, ни Ворона.
Могло повлиять и глупое известие об этом флигель-адъютанте
бароне Бьоринге… Я тоже
вышел в волнении, но… То-то и есть, что тогда сияло совсем другое, и я так много пропускал мимо глаз легкомысленно: спешил пропускать, гнал все мрачное и обращался к сияющему…
— Нет, не поумнел. Я там, кроме того, слышал, что вы
выходите замуж за
барона Бьоринга.
— Давеча у него Нащокин говорил, что будто бы Катерина Николавна замуж
выходит за
барона Бьоринга: поверьте, что он перенес это известие как нельзя лучше, будьте уверены.
— Я ее чрезвычайно успел удивить сегодня, сообщив ей самую свежеиспеченную светскую новость о том, что Катерина Николаевна Ахмакова
выходит за
барона Бьоринга, — сказал я вдруг, как будто вдруг что-то сорвалось у меня.
— Кажется, здесь будет скоро одна новость. Говорят, она
выходит замуж за
барона Бьоринга.
— Ну, да это лучше не апрофондировать. Так я вас довезу, — сказал адвокат, когда они
вышли на крыльцо, и прекрасная извозчичья карета, взятая адвокатом, подъехала к крыльцу. — Вам ведь к
барону Воробьеву?
Дальше, дети, глупость; и это, пожалуй, глупость; можно, дети, и влюбляться можно, и жениться можно, только с разбором, и без обмана, без обмана, дети. Я вам спою про себя, как я
выходила замуж, романс старый, но ведь и я старуха. Я сижу на балконе, в нашем замке Дальтоне, ведь я шотландка, такая беленькая, белокурая; подле лес и река Брингал; к балкону, конечно, тайком, подходит мой жених; он бедный, а я богатая, дочь
барона, лорда; но я его очень люблю, и я ему пою...
Также
вышел приказ не принимать прежних гостей: всех их заменил дальний сосед, какой-то белокурый золотушный
барон, очень хорошо воспитанный и очень глупый человек.
— Из Шекспира много ведь есть переводов, — полуспросил, полупросто сказал он, сознаваясь внутренне, к стыду своему, что он ни одного из них не знал и даже имя Шекспира встречал только в юмористических статейках Сенковского [Сенковский Осип Иванович (1800—1858) — востоковед, профессор Петербургского университета, журналист, беллетрист, редактор и соиздатель журнала «Библиотека для чтения», начавшего
выходить в 1834 году. Писал под псевдонимом
Барон Брамбеус.], в «Библиотеке для чтения».
— Ничего не будет, уж я чувствую, — сказал
барон Пест, с замиранием сердца думая о предстоящем деле, но лихо на бок надевая фуражку и громкими твердыми шагами
выходя из комнаты, вместе с Праскухиным и Нефердовым, которые тоже с тяжелым чувством страха торопились к своим местам. «Прощайте, господа», — «До свиданья, господа! еще нынче ночью увидимся», — прокричал Калугин из окошка, когда Праскухин и Пест, нагнувшись на луки казачьих седел, должно быть, воображая себя казаками, прорысили по дороге.
Крикнул он негромко и даже изящно; даже, может быть, восторг был преднамеренный, а жест нарочно заучен пред зеркалом, за полчаса пред чаем; но, должно быть, у него что-нибудь тут не
вышло, так что
барон позволил себе чуть-чуть улыбнуться, хотя тотчас же необыкновенно вежливо ввернул фразу о всеобщем и надлежащем умилении всех русских сердец ввиду великого события.
Прошла осень, прошла зима, и наступила снова весна, а вместе с нею в описываемой мною губернии совершились важные события: губернатор был удален от должности, — впрочем, по прошению; сенаторская ревизия закончилась, и сенатор — если не в одном экипаже, то совершенно одновременно — уехал с m-me Клавской в Петербург, после чего прошел слух, что новым губернатором будет назначен Крапчик, которому будто бы обещал это сенатор, действительно бывший последнее время весьма благосклонен к Петру Григорьичу; но
вышло совершенно противное (Егор Егорыч недаром, видно, говорил, что граф Эдлерс — старая остзейская лиса): губернатором, немедля же по возвращении сенатора в Петербург, был определен не Петр Григорьич, а дальний родственник графа Эдлерса,
барон Висбах, действительный статский советник и тоже камергер.
Командиру Верхне-Озерной дистанции бригадиру
барону Корфу велел как можно скорее идти к Оренбургу, подполковнику Симонову отрядить майора Наумова с полевой командой и с казаками для соединения с Биловым; ставропольской канцелярии велено было
выслать к Симонову пятьсот вооруженных калмыков, а ближайшим башкирцам и татарам собраться как можно скорее и в числе тысячи человек идти навстречу Наумову.
Квашня(Актеру). Ты смотри же, — подмети! (
Выходит в сени, пропустив вперед себя
Барона.)
Барон(
выходя из кухни). Мне некогда убираться… я на базар иду с Квашней.
— Да,
выходит. Это еще наша семейная тайна, но уж мы дали слово. Вы видели
барона фон Якобовского?
Чтобы начать приводить свой план в исполнение, княгиня тут же позвала горничную, оделась; мало того, постаралась одеться щеголевато, велела себе вынести кресло на террасу и
вышла туда, чтобы сейчас же послать за
бароном, но, сверх всякого ожидания, увидала его уже гуляющим в их небольшом палисадничке.
— Очень просто, — отвечал
барон, — я несколько раз намекал вам, что положение мое будет совершенно другое, когда вы… (
барон приостановился на некоторое время), когда вы
выйдете за меня замуж и мы обвенчаемся.
В самый день именин княгиня, одетая в нарядное белое платье, отправилась в коляске в католическую церковь для выслушания обедни и проповеди.
Барон, во фраке и белом галстуке, тоже поехал вместе с ней. Князь видел это из окна своего кабинета и только грустно усмехнулся. По случаю приглашения, которое он накануне сделал Елене, чтобы она пришла к ним на вечер, у него опять с ней
вышел маленький спор.
Барон заглянул в дверь Успенского собора и проговорил: «Святыня русская!» Перед вновь вызолоченными главами Спаса-на-Бору он снял даже шляпу и перекрестился; затем,
выйдя на набережную и окинув взором открывшееся Замоскворечье, воскликнул: «Вот она, матушка Москва!»
— Но княгиня, я полагаю, не век будет так жить,
выйдет же когда-нибудь замуж! — возразил ей
барон.
Барон в этом случае, благодаря своему петербургскому высокомерию, полагал, что стоит ему только показаться в Москве в своих модных пиджаках, с дорогой своей тросточкой и если при этом узнается, что он действительный статский советник и кавалер станиславской звезды, то все московские невесты сами побегут за ним; но
вышло так, что на все те качества никто не счел за нужное хоть бы малейшее обратить внимание.
— Теперь вам надобно замуж
выходить! — сказал ей
барон по этому поводу.
— Совершенно такие существуют! — отвечал князь, нахмуривая брови: ему было уже и досадно, зачем он открыл свою тайну
барону, тем более, что, начиная разговор, князь, по преимуществу, хотел передать другу своему об Елене, о своих чувствах к ней, а
вышло так, что они все говорили о княгине.
— Вот это так вернее и естественнее! — подхватила Елена. — А вы знаете, что княгиня ваша
вышла замуж за
барона Мингера, и оба, говорят, наслаждаются жизнию?
Барон на это молчал: он видел уже, что Анна Юрьевна согласится
выйти за него замуж.
Когда Петицкая
вышла к
барону, то он просил ее присесть, видимо, приготовляясь повести с нею довольно продолжительный и серьезный разговор.
— Вот видите, — заключил
барон, кончив диктовать письмо, —
вышло ядом пропитано, но придраться не к чему.
Самого князя не было в это время дома, но камердинер его показал
барону приготовленное для него помещение, которым тот остался очень доволен: оно
выходило в сад; перед глазами было много зелени, цветов. Часа в два, наконец, явился князь домой; услыхав о приезде гостя, он прямо прошел к нему.
Барон перед тем только разложился с своим измявшимся от дороги гардеробом. Войдя к нему, князь не утерпел и ахнул. Он увидел по крайней мере до сорока цветных штанов
барона.
В день отъезда княгини Григоровой к дебаркадеру Николаевской железной дороги подъехала карета, запряженная щегольской парою кровных вороных лошадей. Из кареты этой
вышли очень полная дама и довольно худощавый мужчина. Это были Анна Юрьевна и
барон. Анна Юрьевна за последнее время не только что еще более пополнела, но как-то даже расплылась.
Под сенью благосклонного крыла Михайла Борисыча
барон почти наверное рассчитывал сделаться со временем сановником; но вдруг колесо фортуны повернулось иначе, и что теперь
вышло из него?
— Ни за что на свете, ни за что! Чтобы связать себя с кем-нибудь — никогда!.. — воскликнула Анна Юрьевна и таким решительным голосом, что
барон сразу понял, что она в самом деле искренно не желает ни за кого
выйти замуж, но чтобы она не хотела вступить с ним в какие-либо другие, не столь прочные отношения, — это было для него еще под сомнением.
Такой прием, разумеется, всякую другую женщину мог бы только оттолкнуть, заставить быть осторожною, что и происходило у него постоянно с княгиней Григоровой, но с Анной Юрьевной такая тактика
вышла хороша: она сама в жизнь свою так много слышала всякого рода отдаленных и сентиментальных разговоров, что они ей сильно опротивели, и таким образом, поселясь при переезде в город в одном доме а видясь каждый день, Анна Юрьевна и
барон стали как-то все играть между собой и шалить, словно маленькие дети.
Про свое собственное училище
барон сказал, что оно пока еще зерно, из которого, может быть,
выйдет что-нибудь достойное внимания общества; себя при этом он назвал сеятелем, вышедшим в поле с добрыми пожеланиями, которые он надеется привести к вожделенному исполнению с помощию своих добрых и уважаемых сослуживцев, между которыми
барон как-то с особенною резкостью в похвалах указал на избранную им начальницу заведения, г-жу Петицкую, добродетели которой, по его словам, как светоч, будут гореть перед глазами ее юных воспитанниц.
Князь же не спал и по временам сердито и насмешливо взглядывал на
барона. Его, по преимуществу, бесила мысль, что подобный человек, столь невежественный, лишенный всякого чувства национальности, вылезет, пожалуй, в государственные люди, — и князю ужасно захотелось вышвырнуть
барона на мостовую и расшибить ему об нее голову, именно с тою целию, чтобы из него не
вышел со временем государственный человек.
— Как я предсказывал, так и
вышло! — начал Миклаков, рассмеясь. — Вся эта история с
бароном, от которой вы так волновались и бесились, оказалась сущим вздором.
Ирина. Милая, дорогая, я уважаю, я ценю
барона, он прекрасный человек, я
выйду за него, согласна, только поедем в Москву! Умоляю тебя, поедем! Лучше Москвы ничего нет на свете! Поедем, Оля! Поедем!
Чебутыкин. Ничего. Глупости. Соленый стал придираться к
барону, а тот вспылил и оскорбил его, и
вышло так в конце концов, что Соленый обязан был вызвать его на дуэль. (Смотрит на часы.) Пора бы, кажется, уж… В половине первого, в казенной роще, вот в той, что отсюда видать за рекой… Пиф-паф. (Смеется.) Соленый воображает, что он Лермонтов, и даже стихи пишет. Вот шутки шутками, а уж у него третья дуэль.
Ольга. Милая, говорю тебе как сестра, как друг, если хочешь моего совета,
выходи за
барона!
Подходило время к весне. В полку вместе с принятием его
бароном Бюлером произошли значительные перемены.
Вышел в отставку полковой казначей Иосиф Безрадецкий, удержавший из первого моего офицерского жалованья деньги за юнкерскую обмундировку. Когда я ему объяснил, что заплатил закройщику Лихоте сто рублей, т. е. чуть не втрое против казенной стоимости сукна, Безрадецкий сказал, что всем юнкерам строится обмундировка в полковой швальне на их счет, а что, вероятно, я дал Лихоте сто рублей на чай.
Тут есть начальство, вас
вышлют сегодня же, — que diable! un blanc-bec comme vous [Какого черта, такой молокосос, как вы (фр.).] хочет вызвать на дуэль такое лицо, как
барон!
Лет эдак чрез пятьдесят или чрез семьдесят, внук первого фатера действительно уже осуществляет значительный капитал и передает своему сыну, тот своему, тот своему и поколений чрез пять или шесть
выходит сам
барон Ротшильд, или Гоппе и Компания, или там черт знает кто.
— Как, неужели вы намерены еще продолжать это проклятое дело! — вскричал он, — но что ж со мной-то вы делаете, о господи! Не смейте, не смейте, милостивый государь, или, клянусь вам!.. здесь есть тоже начальство, и я… я… одним словом, по моему чину… и
барон тоже… одним словом, вас заарестуют и
вышлют отсюда с полицией, чтоб вы не буянили! Понимаете это-с! — И хоть ему захватило дух от гнева, но все-таки он трусил ужасно.
— Onkel
барон сейчас мне шепнул, что он получил от Литке ответную депешу: тебя назначают на корабль, который
вышел в кругосветное плавание. Он теперь уже в Плимуте, и ты должен его догнать; тебе послезавтра надо выехать.
— Вы
барон?
Вышла бы…Я и за
барона пошла бы…
«Милый
барон! Вы первый человек, который обошелся с нами по-человечески. До вас о человеческом обращении мы знали только понаслышке…Зато — вы первый человек, о котором я буду вспоминать не с горьким чувством, а с наслаждением. Ваше внимание нас тронуло до глубины души. Прощайте! Дай бог вам счастья! Карточку
вышлю.
Какое счастье начинало светиться в ее глазах, когда в шуме вне часовни можно было различить шаги
барона, и как мертвенно-бледна была она, когда поздно вечером
выходила из часовни, не повидавшись с ним!
Она просила
барона фон-Горнштейна достать ей как можно скорее денег на поездку, обещая как эти деньги, так и нужные на уплату ее долгов,
выслать немедленно по прибытии в Персию.
— Никто не приехал! — плачет княжна. — Ни
барон, ни князь Халахадзе, ни Жорж Бувицкий… Оставили меня! А ведь не будь меня, что бы из них
вышло? Мне обязаны они своим счастьем, своей карьерой — только мне. Без меня из них ничего бы не
вышло.