Неточные совпадения
Панталеоне, который также участвовал в разговоре (ему, как давнишнему слуге и старому человеку, дозволялось даже сидеть на стуле в присутствии хозяев; итальянцы вообще не строги насчет этикета), — Панталеоне, разумеется, стоял горой за художество.
Правду сказать, доводы его были довольно слабы: он больше все толковал о
том,
что нужно прежде всего обладать d'un certo estro d'ispirazione — неким порывом вдохновенья! Фрау Леноре заметила ему,
что и он, конечно, обладал этим «estro», — а между
тем…
Особенного оживления,
правда, не замечалось; оно не появилось даже тогда, когда г-н Клюбер провозгласил тост за «
то,
что мы любим!» (was wir lieben!).
Но тут г-н фон Рихтер заметил Панталеоне,
что ему, как старшему секунданту, следует, по правилам дуэли, прежде
чем провозгласить роковое: «Раз, два! три!», обратиться к противникам с последним советом и предложением: помириться;
что хотя это предложение не имеет никогда никаких последствий и вообще не
что иное, как пустая формальность, однако исполнением этой формальности г-н Чиппатола отклоняет от себя некоторую долю ответственности;
что,
правда, подобная аллокуция [Речь, обращение (лат. allocutio).] составляет прямую обязанность так называемого «беспристрастного свидетеля» (unparteiischer Zeuge) — но так как у них такового не имеется —
то он, г-н фон Рихтер, охотно уступает эту привилегию своему почтенному собрату.
— Ах, верьте мне, верьте
тому,
что я писал вам, — воскликнул Санин; вся робость его вдруг исчезла — он заговорил с жаром: — Если есть на земле
правда, святая, несомненная
правда, — так это
то,
что я люблю вас, люблю вас страстно, Джемма!
Правда: он чужестранец, с ним недавно познакомились, не знают ничего положительного ни об его личности, ни об его средствах; но он готов привести все нужные доказательства
того,
что он человек порядочный и не бедный; он сошлется на самые несомненные свидетельства своих соотчичей!
Минут десять спустя Марья Николаевна появилась опять в сопровождении своего супруга. Она подошла к Санину… а походка у ней была такая,
что иные чудаки в
те, увы! уже далекие времена, — от одной этой походки с ума сходили. «Эта женщина, когда идет к тебе, точно все счастье твоей жизни тебе навстречу несет», — говаривал один из них. Она подошла к Санину — и, протянув ему руку, промолвила своим ласковым и как бы сдержанным голосом по русски: «Вы меня дождетесь, не
правда? Я вернусь скоро».
Она усадила Санина возле себя и начала говорить ему о Париже, куда собиралась ехать через несколько дней, о
том,
что немцы ей надоели,
что они глупы, когда умничают, и некстати умны, когда глупят; да вдруг, как говорится, в упор — à brule pourpoint — спросила его,
правда ли,
что он вот с этим самым офицером, который сейчас тут сидел, на днях дрался из-за одной дамы?
— Я, маменька, не сержусь, я только по справедливости сужу…
что правда, то правда — терпеть не могу лжи! с правдой родился, с правдой жил, с правдой и умру! Правду и Бог любит, да и нам велит любить. Вот хоть бы про Погорелку; всегда скажу, много, ах, как много денег вы извели на устройство ее.
Неточные совпадения
Городничий. И не рад,
что напоил. Ну
что, если хоть одна половина из
того,
что он говорил,
правда? (Задумывается.)Да как же и не быть
правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. //
То правда,
что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Простаков.
То правда, братец: весь околоток говорит,
что ты мастерски оброк собираешь.
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака,
тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все
то,
что переведено по-русски. Они,
правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
Г-жа Простакова.
Правда твоя, Адам Адамыч; да
что ты станешь делать? Ребенок, не выучась, поезжай-ка в
тот же Петербург; скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много. Их-то я боюсь.